Компания чужаков - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Уилсон cтр.№ 51

Знает ли Карл Фосс, что она — агент? Может быть, он проводит операцию или, живя в этом параноидальном городе, вообразил, что операцию — по отношению к нему — проводит Анна? Когда и как узнают они, где кончается ложь и начинается правда? Больше ей не следует встречаться с ним, решила Анна. Во всяком случае, подставляться нельзя. Не будет встречи в дальнем конце сада. Уравнение со слишком многими неизвестными, несводимое уравнение. Цифры и буквы размножаются у нее на глазах, математическая логика бессильна. Инструментов для решения подобной задачи, хотя бы частичного решения, нет. Ничего страшного, серебристая ниточка в конце концов ослабнет, провиснет.

Пора заняться делом. Анна прошла по темному коридору, плечом задевая стену. Подождала в верхней галерее над холлом. Нагревшиеся за день половицы стонали под ногами. Голубым ромбом лег на клетчатый пол свет луны. Спустившись по лестнице, Анна аккуратно обошла пятно лунного света, миновала шкафчики с запертыми в них безмолвными фигурками, любимицами Мафалды. Amor é cego. Анна добралась до дальнего конца дома и отворила стеклянную дверь задней террасы. Она послужит ей запасным входом на случай, если покидать кабинет придется через окно. Приняв эти меры предосторожности, Анна вернулась к двери в кабинет, тихонько приоткрыла ее, вошла и закрыла за собой дверь.

Вновь меры предосторожности: открыть окно возле письменного стола, сдвинуть горшок с растением на восемь сантиметров вправо, чтобы не помешал выпрыгнуть. Затем Анна приподняла подол ночной рубашки и вынула из-за резинки трусиков фонарь. Уселась в кресло Уилшира и всмотрелась в освещенную призрачным ночным светом комнату.

Вдоль стен — книги в красивых кожаных переплетах. Две картины по обе стороны от двери, на одной какие-то люди в арабских костюмах верхом на верблюдах пересекают пустыню, на другой — туманный берег, вытаскивают на берег рыбацкую лодку. Похоже на Ирландию. Один угол в комнате отведен Африке, три маски прибито к стене, самая верхняя — чуть ли не метр высотой и притом всего пятнадцать сантиметров в ширину, узкие прорези для глаз и губ, даже мерещится, будто во рту есть зубы. И пук грубо выделанной конопли торчит наверху, заменяя волосы.

Прислушиваясь к поскрипываниям и вздохам устраивающегося на ночь дома, Анна водила лучом фонаря по столу. Блокнот, две старые газеты, ручка и чернильница, все чистое и аккуратное. Она выдвинула центральный ящик, нашла стопку чистой бумаги, а рядом — отдельный листок с наброском стихотворения, с пометками на полях, там и сям вычеркнуто неудачное слово и проведена черта, соединяющая правильное слово со строкой. В итоге получилось вот что:

Черные вороны над головой,

Черные призраки рвутся в бой,

Не ботинки, а когти по льду скрипят,

Не мечи, но огромные клешни блестят.

Так выглядел черновик, но, очевидно, его еще собирались править, а потом стихотворение все равно отправится в корзину для бумаг. Пока что эта корзина оставалась пустой. Анна в задумчивости побарабанила пальцами по подбородку, озноб пробежал по телу. Если по ночам Уилшир сочиняет такие строки, темные и тревожные, насыщенные злобной, чуть ли не потусторонней силой, то он, вероятно, и впрямь сходит с ума. Яркой вспышкой в мозгу промелькнул рассказ матери: та как-то зашла в пещеру в Индии и, хотя находилась там одна, все время ощущала чье-то присутствие. Подняла глаза: над ней, плотно усеяв сводчатый потолок пещеры, висели летучие мыши — спали. При виде этого дремлющего воинства, сложенных перепончатых крыл, мать развернулась и опрометью, согнувшись пополам, кинулась к выходу, навстречу солнцу. А что, если сознание Уилшира — такая же пещера?

