Капкан для оборотня - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Иванов-Смоленский cтр.№ 39

— Честно говоря, никогда об этом не задумывался… — ответил Барсентьев, — хотя сейчас вот вспоминаю и думаю, что это вполне возможно… А Стругацких и я очень люблю. И тоже — средних. У поздних какие-то извращенные идеи, подмена понятий и прочий модерн. Может, поэтому и пишут под псевдонимами. Ранние — больше для детей. «Трудно быть богом», считаю, великая вещь.

— Согласен, — утвердительно кивнул Крастонов, — хотя мне больше нравится их «Пикник на обочине»…

— Не спорю, Михаил Матвеевич, — азартно махал руками Легин, — старые артисты: соль земли, классика. Их исполнением можно любоваться и через пятьдесят лет. Но они слишком академичны…

— Ну, почему академичны? А Раневская, например?

— Хулиганка и матерщинница, — кисло возразил Легин, — вы вот возьмите эту восходящую звезду Веселову. Тот же скучноватый, на мой взгляд «Вишневый сад»… А как играет, сколько обаяния… Нет, даже не обаяния, а шарма, в его французском оттенке значения… А Лубянцева?

Севидов снисходительно кивнул головой.

Легин, забывшись, не глядя, взял своей ручищей стакан с виски и опрокинул его в рот. Сморщив нос, он пожевал губами, перевел взгляд на стакан и конфузливо отставил его в сторону.

Барсентьев посмотрел на него с недоумением. Затем перевел вопросительный взгляд на Крастонова, показывая ему движения руками, как бы держащими руль, и кивнул в сторону Легина.

— Шо слону дробына, — улыбнулся Крастонов спокойно и махнул рукой.

Севидов от выпитого раскраснелся, утратил обычную сухость и рассказал смешной анекдот про английского лорда:

«Лорд из клуба звонит домой:

— Джон! Чем там занята моя жена?

— Как, сэр! Но она в спальне, вместе с вами, и заказывает туда уже вторую бутылку шампанского…

— Какого дьявола, я в клубе! Джон! — вскричал лорд, — возьми мое любимое ружье, с которым я охотился в Африке на носорогов, и застрели их обоих. Да не клади трубку, я хочу это слышать!

— Есть, сэр, — ответил дворецкий, ушел и, вернувшись через пару минут, доложил, — дело сделано, сэр.

— Но почему я слышал пять выстрелов? Ты же всегда неплохо стрелял.

— Сэр, — ответил лакей, — мужика, похожего на вас, я уложил сразу, но Ваша жена выпрыгнула через окно в сад, и я достал ее у фонтана лишь пятым выстрелом.

— Но у нас никогда не было ни сада, ни фонтана, ты что-то путаешь, Джон!

— А куда вы звоните, сэр?».

Все дружно и от души рассмеялись.

Вскоре в кабинет зашли красивая стройная девушка в костюмчике гнома и пожилой мужчина с бородкой, держащий в одной руке скрипку, а в другой — смычок.

Мужчина стал играть восточную мелодию, а девушка затанцевала, постепенно освобождаясь от одежды. Когда мелодия закончилась, на танцовщице остался лишь узенький полупрозрачный треугольничек внизу живота.

Оба поклонились, а сидящие за столом дружно зааплодировали.

Мужчина и девушка вышли.

Крастонов вдруг встал, включил стоящую на низеньких стойках систему «Караоке» и предложил, — А давайте-ка послушаем теперь, как поет наш Легин.

И тот красивым, неожиданно низким баритоном, спел два романса. Вначале был совсем старинный — «Отцвели уж давно хризантемы в саду…». За ним шел более поздний, на есенинские стихи — «Не жалею, не зову, не плачу, все прошло, как с белых яблонь дым…». Последний куплет все пели уже хором. Барсентьев так расчувствовался, что заметил, как у него увлажнились глаза.

После каждый из них спел еще по песенке. Барсентьев исполнил «Московские окна» — старую хорошую песню.

Севидов шутливым зычным басом завел:

— Мы — красные кавалеристы, и про нас былинщики речистые ведут рассказ…

Оказалось, что все знали слова, поэтому дружно подхватили.

Напоследок Крастонов, дурачась под блатного, начал петь «Таганку», но уже с первого куплета перешел на серьезный тон, а остальные трое, со ставшими вдруг трезвыми лицами, внимательно вслушивались в тоску и безысходность звучащей песни.

Затем, не сговариваясь, все дружно сдвинули стаканы и молча выпили. Им была понятна эта чужая боль.

Здесь открылась дверь, и вошел молодой мужчина лет тридцати в элегантном светло-сером костюме, слегка помятом по существующей моде. И лицо его, согласно той же моде, было слегка небритым. Барсентьев понял, что к ним заглянул хозяин данного заведения, то ли специально оповещенный и приехавший засвидетельствовать свое почтение, то ли дождавшийся нужной кондиции гостей, когда радуются любому вновь прибывшему.

Мужчина поздоровался и нерешительно остановился в дверях.

— Все ли в порядке? — спросил вошедший. — Угодил ли повар своим фирменным «бланонниоли по-генуэзски»?

Вместо ответа подошедший Крастонов взял его за локоть и усадил за стол.

Он вообще играл главенствующую роль, хотя прокурор города рангом все-таки повыше. Но очевидно, что Севидов относился к лидерству за столом милицейского полковника вполне равнодушно и даже благожелательно.

Моментально возникший откуда-то официант поставил на стол свежий прибор и очередные бутылки виски и коньяка.

— За процветание заведения, — произнес Крастонов уже нетвердым языком.

Все чокнулись и выпили.

* * *

Дальнейшее Барсентьев утром следующего дня припоминал смутно. Помнил еще, что произносил тост стихами собственного сочинения, на манер и подражая Омару Хайяму:

— Запрет вина, закон, считающийся с тем,

Что пьется, где, когда, и много ли, и с кем….

Когда соблюдены все эти оговорки —

Пить — признак мудрости, а не порок совсем…

И сорвал этим своим тостом бурные аплодисменты всех присутствующих.

Как покидали уютную таверну, и как он оказался в гостинице, Барсентьев уже не мог вспомнить. Память возвратила ему лишь один поразивший его осколок — невозмутимо садящийся за руль джипа Легин, пивший наравне со всеми.

Барсентьев лежал в кровати раздетый, под легким одеялом, лицом вверх. Он с трудом открыл глаза, поморгал ими, увидел беспорядочно лежащую на письменном столе одежду, зажмурился и сморщил лоб.

— Ч-черт… — пробормотал он, — вот так расслабился…

Лежа с открытыми глазами, он посмотрел вверх.

— Надеюсь, я не допустил какой-либо бестактности или неприличия? — он снова пошарил в оскудевшей памяти. Та молчала. — Молчание — знак согласия, — вслух сказал он себе.

— Что там пишет знаток похмелья Хуан Бас по этому поводу? — но и здесь, обиженная обилием спиртного, память ничего не ответила.

Барсентьев приподнял голову от подушки, и слабая улыбка появилась на его лице.