* * *
— Не нравится мне эта дорога. Активно не нравится, — шепотом сказал «замок».
— Чем не нравится, товарищ капитан?
— Всем не нравится. Но более всего тишиной. По дороге должен ездить транспорт. Ходить люди. И домашний скот. На то она и дорога. А эта — мертва, как заброшенное кладбище ночью. Не бывают такими дороги…
Второй час группа прикрытия «пасла» встретившуюся им на пути дорогу. Обыкновенную дорогу — грунтовую, в две колеи. Перескакивать ее с ходу капитан не стал. Поостерегся. В другом месте, возможно, и решился бы. Но не здесь. Здесь — мешала топография. Разведчики находились на седловине небольшой каменистой гряды, обе стороны которой подпирали топяные болота. В случае неудачи уходить можно было только в две стороны — вперед или назад, что лишало группу необходимого ей маневра. Не любят разведчики местности, где нельзя убегать «на все четыре стороны». Неуютно они там себя чувствуют, как в мышеловке с захлопнувшейся дверцей.
Такие препятствия допустимо пересекать только ночью, в абсолютной темноте. Если по уму… Но до ночи было еще очень и очень долго. Еще почти десять часов. А счетчик времени щелкал. А счетчик километров стоял…
— Вот что, ребятки, вы пока тут посидите, а я на эту тропку поближе взгляну, — сказал капитан Сибирцев. — Если что, вы меня прикройте. Не вернусь через полтора часа — уходите обратно.
Капитан ужом выполз из убежища и пополз к дороге, стараясь со всех сторон прикрываться кустами. Через каждые несколько метров он замирал и прислушивался. И присматривался. И даже принюхивался. Пытаясь обнаружить признаки присутствия врага. Но все выглядело как обычно. И звучало как обычно. И пахло как всегда.
Капитан не стал выходить на дорогу. Он остановился в нескольких метрах от нее, забравшись внутрь каких-то кустов и обложившись вокруг гигантскими тропическими листами. Он вытащил бинокль и самым внимательным образом осмотрел дорогу в двух направлениях.
Он обращал внимание на все: на сорванные с веток, нависающих над колеёй листки, на обломанные сучья, разбросанные камни, подсохшие лужи, пыль на придорожных кустах… Он изучил каждую выбоину, каждую ямку, каждый отпечаток протекторов колес. И пришел к выводу, что по этой дороге уже много часов никто не ездил и не ходил. Пыль слежалась, оборванные листья пожухли, брызги подсохли, кое-где по обочинам колеи полезла молодая поросль травы…
Вывод вроде бы благоприятствующий выполнению задания, потому что дороги с интенсивным движением, в отличие от этой, замершей, пересекать крайне опасно. И одновременно рождающий тревогу. Отчего это вдруг дорога опустела, если до того по ней в немалых количествах передвигалась самоходная техника. В подавляющем большинстве колесная, но в том числе и гусеничная. Куда она подевалась?
Сильных дождей, способных затопить колею и по той причине прервать движение, в последнее время не наблюдалось. Землетрясений — тоже. Выходит, где-то просто перекрыли дорогу. Шлагбаумом. А зачем перекрыли?
И еще настораживало отсутствие в колеях остатков помета домашних животных. Ни вьючные мулы, ни ослы, запряженные в повозки, по этой дороге не ходили. По меньшей мере две недели. Получается, что эта дорога имеет военное назначение? Или далеко отстоит от гражданских селений?
И отчего так густо усыпаны пылью ближние кусты, если машины здесь не ходят…
* * *
Сплошные неясности! А то, что неясно, — потенциально опасно. Иногда даже более опасно, чем явная угроза. Лучше было бы эту дорогу пересекать ночью.
Но время, время! Время диктовало иные решения. Высидев здесь десять часов, можно было не успеть к контрольному сроку…
Капитан вернулся к своим бойцам.
— Ну что?
— Ничего хорошего! Но и ничего явно плохого. В общем, так. Лишних часов на ожидание у нас нет Того и гляди погоня поджарит пятки. Перекидываться будем днем. Прямо сейчас. Ты, капитан, пойдешь первым. Мы прикроем. Дорогу переходи рывком, на одном дыхании. Приказ ясен?
— Ясен.
— Ну тогда действуй. Капитан…
Разведчик отполз к дороге. На секунду задержался, чтобы поправить оружие, потом вскочил, пересек обочину и сделал шаг к середине дороги…
Всего один шаг.
Второй он сделать не успел. Потому что перестал жить.
Сильный взрыв выворотил у него землю из-под ног, подбросил вверх, развернул в воздухе и уронил к дальней обочине.
— Мать вашу!!! — выругался «замок». — Суки косоглазые.
Так вот почему по дороге никто не ездил! Потому что по минам много не наездишь!
Вот почему близкие кусты были припорошены толстым слоем пыли. От взрывов мин, на которые напарывались переходящие дорогу дикие животные!
— Сашка!
Второй боец рванулся из убежища на помощь раненому товарищу.
— Назад! — крикнул капитан. — Назад!!! — схватил и резко дернул вскочившего бойца за ногу, больно уронив на землю. Навалился, прижал сверху. — Ты что делаешь?!
— Но там же… Там…
— Что там?
— Там… Он, ..
— Там уже никого нет! Только мины.
— Но он же жив!
Подорвавшийся разведчик действительно был жив. Он молча корчился на обочине, пытаясь дотянуться до разбитых осколками ног. Которых уже не было. Ступни, обутые в разорванные в клочья башмаки, лежали в другом месте.
— Он все равно не жилец, — жестко сказал капитан. — Ему оторвало ноги. Он умрет через несколько минут.
— Мы бросим его?
— Нет! Мы не можем оставить его. Мы должны убрать его останки и собрать его оружие. Но мы не должны повторить его глупость. Мы должны вначале найти мины… А это долго. Он не дождется. Он умрет раньше. Пошли.
Капитан встал, шагнул вперед и тут же остановился.
— Черт!
— Что случилось?
— Слышишь?
— Нет, не слышу…
— Мотор! Мотор на тропе!
Где-то далеко по дороге шла машина. Шла по заминированной колее! Не боясь подорваться!
— Все, боец. Похоже, мы сели в дерьмо! По самые уши! И похоже, нам оттуда не выбраться!
— Что произошло?
— Произошло то, хуже чего не бывает! Даже в кошмарном сне!
— Но что? Что обозначает этот мотор?!
— То, что заминирован только этот участок дороги. Один только этот! Который мы не могли миновать! И который мы не миновали! Они не преследовали нас! Знаешь, почему они не преследовали нас? Потому что знали, что этот перешеек мы не минуем. Они не утруждали ног. Они нас просто ждали.
Капитан лихорадочно расправлял на коленях карту.