Железный человек - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Эшбах cтр.№ 35

– Убийца, – сказал я.

Финиан еле заметно кивнул. Он явно считал излишним подробнее комментировать такие очевидности.

– Из чего вытекает следующее, – сказал он вместо этого и прикончил свою лишь наполовину выкуренную самокрутку, задушив её в пепельнице. – Во-первых, он знал, что Ицуми в отеле. Во-вторых, он забрал документы из комнаты Ицуми и, таким образом, знает, что это всего лишь копии. Если он способен сосчитать, сколько будет дважды два, он скажет себе, что моя сестра, возможно, располагает оригиналами. И он до сих пор бегает где-то здесь.

Меня накрыло волной острой потребности защитить Бриджит. Если бы имело какой-то смысл встать перед ней со щитом, обнажив меч, и защищать её, я бы сделал это не задумываясь.

– Вы должны увезти её в надёжное место, Финиан, – сказал я с пересохшим ртом. – Это не та опасность, которая миновала бы в случае поимки убийцы Ицуми. Если его поймают.

– Вы могли бы это и не говорить. Но она хочет вас видеть.

– Меня?

Он недовольно обвёл рукой помещение.

– Для этого я и позвал вас сюда. Чтобы обсудить это.

Я уставился на него с чувством внезапной пустоты в голове. Видимо, я должен был что-то сказать, но не был на это способен. Когда ударит молния, гром следует с некоторым запозданием: так же было и у меня после того, как я понял, что сказал Финиан Макдоног. Бриджит хотела меня видеть! Кажется, что-то сделалось с моим дыханием, или, может, как раз перегорели какие-то предохранители моих внутренних систем, о которых я до сих пор ничего не знал. И после того как гром наконец прогремел, я сообразил, почему восторг в данном случае совсем неуместен.

Я сказал:

– Это опасно.

– Да что вы говорите, – язвительно ответил Макдоног.

– У меня такое чувство, – объяснил я – осторожно, чтобы не создалось впечатления, что я страдаю манией преследования, – что за мной следят.

Казалось, он нашёл это исключительно смешным. И некоторые из сидящих вокруг нас с трудом подавили смех.

– Серьёзно, – сказал я. – Вы должны отдать документы мне и как можно скорее переправить сестру как можно дальше отсюда. – Я имел лишь самые смутные представления о том, что я стану делать с этими документами, помимо того что прочитаю их от начала до конца. В тумане мыслей многообещающе парили неясные образы, как мне удастся довести до сведения компетентных людей, что оригиналы документов со времени убийства адвоката находятся в моих руках, и тем самым отвлечь их от Бриджит.

Финиан Макдоног подвинулся на своём стуле вперёд и перегнулся через стол. После того как он всё это время просидел неподвижно, как истукан, это скупое движение выглядело исключительно впечатляющим.

– Мистер Фицджеральд, я не знаю, насколько хорошо вы знаете мою сестру, но, несомненно, не так хорошо, как знаю её я, иначе бы вы не потратили ни одного вздоха на то, чтобы это сказать. Если Бриджит что-то втемяшит себе в голову, бессмысленно пытаться её отговорить. Она в таких случаях способна на всё, особенно на то, чтобы делать неожиданные вещи, без оглядки на опасность. Опыт жизни научил меня в отношении моей сестры следовать очень простой стратегии: если она хочет, чтобы я что-то сделал, я делаю это.

Должно быть, я смотрел на него совершенно растерянно.

– Вы правы, – сказал я. – Настолько хорошо я её действительно не знаю.

Он с улыбкой самоотречения достал из кармана сложенный листок бумаги.

– Давайте не будем обсуждать невозможное и попробуем организовать эту встречу?

– А что, если я откажусь прийти?

– Тогда Бриджит придёт к вам. Я предполагаю. Найдёт способ.

Я смотрел на него и не знал, хотеть мне этого или нет.

– Тогда выходит, что у меня нет выбора, да?

– Нет, если вы хотите снова спать спокойно. – Финиан развернул листок и положил его передо мной. Это была ручная листовка, копия его концертного плаката. – Завтра вечером у моей группы концерт в баре «О'Флаэрти». Вы знаете, где это?

– На Бридж-стрит, – кивнул я.

– Я предлагаю вам прийти туда. В восемь часов вечера. Мы играем примерно до половины двенадцатого, и в баре не будет ни одного человека, кого мы лично не знали бы по меньшей мере лет десять. К тому моменту, когда мы станем выносить наши инструменты, все будут уже смертельно пьяными и вокруг будет царить полная неразбериха. Нас прикроют, когда мы слиняем, так что никакой посторонний наблюдатель не догадается, что происходит.

Это звучало так, будто процедура была уже отлажена и испытывалась на деле гораздо чаще, чем ему это хотелось признать. Решительность, с какой он убрал в карман свой пакет с табаком, чётко сигнализировала, что он считает договорённость достигнутой.

– Хорошо, – сказал я и встал. – Я приду.

И с этим я ушёл. Листовку оставил на столе. Такому, как я, не требовались записи на бумажке.

По дороге домой я не увидел ни одного мобильного телефона. Неужто за мной перестали следить? Они попрятали свои аппараты, чтобы стать для меня невидимыми? Я чувствовал себя неуверенно, идя с Дайк-стрит к своему дому, и часто менял направление, сворачивал, кружил, следуя по бессмысленному курсу, на котором любой преследователь уже разоблачился бы. Но не обнаружил никого.

Зато случилось нечто, когда я шёл вдоль Портовой улицы.

Я и до сих пор не знаю, как мне трактовать тот случай. Я стоял перед закусочной и ждал, когда иссякнет поток машин, без всякой, впрочем, спешки, потому что это была хорошая возможность смотреть по сторонам, не привлекая внимания, и при случае углядеть прохожего с мобильным телефоном. На тротуаре здесь было узкое место. Позади меня остановилась пожилая пара, они переругивались из-за того, что кто-то из них что-то забыл, я не понял, что именно, да это меня и не интересовало. Оба были не самые худенькие, что превращало это место на тротуаре, как я должен был впоследствии признать, в настоящее игольное ушко для прохожих. По проезжей части как раз мчался с рыбной фабрики большой рефрижератор, и тут я получил сильный толчок в спину, который чуть не вытолкнул меня под колёса этой машины.

Не вытолкнул только потому, что за долю секунды перед тем я уже начал движение, чтобы сделать шаг в сторону. Поэтому толчок пришёлся мне не в середину спины, а в плечо и заставил меня лишь пошатнуться. Я смог удержаться на тротуаре, и грузовик прогремел мимо.

Потом мужчина многословно извинялся, преувеличенно выпучив глаза, являя собой картину полной безутешности. У него был нос картошкой, пронизанный красными прожилками, одет он был в серую ветровку и драные брюки, и пахло от него дешёвой туалетной водой. Когда он собрался уже в третий раз объяснить мне, как он сожалеет о случившемся, жена схватила его под руку и потянула прочь.

Покушение? Такое предположение казалось мне параноидальным. Ибо кто мог быть заинтересован в том, чтобы увидеть меня мёртвым? Разве что мои неизвестные преследователи? Тогда они ничего обо мне не знают. Ибо самая большая опасность, в которой я мог оказаться, – это демаскироваться у всех на глазах.