— Придется изменить бытующие понятия, милорд. И обряд Кручины вдовы дарит нам прекрасную возможность. Я собираюсь отнести элантрийцам еду.
На этот раз ей удалось потрясти всех без исключения.
— Я не ослышался, принцесса? — дрожащим голосом переспросил Эхан. — Вы собиратесь посетить Элантрис?
— Да.
— Мне нужно выпить, — решил толстяк и откупорил флягу с вином.
— Вам не получить разрешения короля, — сказал Эдан. — Он не позволяет заходить внутрь даже солдатам элантрийской гвардии.
— Эдан прав, — поддержал барона Шуден. — Вашему высочеству никогда не прорваться сквозь эти ворота.
— Предоставьте короля мне.
— Ваша маска дурочки здесь не поможет, — предупредил Ройэл. — Ни за какие достижения глупости король не отпустит вас в город.
— Я что-нибудь придумаю. — Принцесса старалась выглядеть уверенной. — Пусть разрешение вас не заботит. Но я хочу, чтобы вы дали слово, что поможете мне.
— Поможем в чем? — вяло спросил толстяк граф.
— Поможете раздавать пищу.
Лорд Эхан выпучил глаза.
— Раздавать пищу? В Элантрисе?
— Моя цель — сорвать с города покров суеверий, — объяснила девушка. — Для этого необходимо затащить знать вовнутрь и заставить ее убедиться своими глазами, что в элантрийцах нет ничего страшного.
— Простите мое недоверие, леди Сарин, — начал Иондел. — Но что, если в них есть что-то страшное? Что, если слухи об элантрийцах правдивы?
— Я не думаю, что они опасны; я видела и город, и его жителей. В элантрийцах нет ничего ужасного, за исключением обращения с ними. Я не верю рассказам о чудовищах в человеческом обличье и поедании себе подобных. Я наблюдала всего лишь несчастных мужчин и женщин, с которыми обращаются хуже, чем с животными.
Ни Иондел, ни остальные не разделяли ее убежденности.
— Послушайте, я пойду первой. А вы присоединитесь через несколько дней.
— Почему мы? — простонал Эдан.
— Потому что надо как-то начинать. Если вы, господа, не побоитесь войти в город, тогда другие очутятся в глупом положении, если будут рьяно возражать. Аристократия строго следует модным влияниям: стоит идее получить популярность, и я затащу туда всех по меньшей мере по разу. Они убедятся, что ничего страшного в Элантрисе нет, что его жители — бедные калеки, которым не хватает пищи. Мы победим Хратена, не прибегая к обману. Немногие способны объявить демоном человека, который только что со слезами на глазах благодарил тебя за еду.
— Бессмысленно спорить, — заявил Эдан. Его пальцы подрагивали от мысли о посещении Элантриса. — Все равно король не позволит вам туда отправиться.
— А если позволит? — тут же спросила Сарин. — Тогда вы пойдете со мной?
Барон оторопело заморгал — он понял, что попался. Принцесса ждала ответа, но он упрямо держал рот на замке.
— Я пойду, — объявил Шуден.
Сарин благодарно улыбнулась джиндосцу. Уже второй раз он поддержал ее в трудную минуту.
— Если Шуден решился, то сомневаюсь, что остальным захочется показаться трусами на его фоне, — произнес Ройэл. — Сначала получите разрешение, Сарин, а потом мы обсудим детали.
— Возможно, я переоценила шансы на успех, — признала Сарин.
Она стояла перед дверьми кабинета Йадона, а неподалеку пара гвардейцев не спускала с нее глаз.
— Вы придумали, что будете делать? — спросил Эйш. Во время встречи заговорщиков сеон отказался залетать в церковный сад и висел на посту за оградой часовни.
Сарин покачала головой. Она храбрилась перед Эханом и остальными, но сейчас ее одолевали сомнения. Принцесса не представляла, как выпросить у Иадона согласие на посещение Элантриса, а уж тем более как уговорить элант-рийцев принять помощь.
— Ты говорил с отцом? — поинтересовалась она.
— Да, госпожа. Он просил передать, что предоставит вам любую денежную поддержку.
— Хорошо. Пошли. — Она сделала глубокий вдох и решительным шагом направилась к часовым. — Я желаю поговорить с отцом.
Солдаты нерешительно переглянулись.
— У нас приказ…
— Он не относится к членам семьи, — уверенно перебила Сарин. — Разве вы откажете королеве, если она решит навестить своего мужа?
Оба гвардейца наморщили лбы, пытаясь найти ответ. Скорее всего, Эшен не баловала короля частыми визитами. Сарин заметила, что болтушка-королева старалась держаться от Йадона подальше; даже ей не нравилось постоянно выслушивать колкости по поводу собственной глупости.
— Открывай двери, солдат, — приказала принцесса. — Если король не захочет меня видеть, он не постесняется меня выгнать, и тогда в следующий раз вам не придется гадать, пускать меня или нет.
Но гвардейцы продолжали колебаться, и принцессе пришлось силой протиснуться между ними и отворить дверь самой. Ее решительность настолько ошарашила охрану, непривычную к волевым женщинам, особенно в королевской семье, что они не сделали попытки ее остановить.
При звуке хлопнувшей двери Йадон поднял взгляд от рабочего стола; очки, которых Сарин никогда раньше на нем не видела, сползли от резкого движения к кончику носа. Он тут же их снял и встал, раздраженно хлопнув по столу ладонью. Пачка финансовых документов подпрыгнула, и из нее вылетело несколько листов.
— Тебе недостаточно изводить меня на людях, ты решила добраться до моего кабинета? — закричал он. — Если бы я знал, какой глупой и вертлявой девчонкой ты окажешься, я бы ни за что не подписал договор. Уходи и дай мне работать!
— Я вам вот что скажу, отец, — доверительно начала Сарин. — Я попытаюсь изобразить из себя человека, способного на членораздельную беседу, и вы займетесь тем же.
Глаза Иадона широко распахнулись, а лицо налилось краской.
— Par Доми! — За всю жизнь принцессе только дважды доводилось слышать настолько грязное ругательство. — Ты меня обманывала! Мне следует тебя обезглавить за то, что выставила меня дураком!
— Стоит начать обезглавливать свое потомство, отец, и люди станут донимать вас ненужными вопросами.
Сарин пристально наблюдала за реакцией короля в надежде, что тот выдаст участие в исчезновении Раодена, но ей пришлось разочароваться — Йадон и бровью не повел.
— Пожалуй, стоило бы отправить тебя обратно к Эвентио.
— С удовольствием, — солгала принцесса. — Только если я уеду, Арелон потеряет торговое соглашение с Теодом. Учитывая недавний успех ваших шелков на фьерденском рынке, такой оборот вряд ли вас устроит, отец.
Йадон заскрипел зубами.
— Осторожнее, госпожа, — прошептал Эйш. — Не следует его дразнить; мужчины часто ценят свою гордость выше доводов разума.