Безжалостный Орфей - читать онлайн книгу. Автор: Антон Чижъ cтр.№ 54

Пристав Бранденбург стоял перед ним, уперев руку в бок.

— Вот, значит, как, прохлаждаемся, — сказал Адольф Александрович.

От звука этого голоса нахлынули горькие воспоминания. Наследник рудников ощутил предательскую слабость в животе.

— Я… Это… — пропищал он.

— Службу прогуливаем, в участок вторые сутки не являемся. А все почему? А потому, что господин Гривцов изволят прогуливаться на солнышке… Чудесно…

— Это… значит… задание… — кое-как выдавил Коля.

— У вас задание бездельничать? Так теперь называется «предоставить для особых поручений»? Такие у вас особые поручения — на солнышке нежиться?

Приставу явно не давало покоя весеннее светило. Коля хотел объяснить, что это совсем не то, что можно подумать. Он на ответственном задании, можно сказать — рискует жизнью. И даже сейчас напрягает все силы, чтобы войти в образ. Но из горла раздался жалкий хрип. Наследник буквально потерял голос от расстройства.

— Вам и сказать нечего? — обрадовался пристав. — Каков герой! Молчать будете в другом месте. А у меня разговор с такими господами короток — за ушко и на солнышко!

Железная лапа сжала ухо и вздернула. Коля взвизгнул, вырвался что было сил и бросился наутек.

Роскошный наследник несся, не разбирая дороги, толкая прохожих. На него оборачивались и высказывали замечания о дурном воспитании. Но ему было все равно. Он не оглядывался, преследует Бранденбург или отстал. Какая теперь разница.

Ухо жгло раскаленным углем, на глаза навернулись слезы. Хуже всего был позор, в который его окунули, как паршивого котенка в лужу. Это же надо: чиновника полиции прилюдно оттаскали за ухо. Чего доброго в газетах опишут: занятный случай на проспекте — пристав оттаскал за ухо барчука. Будет смеху. Лишь бы никто не видел. Лишь бы пронесло. Этого Бранденбургу никогда не забудет. И не простит. Между ними — кровная месть и кровавое ухо.

Коля влетел в отель, чуть не вышибив дверь, швейцар еле успел отскочить, и закрылся в номере.

Честь растоптана, надо спасать ухо. Где это видано: наследник миллионов — а ухо красное! Полная катастрофа.

* * *

Елена Михайловна гордилась своей фигуркой. Такой миниатюрной и стройной женщины она нигде не встречала. Во всяком случае, в обществе, в которое она входила с мужем. Не самое аристократическое, но все люди с положением, умеющие ценить женскую красоту. Так вот. Она имела твердую репутацию самой изящной из супруг. Это изящество не испортили ни рождение двух очаровательных малышей, ни семейные хлопоты, ни домашние заботы. Она сохранила юную талию, и бедра ее до сих пор вызывали восхищение. Елена Михайловна прекрасно знала, какой огонек блестел в мужском взгляде, когда она в облегающем, по моде, платье входила в гостиную или бальную залу. Этот взгляд, тревожащий и волнующий, был ей приятен и даже необходим. Этого взгляда она ждала и от каждого мужчины как подтверждение, что и в тридцать лет свежа и стройна.

Однако молодой человек, вызывающе симпатичный, особенно в части вороненых усов, не думал выразить хозяйке ничтожный комплимент. В голубых глазах его Елена Михайловна не нашла ни восхищения, ни задора, ни соблазна. Он смотрел так… Она не могла объяснить, что было в этом взгляде. Как будто юноша видел ее насквозь, до самых глухих закутков души, при этом не сомневался в своем превосходстве. Было еще в этом взгляде что-то совсем уж циничное, но Елена Михайловна не разобрала, что именно, и только обиделась проявленным невниманием. Она взглянула в зеркало — может, с одеждой непорядок. Нет, новое платье с нежным отливом сидело отлично. И фигуру ничто не портило.

Елена Михайловна успокоилась, решив, что юноша подслеповат или совершенный чурбан, раз его не тронула такая красота. Когда же узнала, что гость из полиции, даже обрадовалась. Вот в чем дело! Ну конечно, у них там, в полиции, нет приличных мужчин, одни олухи. И все-таки не похож он на законченного дикаря. Есть в нем что-то притягательное, словно искорки вспыхивают. Она посчитала, что молодой человек заслуживает ласки. И предложила ему садиться.

Пока его разглядывали, Ванзаров успел оценить потуги хозяйки на аристократический стиль. Потуги были серьезные, бронза и портьеры на нужных местах. Но вот легкость настоящего стиля пока не давалась. Ничего, и это придет к ее детям. Если, конечно, отец семейства на скромной должности поддержит достаток.

— Прошу простить за беспокойство… — сказал он, поигрывая усами. — Занимаемся проверкой одного дела. Потребуется задать некоторые вопросы. Без протокола, разумеется.

Изящную даму совершенно не волновал приход полиции и дело, за которым пришли. Она предложила чаю. Сама безмятежность, да и только.

— Вам знакомы госпожи Основина или Милягина?

— Конечно, знакомы… Мы что-то вроде подруг. — Елена Михайловна похлопала ресницами, густыми и длинными. — Они очаровательны. Несмотря на различия и кое-какие сложности, мило проводим время. В конце концов, мы — женщины, супруги. У всех нас дети, нам есть о чем поговорить. Идем в кафе, пьем шоколад, угощаемся пирожными. Вам, мужчинам, не понять этих мирных радостей.

— Откройте секрет: что за сложности такие у дам? Возраст вам не помеха.

— Извольте. Екатерина Семеновна…

— Основина? Дама высокого и крепкого сложения? — вставил Родион.

— Если говорить так откровенно… Она слишком все принимает близко к сердцу. Слишком нервная и, я бы сказала, истеричная натура. Может разрыдаться из-за любого пустяка. Вечно ее гложут страхи, вечно переживает за карьеру мужа и что его обойдут с очередным чином. Темы ее разговоров печально однообразны…

— Любопытно… А госпожа Милягина?

— Серафима Павловна… Такая… — Дама подыскивала дипломатичный эпитет. — Такая толстушка, настоящая полковничиха, командир. Совершенно не умеет спорить. Все должно быть по ее. Иногда даже грубости допускает. Совершенно вздорный характер. И мужа своего под каблуком держит. И детей — в ежовых рукавицах. Диктатор в юбке. Даже мною порой берется руководить. Это так забавно.

— Когда последний раз виделись все вместе?

— Наверное, с неделю назад. А это так важно?

— В своих беседах вы касаетесь деликатных тем?

Елена Михайловна удивленно подняла бровки:

— Это каких же?

— Скажем, любовницы ваших мужей.

— Вы уверены, что имеете право задавать такой вопрос даме?

— Иначе не стал бы вас беспокоить, — ответил Родион.

— Раз таковы наши законы… Не скрою: Катя и Серафима частенько жаловались, что их благоверные то и дело смотрят налево.

— Какие предлагались методы воспитания?

— О чем вы! — Елена Михайловна очаровательно, как умела, улыбнулась. — Как мы можем воспитывать наших мужей? Мы же от них во всем зависим. Тем более дети…

— Значит, к любовнице вашего мужа вы относитесь с терпимостью.