Братья наши меньшие - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Данихнов cтр.№ 90

— Да в принципе какая разница?

— Никакой, — согласился мужчина и немедленно выпил. — В такое время, время перемен, вообще нет никакой разницы. Что бы ни происходило. Лишь бы было шумно.

— Вам нравится шум? — спросил я у него.

— В этом весь я, — улыбнулся мужчина и подлил водки.

— Выпили.

— Хотите . мяса? — заговорщицки подмигнув мне, спросил он.

— Мяса?

— Да. Настоящего.

— Даже не знаю. Давайте.

Он открыл маленькую дверцу в стойке, приглашая войти, и провел сквозь проход, драпированный отрезами атласной материи. Я, склонив голову, следовал за ним по темному коридору, на стенах которого висели полки, заставленные бутылками с вином.

— Богато у вас тут, — признал я, пальцами касаясь пыльных бутылок и восхищаясь ими тайком. — Я тоже в свое время собирал вина всякие и коньяки, но потом цены взлетели, и все, что у меня оставалось, уже распили.

— Это да, — буркнул мужчина, доставая ключ. Непонятно было, что он имеет в виду.

Ключом он открыл массивную дубовую дверь в конце коридора. За дверью оказались ступеньки, круто уходившие вниз. Освещались ступени лампочками, которые свисали с потолка на черных изолированных проводах.

Лестница привела нас в большое помещение, мясницкую, где на железных прутьях и крючьях над столами висели тушки кошек, собак, голубей… обезьян. Здесь пахло кровью и мясом, а кровь, скапливающаяся на кафельном полу, тонкими ручейками уходила в стоки. На разделочных столах валялись длинные широкие ножи, а в ржавых ведрах гнили склизкие внутренности. Я замер на пороге, а мужчина важно шествовал мимо столов, останавливался у тушек и вещал, а потом снова шел, кончиками пальцев касаясь туш, гладя их, разговаривая с ними, называя их имена.

— Вот это — персидская кошка, Люська, которую при жизни очень любила хозяйка. Мужа хозяйки пристрелили мясные банды, деньги у нее закончились, и она притащила кошку ко мне. Умоляла дать денег побольше, говорила что-то о родословной кошки — но мне-то какая разница? Мясо есть мясо. А вот здесь у нас что? О-о! Здесь у нас целое обезьянье семейство, у которого долгая и очень интересная история. Обезьяны выступали с цирком, однако два года назад цирк обанкротился — за живое зверье назначили очень большие налоги, — и мартышек продали мне. Я убил их не сразу, потому что полюбил этих славных зверьков.

— Кажется, одну из мартышек я видел, — пробормотал я, с трудом сдерживая тошноту.

Мужчина не обращал на мои слова никакого внимания. Он поднял с разделочного стола обглоданную кость, взвесил ее на руке, подбросил и сказал:

— Собачку звали Бим, потому что у нее было черное ухо. Или белое? Надо же, запамятовал. Собачка очень любила своего хозяина, маленького мальчика, а потом хозяин умер от голода — это случилось прошлой зимой, — и собачка пришла ко мне. Ее я тоже долго не хотел убивать, а когда все-таки убил, мясо продал, а кость оставил на память… А вот еще одна кость, принадлежащая песику, сучке, которую звали Каштанка. Очень добрая и преданная собачка была. Зарезав ее, я долго не хотел продавать мясо, думал, забальзамирую мою любимую Каштанку и поставлю на стол в своем кабинете, а когда станет скучно или плохо — погляжу на нее и успокоюсь, и на душе сразу светлее станет. Однако дела навалились, руки не доходили, и мясо пришлось продать.

— Да, это та самая обезьянка, — пробормотал я, касаясь дохлой мартышки. — Вот шрам на плече; именно отсюда Желтый Директор вырезал… скарабея.

— Знаешь, — сказал мужчина очень грустно, — когда-то жить было веселее. Когда-то я глядел в окошко на комнату, где пытали людей, и кровь быстрее бежала по жилам, и жизнь становилась милее и красочнее. Когда-то я заглядывал в окошко газовой камеры, где, царапая в кровь грудь, отхаркивая кусочки легких, умирали люди, и мне было спокойно и хорошо, я садился за печатающую машинку и писал мемуары.

— Кто ты? — спросил я, останавливаясь.

— А ты кто? — грустно переспросил он, толкая окровавленную тушу немецкой овчарки, раскачивая ее. — Зачем ты сюда пришел?

— Я не знаю… я шел по улице. Увидел открытую дверь… и вошел.

— Ты не знаешь, зачем пришел, — кивнул мужчина и толкнул тушу сильнее. — Эта овчарка защищала хозяина. Она пыталась спасти его даже тогда, когда я разрезал ей брюхо. Она ползла ко мне, теряя внутренности, но все равно сдохла, и хозяин ее сдох, и я не знаю, чья смерть принесла мне большее удовлетворение; хотя чего уж там, знаю: не было ничего в смерти хозяина, но было все в смерти его любимца. Кстати, ты знаешь, что один древний народ считал, будто домашний зверь — это душа дома или, быть может, душа самого хозяина. Знаешь? Людей, у которых не было домашних животных, они считали лишенными души и сваливали их тела после смерти в болото и забывали навсегда их имена.

— Что за древний народ?

Он хрипло рассмеялся:

— Тебе ничего не даст его название. Ты ничего не знаешь. Даже того, зачем пришел сюда. А пришел ты сюда, Кирилл Полев, потому что тебя тянуло ко мне.

— Кто ты?

Он пожал плечами:

— Какая разница? Видишь этого котенка? Он очень любил играть с клубком пряжи. Однажды клубок выкатился во двор, а оттуда по кочкам и ямкам покатился дальше, прямо на проезжую часть. Котенок побежал за ним. Девочка, хозяйка котенка, выбежала во двор и звала:«Барсик! Барсик! Вернись ко мне! Барсик!» Но Барсик не возвращался. Его переехала машина, вел которую я. Я вышел из машины, поднял и положил мертвого Барсика на заднее сиденье — там у меня клеенка постелена для таких случаев. Потом я привез котенка сюда. Никто не искал Барсика. Даже если б я убил и забрал девочку — никто бы не искал и ее тоже. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что мы живем во времена феодальной раздробленности, Полев. Расстояния теперь больше, а чтобы преодолеть эти расстояния, надо быть сказочно богатым. Интернет, телевидение, редкие и дорогие авиарейсы — это самая малость, вещи, которыми люди пользуются по привычке, по инерции, чтобы окончательно не скатиться в феодальную дремучесть. Ты кем работаешь?

— Я безработный.

— Хороший выбор. А до этого?

— В Институте Морали. С чего это меня тянуло к тебе?

— Институт? Забавное местечко. Следите за тем, чтоб не было произвола в сети? Хех… еще одна фикция, еще одна штука, предназначенная для того, чтобы отвлечь народ, забить мозги сотней маленьких проблем, вместо того чтоб решить главную.

— Это какую же?

Он развел руками и широко улыбнулся:

— Если бы я знал! Для того чтобы решить главную проблему, надо сначала найти ее. Иногда я склоняюсь к мысли, что главная проблема человечества — само человечество. Впрочем, это банально, и, скорее всего, проблема человечества в богах, которых оно выбрало. Видишь эту птицу? Голубь. Жутко вкусные из голубиного фарша котлеты на пару получаются. Не пробовал?