Один коп, одна рука, один сын - читать онлайн книгу. Автор: Аманда Линд cтр.№ 13

Тем вечером она познакомилась с Антоном, долговязым юношей двадцати двух лет от роду, со светлыми вихрами, щербинкой между передними зубами, пухом на щеках и потерянным видом, что как раз и привлекло внимание Грейс. Появившись ниоткуда, он сам подошел к ней. Жил он как бы нигде и везде, ибо старался убедить себя, что это и есть свобода. Кормился Антон тем, что предлагал свое тело незнакомым людям. Сейчас он макал печенье в кофе, попросив добавку сахара и молока. Но Грейс не смела его жалеть, потому что тогда он больше не захочет ее видеть. Поэтому она не жалела его, а просто обняла как друга перед тем, как вернуться домой. А Антон впервые за долгое время почувствовал себя человеком. Не совсем цельным и не очень счастливым, но все же человеком.

Уже дома Грейс захлестнуло желание разбудить Юсефа и высказать ему все, ведь все те годы, что занимался бизнесом, он зарабатывал на таких, как Антон. Хотела позвонить и Фрэнси и послать ей по телефонным проводам пощечину, потребовав немедленно свернуть ее бордельный бизнес и посвятить вторую половину жизни тому, чтобы возмещать ущерб всем, кому она его нанесла. Но Грейс была уверена, что дочь этим не пронять. Фрэнси смотрит на все это с совершенно другой точки зрения. Говорит о свободе выбора каждого индивида, о том, что она только насыщает существующий спрос, который, не будь ее, все равно удовлетворял бы кто-то другой. Конечно, можно на это смотреть и так, но все же Грейс никак не могла смириться с аргументами дочери. А если у кого-то возникает потребность есть людей, ее тоже должен кто-то удовлетворять? Где проходит эта граница и кто такая Фрэнси, чтобы проводить ее?

Грейс просидела без сна до самого рассвета, с болью вспоминая Антона и с нежностью думая о Фрэнси. Уже ближе к шести она включила радио, чтобы послушать утренние новости, из которых узнала, что в парке Витаберг нашли расчлененный труп. Нашла его женщина, которая вышла погулять с собакой. У полиции еще не было подозреваемых, однако просочились сведения о том, что это, вероятно, результат разборок между криминальными группировками.

Грейс со злостью размешала свой сладкий чай. Надо было в свое время категорически запретить Юсефу растить из Фрэнси гангстершу. Надо было заставить его отослать дочь (или даже дочерей) в какой-нибудь интернат, где основными предметами были бы мораль, добродетель и честность. И лучше бы это была религиозная школа, с утренними и вечерними молитвами, исповедью и регулярным изучением Библии.

Размешав сахар в следующей чашке чая, она услышала новость номер два.

Молодая женщина совершила самоубийство, выпрыгнув из окна Гранд-отеля. Всемирно известный музыкант арестован по подозрению в покупке сексуальных услуг у покончившей с собой девушки, а также еще у двух молодых женщин, обнаруженных в его номере. Нет сомнений в том, что это именно самоубийство: несколько человек видели, как покойная сама вылезла в окно, а затем прыгнула вниз. Грейс выключила радио — больше не было сил слушать весь этот ужас. Сделала еще два бутерброда и решила сходить днем и на маникюр, и на педикюр. Может быть, купить новую блузку. И еще талонов на питание на случай новой встречи с Антоном.

После долгого разговора со страшно расстроенной Элизабет Фрэнси понуро сидела у своего письменного стола и мечтала, чтобы у нее была обычная работа, как у среднестатистического шведа. Слишком уж все сложно. Слишком много трупов и всяких трудноконтролируемых персонажей. Эта маленькая шлюха, например. Теперь появился риск, что Джимми Пафф и две другие проститутки сольют информацию легавым о том, что в двух шагах от здания полицейского управления на Кунгсхольмене процветает бордель.

«Спа-клуб» (неофициально — «Женский рай», поскольку им управляли женщины) в старинном доме рубежа девятнадцатого — двадцатого веков, в двух соединенных лестницей просторных квартирах, расположенных одна над другой. Желающий стать его членом ежемесячно выкладывал круглую сумму и находился под внимательным присмотром людей Фрэнси. Юханссон был обязан следить за тем, чтобы там не появился никто из его коллег-полицейских. Клиентов проводили через паркинг, и они сразу попадали на нужный этаж на маленьком лифте, построенном ничего не заподозрившими польскими рабочими. Оба этажа были хорошо звукоизолированы, оконные стекла были и пуленепробиваемыми и не пропускали свет снаружи, поэтому ни у кого из соседей не возникало подозрений. Элизабет, владелица квартиры номер два, и две девушки для эскорта, «сестры», которые на бумаге владели квартирой номер один, сидели в домовом управлении и заведовали всем хозяйством, и остальные жильцы были только рады, что им ничего не надо делать. И теперь все эта идеальная конструкция была на грани провала из-за одной единственной девки.

У Элизабет никогда ничего подобного не случалось. Девочки были очень преданные. Им хорошо платили, она к ним относилась чуть ли не как к дочерям. Сама она их досье не изучала, полагаясь на Ронни Д., которого знала лет двадцать и который поставлял ей только лучших шлюх. Тех, кому нравилась работа. Таких, с кем было легко иметь дело. Таких, кто не болтал лишнего, даже будучи пьяной или под кайфом. И уж точно таких, кто не прыгал из окон, тем более голой.

— Сделай так, чтоб они не трепались! — всхлипнула Элизабет, которой было до жути обидно думать, что может рухнуть дело ее жизни.

— Я это как-нибудь устрою, — пообещала Фрэнси и положила трубку.

Поразмыслив минуту, она позвонила Юханссону.

Поскольку это было утро среды, Фрэнси лежала, вытянувшись на диване в кабинете доктора Лундина, и изливала ему душу У него была хорошая репутация и психиатра, и психотерапевта, а поскольку Фрэнси хотелось и таблетки получить, и поговорить, и обрести какую-то замену отцу, доктор Лундин подходил идеально. На вид ему было лет шестьдесят, и выглядел он неимоверно надежным, добрым и понимающим. Спокойно откинувшись на спинку кресла рядом с диваном, доктор спросил, как поживают ее страхи.

— Да так себе, — ответила Фрэнси. — Как только перестаю работать и пытаюсь расслабиться и побыть с семьей, то сразу либо страхи находят, либо вспышки ярости. Обычно без определенной причины, во всяком случае, я ее определить не могу. Не знаю, что делать. Такое ощущение, что в башке целое море каких-то разбросанных бумажек, и сколько я ни пытаюсь привести их в порядок, их становится все больше и больше. К тому же они мне снятся, вижу будто бы пробираюсь сквозь лес намеченных дел.

— Типичный сон для человека, испытывающего стресс, — заключил доктор Лундин. — Вы слишком много работаете, а когда отдыхаете, впускаете внутрь чувства, которые пытались отключить. Вот откуда эти приступы.

— Так что же, мне надо все время работать?!

— Хотите, чтобы ваша жизнь была именно такой?

— Нет, но и по-другому не получается! Как только случается малейшая неприятность с Пером или с детьми, я срываюсь.

— А почему так происходит, как вы думаете?

— Что именно?

— Почему вы не справляетесь с семьей?

— Да нет, справляюсь, конечно, просто…