Выжжено - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Эшбах cтр.№ 104

– Подумайте сами. – Анштэттер вдруг показался им очень усталым. – Нефть отапливает наши дома. На бензине ездят наши машины, грузовики, которые привозят в супермаркеты продукты, трактора, которые эти продукты добывают. Из нефти производят удобрения. Медикаменты. Пластик. Наша экономика функционирует только потому, что есть нефть, и потому, что она чёрт знает какая дешёвая. Если в этом хоть что-то изменится, всё рухнет. Именно это сейчас и произойдёт. Близится конец того мира, к которому вы привыкли.

– Вы говорите какую-то чепуху! – выкрикнул Вернер. – Извините. В мире есть ещё тысячи источников нефти, все они на разных стадиях эксплуатации. Нефть не может кончиться в один день.

– Я говорю не о нефти. Я говорю о дешёвой нефти. Разница как между небом и землёй. Дешёвая нефть очень даже может кончиться в один день. Вы правы в одном: в мире есть тысячи нефтяных полей. Их даже около 43 тысяч. Но, – сказал Анштэттер и подлил вина, – ни одно из них не может сравниться с Раваром. Равар – это самое большое нефтяное поле, когда-либо разведанное. Оно так велико, что поначалу думали, будто имеют дело с несколькими нефтяными полями. Поля Фазран, Хаин-Дар, Шедгум, Утманиях, Хавиях и Харадх – на самом деле лишь части Равара. Равар вдвое больше, чем Саарланд, и по прикидкам шестьдесят процентов всей нефти, когда-либо добытой в Саудовской Аравии, взяты из Равара. – Он посмотрел на Вернера. – Понимаете? Это не абы какое нефтяное поле. Без Равара богатой Саудовской Аравии крышка.

– Хорошо. И что? – Вернер достал из кармана несколько сложенных листков. – Что это изменит в общей картине? Уж не так много, чтобы из-за этого немедленно впадать в панику. – Он развернул свои листки. – Вот. Я тут кое-что посчитал. Это статистика по нефти за 2004 год. Согласно ей, нефти хватит до 2052 года. Без вашего Равара – может быть, до 2050-го или 2048-го. Всё равно это не причина, чтобы терять голову.

Анштэттер удостоил колонки цифр лишь беглого взгляда.

– Об этом можете забыть, – сказал он. – Всё это расчёты деревенской молочницы. Нефтяной бизнес функционирует не так просто.

– Ага. А как же?

– Во-первых, все данные об имеющихся запасах, которые дают страны ОПЕК, сомнительны и наверняка завышены. – Он сплёл руки на груди. – Страны ОПЕК на своих конференциях всегда бьются за более высокие квоты, потому что хотят собрать как можно больше денег. И важнейшим критерием в соглашениях картеля были резервы, которые может предъявить страна. Чем больше резервы страны, тем выше её доля в согласованной общей добыче. Так что эти страны исправно рапортуют об открытиях, которых на самом деле не было. С 1983 года Ирак, например, дважды считает большое поле к востоку от Багдада – сразу рост на 11 миллиардов баррелей. К сожалению, лишь на бумаге, но кого это интересует? В 1985 году Кувейт удвоил свои общие резервы, просто так. Вы не найдёте ни одного инженера-нефтяника, который знает, где находится это новое супернефтяное поле. То же самое в Венесуэле, в Эмиратах, Иране, Саудовской Аравии… Вы должны вычесть из вашей суммы самое меньшее триста миллиардов баррелей. Это нефть, которой никогда не существовало.

Вернер в замешательстве смотрел на свои цифры.

– Ничего себе!

– Чтобы скрыть эту практику, ОПЕК с 1983 года вообще больше не публикует данные по отдельным нефтяным полям. В противном случае кому-нибудь пришло бы в голову пересчитать. Я всегда удивлялся, почему это никогда не становилось темой обсуждения в новостях.

Доротея оцепенела, полная судорожного испуга, под тяжестью которого сердце её еле билось. Она-то надеялась на безобидное объяснение. Она-то боялась неприятного. Но теперь она догадывалась, что действительность была намного хуже, чем она могла себе представить.

– И всё же, – не сдавался Вернер. Он достал калькулятор, который всегда носил с собой, и стал тыкать в кнопки. – Допустим, ваш Равар выпадает, и допустим, он действительно давал шестьдесят процентов саудовской нефти – тогда это всё равно означает снижение количества доступной нефти лишь на шесть процентов. Шесть процентов, я вас умоляю.

Анштэттер отрицательно покачал головой.

– Неважно, сколько процентов. Главное то, что как только Саудовская Аравия перестаёт быть swing producer, пик нефти достигнут, то есть глобальный максимум добычи нефти перейдён. В последние годы все нефтедобывающие страны производили максимум, какой могли. Кроме Саудовской Аравии. Саудовцы всегда поставляли столько, сколько требовалось для того, чтобы держать цены стабильными. Если они больше не смогут это делать, мировая добыча нефти будет только падать, тогда как потребность в ней постоянно растёт. Вы можете себе представить, что будет с ценами? На нефть. На всё. Это мать всех кризисов, и мы к ней движемся.

– Другие страны повысят добычу. Если цена на нефть подтянется, станут рентабельными месторождения, которые до этого не были таковыми.

– В США всё это было сделано. И всё равно они уже не добывали больше, чем в декабре 1970 года.

Вернер отрицательно покачал головой и похлопал ладонью по своим цифрам.

– Да почему же? Нефть-то есть. Даже если потребность растёт, хорошо… Но нефти ещё очень много – миллиарды литров!

– Дело не в этом. Да, мы израсходовали пока лишь половину всей нефти, какая есть в мире. Но, – сказал Анштэттер и подался вперёд, – это была легкодоступная половина. Та, что остаётся, залегает глубоко внизу, добыть её труднее и затратнее, находится она в суровых, труднодоступных местностях. Ясно, что нефть будут продолжать доставать из-под земли. Но её станет меньше, и она будет дорожать. Окончательный предел будет достигнут, когда вам придётся затратить на добычу литра нефти больше энергии, чем можно получить из этого литра. С этого момента нефть перестанет быть источником энергии.

Вернер в замешательстве смотрел на него.

– Верно. Да. С этой точки зрения я на это ещё не смотрел.

– Как и большинство людей, – усмехнулся инженер-нефтяник. – А самое худшее то, что за неё будут биться. Мы не только более зависимы от нефти, чем когда-либо, но и нас самих так много никогда не было. Эта планета могла носить на себе шесть миллиардов человек только потому, что была нефть. Теперь её не будет. Как прокормить всех этих людей? Не говоря уже об одежде, лекарствах, кондиционерах, самолётах, всех этих удобствах, к которым мы привыкли.

Внезапно установилась тишина, холодная, ледяная тишина, словно эхо ужаса, который был слишком велик, чтобы воспринять его.

– Боже мой! – прошептал Вернер.

Доротея посмотрела на человека, который продал им дом их мечты.

– Всё это серьёзно, не так ли? – спросила она. – Поэтому вы и воздвигли себе эту… крепость? В расчёте на худшие времена.

Анштэттер подавленно кивнул.

– Да, вы правы. Я рассчитываю на худшие времена. Самое худшее то, что саудовцы умалчивали истинное положение дел. Управиться с пиком нефти было бы трудно, но к нему хотя бы можно было подготовиться. Технологии есть, пока ещё есть. Можно было б перейти на них, если бы вовремя начать, теперь уже поздно. Теперь этот пик ударит по нам как кузнечный молот.