Безжалостный Орфей - читать онлайн книгу. Автор: Антон Чижъ cтр.№ 84

— Но как его нашли? Какая же тут изощренная логика должна быть!

— Да! — согласился Коля.

Ванзаров нагло улыбнулся:

— Никакой логики, только справки. Было два кандидата. У одного биография видна с детства. Другой — усыновлен, сменил фамилию и веру. К тому же господин Хеленский в столице не зарегистрирован, фамилия редкая, польская.

— Как же этот ваш отмороженный выбирал жертв? Почему так не повезло моим приятелям? Почему на меня охотился?

— С вами, Аполлон Григорьевич, отдельная история, — сказал Ванзаров. — Только он не отмороженный, а глубоко больной человек. С вывернутым представлением о себе. По сути — невиновный в той беде, что исказила его детскую психику. Огюст отделался ненавистью к женским прическам. Его брату повезло меньше. А барышень ему помогали искать ваши приятели. Сидя у Монфлери, они хвастались любовницами. Надо было слушать внимательно, наверняка называли адреса снятых квартир. Дальше оставалось проследить их жизненные привычки. И выбрать день, когда прислать букет.

— Хотите сказать, чиновник бегал по улицам, как филер?

— Для этого и нужен приятель Казаров. У посыльного сколько угодно времени бродить по улицам. Наверняка ему платил какие-то деньги, Казаров же все время нуждался — такие расходы на букеты, даже часы заложил. К тому же оказывал Казарову небольшую услугу. Когда Ивану отказались продавать букеты у Ремпена, он попросил приятеля, и тот заказывал от своего имени. И для своих барышень, и для Казарова. Господин Хеленский очень любил дарить букеты. А Иван разносил.

— Как выяснили, что посыльный слежкой занимался?

— Его страх. Почему Казаров так испугался, когда увидел тело Саблиной? Потому что следил за ней. И вдруг — она повешена. Всякое можно подумать.

— Но почему же его дружка никто не видел?

— Особенность бытового зрения, — сказал Родион. — Обычный господин с обычным саквояжем растворяется в памяти. Даже приказчик Терлецкий его не запомнил. Кто заметит такого в гостиничной суете? В «Дворянском гнезде» и того лучше — отдельный вход. А вот с Прокофьевой немного повезло.

Лебедев отшвырнул сигару и сказал:

— Что же получается, нам теперь раскапывать горы удушенных барышень? Сколько же он успел? С другой стороны, я знаю статистику. Даже если оформляли самоубийствами, в Петербурге столько не наберется. Чем же дракон питался?

* * *

Чиновник. Хорошо, я согласен.

Ванзаров. В левом кармане у вас горелая спичка. Положили ее, когда зажигали подсвечник в номере гостиницы «Центральная». Заметил у вас эту маленькую привычку: прятать в карман всякие мелочи.

Чиновник. Что ж, слово надо держать. Так даже лучше. Позвольте вопрос: кто вам открыл?

Ванзаров. Портрет вашей матери.

Чиновник. Но ведь сходства маловато.

Ванзаров. Конечно, господин Монфлери, позвольте вас так называть. Не Хеленский же?

Чиновник. Не стоит.

Ванзаров. Когда сунул вам стопку снимков, вы долго и тщательно разглядывали своих жертв. А снимок матери быстро убрали, словно испугались.

Чиновник. Умно.

Ванзаров. Обнаружили его в салоне Жоса?

Чиновник. Как-то в декабре заглянул к нему, и вдруг вижу — она. Такая красивая… Со мной что-то случилось. Вам не понять, каково это. Мне надо было ее видеть, как тогда… А еще этот колокольчик, эти голоса, что шепчутся. Хорошо, что ничего не слышите, а у меня теперь мозг разрывается. Как когтями рвут. Словно живу и сплю. Сам себя боюсь…

Ванзаров. В трактире случился приступ?

Чиновник. Еле убежать успел. А то бы совсем пропал. Да и так пропал. Если бы не это фото.

