Пятый угол - читать онлайн книгу. Автор: Йоханнес Марио Зиммель cтр.№ 143

Потом на высоте шесть тысяч метров над Атлантикой они проговорили почти всю ночь, тихо и доверительно. Томас расчувствовался. Почему эта женщина так волновала его? Только из-за сходства с Шанталь? Почему в нем возникло ощущение, что эту Памелу Фабер он знает уже целую вечность?

Родители ее были немцами, но на свет она появилась в Америке. С 1950 года работает на американскую секретную службу. Как это вышло? Памела пожала плечами. Ответила честно:

— Думаю, главной причиной была страсть к приключениям. Родители умерли. Хотелось попутешествовать, увидеть другие страны, набраться впечатлений…

Томас подумал: впечатлений. Увидеть другие страны. Родители умерли. Так бы ответила и Шанталь, если бы ее спросили, почему она стала авантюристкой. Шанталь, ах, Шанталь! И почему только эта молодая женщина так на нее похожа?

— Но теперь с меня хватит, знаете ли. Эта жизнь не для меня, я ошиблась. Или постарела.

— Сколько же вам лет?

— Тридцать два.

— О боже, — сказал он и подумал о своих сорока восьми годах.

— Я хочу завязать. Выйти замуж, иметь детей. Маленький домик. Хорошо готовить для семьи.

— Вы… вы любите готовить? — хрипло спросил Томас.

— Это моя страсть! Почему вы на меня так смотрите, господин Ливен?

— Так… ничего…

— Но секретные службы — это дьявольский круг, из которого не вырвешься. Завязать! Кто из нас может завязать? Вы можете? Никто не может. Никто не имеет права…

Очарование той ночи не отпускало Томаса Ливена. Оно росло, усиливалось, и он погружался в него, как в сладостное море, как в душистое дурманящее облако.

Из Нью-Йорка они с Памелой вылетели в Вашингтон. Теперь он наблюдал за ней пристально, с каким-то клиническим интересом. Честностью, добродушием, храбростью она напоминала Шанталь. В ней, как и в Шанталь, было что-то от дикой кошки: ее сила. Но она была умнее и лучше воспитана. Томас подумал: «Почему становится больно, когда я вижу ее?»

Эдгар Гувер, 62-летний глава американского федерального уголовного ведомства, принял Томаса Ливена в своем служебном кабинете в Вашингтоне. Первая встреча продлилась всего несколько минут. После сердечного приветствия этот коренастый мужчина с умными и немного задумчивыми глазами объявил:

— Здесь нам спокойно поговорить не дадут. Знаете что? Устроим себе роскошный выходной — мисс Фабер, вы и я. У меня неподалеку загородный дом.

Местность, где находилось жилище Эдгара Гувера в штате Мэриленд, представляла собой цепь невысоких холмов, поросших лесом. Убежище главного криминалиста Америки было обставлено прекрасной старинной мебелью. В субботу утром во время завтрака босс ФБР, потирая руки, объявил:

— Сегодня мы приготовим роскошного индюка. Немного рановато для индейки, но внизу в деревне я видел отменные молодые экземпляры. Одного из них я потом доставлю. И бруснику тоже.

— Бруснику? — Томас удивленно поднял брови. Памела, на которой в этот день была грубая рубашка, какие носят лесорубы, и синие джинсы, выглядела особенно соблазнительно. С улыбкой взглянув на Томаса, она подтвердила:

— Да, здесь именно так готовят индейку.

— Чур меня! Я же индейку всегда…

— …фарширую, правда? — Памела кивнула. — Моя мать тоже. А начинка — фарш из печени индейки и гуся…

— …К этому еще телятина, свиное сало и яичный желток, — прервал Томас взволнованно. — Плюс очищенные и порезанные трюфели, две булочки…

— …а свинина должна быть жирной! — оба внезапно замолчали, посмотрели друг на друга и покраснели.

Гувер рассмеялся:

— Ну и ну, вы великолепно подходите друг другу. Как вы считаете, мистер Ливен?

— Да, — ответил Томас, — я тоже все время об этом думаю.

Два часа спустя они собрались на кухне. Памела помогала Томасу ощипать и выпотрошить птицу, помогла и готовить начинку. Стоило ему потянуться за перцем, как перец оказывался у него в руке. Стоило подумать, что начинка жидковата, как она тут же проворачивала через мясорубку намоченную булочку. «Ах, боже, — думал Томас, — силы небесные!» Памела сказала:

— Грудку индейки мы завернем в сало, моя мать всегда так делала.

— Ваша мама заворачивала грудку в свежее жирное сало? — Томас просиял. — Моя тоже! И оставляла в нем на полчаса перед жаркой.

— Конечно, чтобы грудка не была сухой.

Томас подержал на весу заднюю часть индейки, в то время как Памела уверенно и сноровисто зашивала то естественное отверстие, через которое начинка укладывалась во внутренность птицы.

Гувер, наблюдавший за ними, медленно произнес:

— Мистер Ливен, вы, конечно, понимаете, что мы пригласили вас в Америку не потому, что вы умеете хорошо готовить.

— А почему? — спросил Томас, поворачивая птицу то в одну, то в другую сторону.

— Потому что вы знаете госпожу Дуню Меланину.

Индюк выпал из рук Томаса и шмякнулся на стол.

— Пардон, — Томас снова поднял птицу. — И где… где эта дама?

— В Нью-Йорке. Она же была вашей любовницей, не так ли?

— Да… то есть… — Томас почувствовал взгляд Памелы и уставился на птицу. — Она вообразила, что любит меня…

Гувер поднялся, теперь он заговорил очень серьезно:

— Нам известно, что в Нью-Йорке уже долгое время работает мощная шпионская сеть русских. Как — мы не знаем. Не знаем, кто туда входит. Но три недели назад один из них пришел в наше парижское посольство и сдался. Некий мистер Моррис. Он был последним любовником госпожи Меланиной.

Томас осторожно положил индюшку на стол.

— Ни слова больше, мистер Гувер, — сказал он дружелюбно. — Я сделаю все, что в моих силах. При одном условии.

— Каком же?

Томас посмотрел на криминалиста-меланхолика. Посмотрел на соблазнительную индюшку. Посмотрел на Памелу, стоявшую с мокрыми перепачканными руками, разгоряченную, очень красивую, желанную. И мягко ответил:

— Условие такое: после завершения миссии мне будет дозволено умереть.

Ранним утром 21 ноября 1957 года дети, игравшие на пляже Каскаи неподалеку от Лиссабона, обнаружили на белом песке, кроме пестрых ракушек, морских звезд, полузадохшихся рыб, мертвого мужчину. Он лежал на спине. На лице застыло удивление. Одет он был в чрезвычайно модный, хотя и изрядно размокший серый костюм из лучшей шерсти, черные полуботинки и носки, белую рубашку и черный галстук. На рубашке в области сердца проступало огромное кровавое пятно. Немного пострадал и пиджак. Этот господин явно был отправлен из нашего в другой, якобы лучший, мир посредством пули, причем не мелкого калибра.