Последний переход - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Самойлов, Всеволод Глуховцев cтр.№ 61

Шаги затопали по лестничной площадке. Захрустело что-то под ними. Звучный плевок. Еще ругательство. Потом зашаркали другие шаги, и кто-то тонко, фистулой откашлялся – наверное, тот самый Кирпич.

– А ну-ка, давай сюда, – прозвучал бас.

* * *

И затопал по доскам прихожей, крякнул гулко. И – вот, вошел в комнату.

«Контакт миров», – глупо пронеслось в голове у Егора.

Вошедший был одет во что-то грязно-серо-камуфляжное, коренаст, с головой, сидящей на плечах плотно, почти без шеи. При этом низкоросл и кривоног – словом, хреновый экземпляр Homo sapiens; было даже удивительно, что столь начальственный глас исходит из такого незначительного остова.

Лицо индивида тоже было, в общем, пустяковое. Если что внушительное и имелось на нем, так это необыкновенно густые и черные брови. Эти-то брови и полезли радостно вверх при виде пятерых пришельцев.

– О! – рокотнул нутряной бас. – Ну, наконец-то! И вы здесь!

И расставил короткие руки – кажется, готов был и целоваться полезть.

У землян хватило ума сделать вид равнодушный, даже надменный, особенно Павлу это здорово удалось – так, что кривоногий удариться в объятья не решился. Правда, пустился в многословие:

– Хорошо, оч-чень хорошо, что вы прибыли! Рад. Очень рад… А у нас тут, признаться, так и думали, что вы нас поддержите! Эти-то уроды, конечно, тоже гавкали: мол, юго-восточные за нас будут! Как же, будут! Вот вам – шиш.

И вправду показал грязный кукиш.

– Ну, вообще говоря… – веско проговорил Забелин. – А что, кроме нас никого еще не было?..

Тут камуфляжный деятель заколыхался в смехе. В понимающем этаком, приближенном к тайному знанию, к государственным секретам.

– Шутить изволите?..

– Совсем даже нет, – ответил Павел очень спокойно. – Мы действительно не знаем.

– Ах, ну да, – на сей раз в голосе зазвучала ирония. – Бы же у себя там все по неизведанным мирам путешествуете…

– Вот именно. – Забелин солидно улыбнулся. – Нас давно здесь уже не было… Поэтому мы слегка не в курсе текущих событий.

Егору показалось, что Павел начал говорить лишнее, и он предостерегающе кашлянул.

Но бровастый лишь хихикнул подобострастно:

– Ох уж, эти мне юго-восточные! Все темните, темните… – А вот тут ему самому, похоже, почудилось, что он ляпнул лишнее, и он затараторил: – Шучу, шучу. Кстати, я не представился?.. Прошу прощения!

Он приосанился, резко выпрямил спину, молодецки повел плечами – причем от этого движения шибануло в носы окружающих терпким потным амбре. А он еще и каблуками лихо пристукнул:

– Командир второго разряда Бурдюк-Свистунов, Григорий, сын Петров!

Егор едва удержался от того, чтобы не прыснуть со смеху, но Павел вполне серьезно и корректно кивнул:

– Забелин Павел Васильев, – и повел рукою: – Мои друзья.

Все представились столь же церемонно, лишь Юра коротко бросил:

– Юрий, вольноопределяющийся, – и незаметно подмигнул Егору, поймавшему его взгляд.

– Так, так, – с удовольствием проговорил Бурдюк, взявшись обеими руками за ремень, на котором – только теперь заметил Княженцев – болтался причудливого вида пистолет, типа маузера, но не маузер. Похоже, еще что-то хотел сказать, но тут в комнату ввалился длинный, узкоплечий и почему-то печальный мужик, в холстинной серой робе и с неуклюжим железным ящиком на спине.

– А! – вскричал Бурдюк, и его брови стали похожи на разведенный мост. – Явился – не запылился… Видали дурака? – обратился он к новым своим знакомым.

Мужик скуксился пуще прежнего.

– А-га-га! – заржал Бурдюк. – А знаете, как его зовут? Эй ты, рыло! Ну-ка, скажи, как тебя зовут?!

Длинный скукожил такой кисляк на лице, казалось – еще чуть-чуть, и заплачет.

– Ну… – плаксиво проныл он.

– Чего ну? Чего – ну, рожа? Говори, как зовут, тебя спрашивают!

– М-м… – тенорком гукнул длинный. – Ну, Кобылий Кирпич, Данилко. Климов сын.

Тут Бурдюк раскатился в беззвучном смехе, весь сожмурился, лишь рот отверзся, показав мелкие желтые зубы. Кирпич же, видя это, окончательно понурился, плечи обвисли, кисти рук поникли до колен.

Пока дурак Бурдюк-Свистунов так смеялся, наши странники молча и отчужденно смотрели на него. Командир же второго разряда хохотал, хохотал всласть, покуда до него не стало доходить, что хохочет он один.

Он прекратил смех и с удивлением выпучился на людей – а чего, дескать, они не смеются?.. Вернее, выпучился он на одного Павла. Павел и ответил ему очень сухо:

– Простите, не понимаю, что здесь такого смешного.

– Не пони… – Бурдюк подавился словом. – Не понимаете? Ко… Кобылий Кирпич… Не понимаете?

– Нет, – отчеканил Забелин так, что Бурдюк побагровел. – Я здесь не вижу ровным счетом ничего, кроме того, что вы всячески оскорбляете вашего подчиненного. Ведь он подчиненный ваш? Подчиненный, я вас спрашиваю?!

– Подчиненный… – прошелестел уничтоженный Бурдюк.

– Ну вот. У нас за такие дела сразу – к стенке. Понятно?

– По… Понятно…

– То-то же. А теперь… – Павел зачем-то обвел строгим оком соратников. – Теперь нам необходимо пообедать. Обеспечьте! – И своим: – Пойдемте!

После чего, не дожидаясь прочих, тронулся на выход. И все четверо молча, с неприступными лицами прошли мимо как громом пораженного Бурдюка.

– Пойдемте, – мягко сказал Павел Кирпичу, беря его за локоть.

Кирпич просиял, суетливо побежал впереди, железный ящик на спине запрыгал. Егор увидел, что к ящику приделана скрученная в кольца гофрированная кишка. «Огнемет», – подумал он.

А Бурдюк засуетился, закрутился вьюном, подбежал к Павлу. Тот уже начал спускаться по лестнице.

– Мы это сейчас… – Бурдюк кинулся вперед, шумно затопал башмаками. – У нас кухня тут… Сейчас… Сию секунду сделаем! Я сам лично!..

– Лично, под персональную ответственность, – согласился Забелин. – И поживее!

– Да, да! Так точно!

И по лестнице припустил стрелой – только его и видели.

– Мощно ты с ним, – сказал негромко Егор Павлу.

– Психология, – так же вполголоса отозвался тот. – С такими надо только так. Это я уж на службе усвоил. Они, если с ними по-хорошему, принимают доброту за слабость, а порядочность за глупость, и на шею садятся. А раком его поставишь – уважать будет… Ты с ним, если что, тоже не стесняйся. Такие все стерпят.

Они вышли на улицу и невольно сощурились от бьющего в глаза солнца. Парадное выходило на солнечную сторону.