Один за другим Анна выдвигала ящики, пустые или с каким-то малоинтересным содержимым. Нижний ящик оказался на замке. Анна подвигала взад-вперед книги на полках, приподняла картины, проверила камин. Слева от камина в самом темном углу комнаты обнаружился шкафчик, внутри которого Уилшир прятал сейф с цифровым кодом. Осмотрев все, Анна вернулась к столу, напряженно прислушалась. Руки взмокли от пота. Нервишки уже вышли из-под контроля. Шорохи в доме… что это? Половицы остывают после дневной жары или кто-то крадется сюда? Шаги на ступеньках. Остановка дыхания. Пот заливает грудь и течет по животу. Анна тихо поднялась. Припомнила, чему ее учили: теплый от ее тела стул выдаст ее присутствие. Снова открыла все ящики, проверила, нет ли тайника сбоку или сверху. В центральном ящике, на задней стенке, обнаружился приклеенный ключ.

Этим ключом и открывался нижний ящик, а внутри лежала толстая тетрадь, похожая на книгу, в мягком кожаном переплете, и на гладких, нелинованных страницах Анна узнала тот почерк, которым было написано четверостишие. Увидела она и даты. Значит, дневник. Очень личный дневник, показалось ей с первого взгляда. День за днем — никаких деловых заметок. Начинались записи 1 января 1944 года. Сначала совсем краткие, по большей части — наблюдения за погодой. Такие, например:

«4 января. Холодно. Лужайка совсем белая. Солнце висит низко, порой отсвечивает в прозелень. Да уж, на ирландскую зиму не похоже. Вот если б хоть разок настоящий мороз, от которого ноги сводит».

«23 января. Сильная буря на море. Доехал до Кабу-да-Рока, прошел по берегу до Прайя-Адрага. Со стороны океана непрерывным потоком несутся ливневые тучи. Волны обгладывают скалы, взлетают до самых вершин утесов. Прилив обрушивается на пляж с таким грохотом, какого я никогда не слыхал. Пришлось спасаться бегством, а то бы эти волны меня захватили».

Скучающий человек? Человек, пытающийся найти какой-то путь? Трудно сказать. Первая подробная запись появилась 3 февраля, в тот день, когда Бичем Лазард познакомил Уилшира со своей новой секретаршей Джуди Лаверн.

«Никогда в жизни не видел такого рта! Сочный, щедрый, а губы! Нижняя губка такая пухлая, едва удержался, чтобы не потрогать ее пальцем, почувствовать ее мягкость и нежность. И яркая красная помада, колечко на каждом сигаретном окурке — я сохранил их все».

Он был опьянен, потерял голову с первой же минуты. Анна снова подумала о том, как это было — или могло быть — с Карлом.

Она поспешно пролистала страницы. Каждый день парочка отправлялась на верховую прогулку: и под бодрящим дождем, и под солнечным светом — никогда еще солнце не светило так ярко под величественными, изменчивыми небесами. Плохой погоды больше не существовало. Они спали вместе в доме в Пе-да-Серра. С каждым днем Уилшир все более растворялся в ней. Записи в дневнике расползались со страницы на страницу. Ее иссиня-черные волосы, ее мраморная грудь, ее большие, твердые, розовые соски и полоска — именно полоска, не треугольник — волос там, внизу. Ошеломительные, смущающие, трогательные излияния. И все это находило отклик в сердце Анны и даже в ее физиологических реакциях, в учащенном дыхании и влажности кожи. Так все и длилось — до конца апреля.

«25 апреля. Лазард сдурел. Слишком давно торчит в Лиссабоне. Теперь ему в самых обыкновенных вещах черт-те что мерещится. Вот что бывает, когда чересчур долго проживешь в этом городе, где все шпионят за всеми: в ком угодно увидишь что-нибудь подозрительное. Почему бы Джуди и не общаться с американцами? Она американка, ей хочется поговорить с земляками. Ну и пусть они прогулялись по Игрежа-ду-Карму. Что в этом такого? Разве мужчина держал ее за руку? Ведь нет? Ну и с какой стати Лазард завел разговор…»