Ванзаров. Опишите ваш… недуг.

Чиновник. Зачем? А впрочем… Как хотите… Если вам так любопытно. Это начинается неожиданно. Совсем не там, где надо. Приходится спешить, чтобы спрятаться в укромном месте. Как вам описать это состояние?.. Словно окружающий мир замер, мягко вздрогнув, подернулся зыбью. В нем извиваются, струясь и волнуясь, улицы, лица, дома, тротуары, как отражения в ртутном зеркале, перемешиваясь мазками и пятнами. Длится это не дольше мгновения, яркого и глубокого. А когда возвращаются прежние обличья, когда свет и тьма разделяются, когда твердь под ногами встает тяготением, властный зов тянет за собой. Шутит и ласкает, шепчет и обманывает. Нет мочи ослушаться его. Хрустальным звоном манит. А потом взмывает до пронзительного свиста. И на пике, на пронзительной ноте подступает тишина, ватной глухотой окутывает и поглощает до последнего ноготка, до озноба, до кровинки. Целиком и навсегда. Вам этого не понять…

Ванзаров. Спасение одно: послать цветы и увидеть мать, как тогда.

Чиновник не отвечает, трет виски и часто дышит.

Ванзаров. Саквояж с принадлежностями при вас?

Чиновник швыряет кожаный баул. Ванзаров вынимает окровавленную простыню и парикмахерские щипцы в бурых пятнах. Слышен слабый запах хлороформа.

Чиновник. Полотенце и прочее там найдете… Говорите: спасение! Что вы знаете о спасении? Разве сможете понять, что, кроме муки, я таким наслаждением владел, какого вам никогда не понять.

Ванзаров. Расскажите.

Чиновник (с горечью). Расскажите! Это не рассказать, это пережить надо. Чтобы всеми чувствами испытать сладкий миг, когда она засыпает в твоих руках. А потом зовет за собой. Куда вам, среднему человечку, подняться до таких высот! Это удел и кара только нас, избранных. Нет наслаждения на земле сильнее моего страдания. После такого ни на жену, ни на прочих женщин смотреть не хочется… А знаете, что мне наибольшее удовольствие доставляло?

Ванзаров. Даже представить не могу.

Чиновник. Играть с вами, подманивать и отпускать. Словно мышку на веревочке дергать. Жаль, мало поиграли…

* * *

— Понимаю, что господин пострадал в детстве, — сказал Аполлон Григорьевич. — Но какого рожна мне было записки слать? Что, совсем слабоумный?

— Фа, зафем?! — согласился Коля, дожевывая эклер.

Пришлось долго прочищать горло, чтобы скрыть смущение.

— Может, в другой раз? — спросил Родион с невинным видом.

— Нет уж, не выкручивайтесь! — потребовал Лебедев. — Говорите прямо, как есть.

— Хорошо. Вы неправильно прочитали записки. Вам приказывали отказаться не от расследования убийств.

— А от чего же?

— От Антонины… Извините, коллега. Казаров был безумно и безнадежно влюблен в актрису Лазурскую. Тратил все жалованье на букеты для нее. Но Антонина Павловна не обращала на мальчишку никакого внимания. Зачем, когда рядом гений криминалистики. Жизнь Ивана стала адом. Весь день он филерил за барышнями, а вечером бежал в театр и дарил дорогущие букеты. Ночь напролет стоял под ее окнами на Офицерской. Но его попросту не замечали. Тогда Иван принял решение отделаться от вас… Страшными записками… Не так смешно, как печально. Когда и это не помогло, решился на последний шаг. Купил хлороформа для нее и мышьяк для себя. Стащил букет, который должен был доставить по другому адресу, и отправился на квартиру Антонины. Он мечтал, что они умрут, как Ромео и Джульетта. Подозреваю, что в этой роли Антонина Павловна произвела на него неизгладимое впечатление. Ему почти удалось. Дама погрузилась в сон. Но убить себя Ивану духа не хватило. Тут подоспели ваши звонки в дверь. И он сбежал по черной лестнице.