Четвертая жертва сирени - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Клугер, Виталий Данилин, Виталий Бабенко cтр.№ 44

Я почувствовал себя словно бы пристыженным. В самом деле, был у меня в Севастополе на батарее один солдат-иудей, заряжающий, Исайкой его звали. Не герой, понятное дело, но и труса не праздновал. Солдат как солдат, верно.

Только ведь и слухи об изуверстве не на пустом месте появились. Опять-таки — присутствие в цепочке загадочных смертей человека по имени Давид Зунделевич настораживало меня больше, нежели что иное. Однако же я умолк. Не время и не место было сейчас для спора.

Владимир, после довольно продолжительной паузы, вернулся к объяснениям:

— Пойдем дальше, — сказал он учительским тоном. — Итак, дно. «Дном» называют спуск Симбирской улицы к Волге — там как раз проходит центральная магистраль водопровода, близ пивоваренного завода фон Вакано. И, наконец, пункт первый. Разговор о водопроводе я завел с тем, чтобы выяснить, не знал ли кто покойного господина Валуцкого. Оказалось, тот шантрет, у него любопытная фамилия — Праведный, — был с ним знаком. И он, этот господин Праведный, сообщил мне несколько деталей, может быть, маловажных, а может быть, и нет. В общем, я пока сам не знаю, как к этим деталям относиться…

Больше Ульянов ничего не сообщил мне о разговоре с молодыми людьми, а я, удовлетворившись его ответами, не стал настаивать на подробностях. Спустя короткое время мы уже входили в ворота Плешановской больницы.

Владимир быстро разузнал, где находится кабинет доктора Крейцера. После коротких переговоров, которые скорее следовало назвать препирательствами, Аристарх Генрихович любезно согласился уделить нам немного времени. Должен уточнить: «любезно» — это если выражаться фигурально. На самом деле определить Аристарха Крейцера как любезного человека можно было лишь с большой осторожностью. Доктор оказался типичным сухарем и педантом. Даже внешность его была сухарной — высокий, как каланча, чрезвычайно худой, лицо бесстрастное, словно у сфинкса.

— Итак, чем могу служить, господа? — натужно осведомился Крейцер. Даже голос его был скрипуч, словно горло этого индивида свернули из наждачной бумаги. Сразу было видно, что доктор Крейцер в сантиментах не маринуется. — Что привело вас ко мне в столь неурочное время? Неурочное — для меня. — Аристарх Генрихович говорил, вроде как обращаясь к нам обоим, но смотрел он при этом исключительно на меня, поскольку, очевидно, считал старшего в нашей паре главным виновником визита.

— Прежде позвольте представиться, — сказал я в ответ. — Ильин Николай Афанасьевич, дворянин Лаишевского уезда Казанской губернии. Управляю имением господ Ульяновых в деревне Кокушкино. В Самаре по очень важному приватному делу.

Доктор Крейцер коротко поклонился, сохраняя на лице сухарное выражение.

— Ульянов Владимир Ильич, — представил я своего спутника. — Студент, будущий правовед.

Мой молодой друг тотчас выдвинулся на шаг вперед.

— Покорнейше прошу нас извинить, — самым вежливым тоном заговорил Владимир. — Дело наше может показаться вам странным. Однако же суть его вот в чем. Вы, сколько нам известно, обследовали тело некоего Василия Неустроева. Тело было обнаружено позавчера, рядом с книжным магазином Громова.

— Точно так, — ответил доктор.

— Повторяю: наш вопрос может показаться вам удивительным, но… не довелось ли вам усмотреть поблизости от мертвого тела ветки или цветка какого-нибудь растения? Я понимаю, что сначала место происшествия и само тело были осмотрены полицией, и тем не менее, извините великодушно, с таким, казалось бы, нелепым вопросом мы обращаемся именно к вам.

На лице доктора все же обозначилось выражение легкого недоумения. Видимо, он ожидал, что мы заговорим о заключении, сделанном им относительно смерти студента Неустроева; возможно, он подозревал, что мы не согласны с этим заключением и хотим оспорить. Услыхав же вопрос Владимира, Аристарх Генрихович несколько опешил.

— Простите. Возможно, я чего-то не понимаю… Вы говорите — цветок?…

— Именно, именно цветок! — нетерпеливо повторил Владимир.

Доктор медленно снял пенсне, протер его кусочком замши. Вновь водрузил на хрящеватый, как у осетра, нос, после чего сказал, словно бы вопрос был вполне обыденным:

— А ведь верно, господа… Когда я осматривал тело, то обратил внимание, что на груди покойника лежала веточка белой сирени. Полицейские, должен вам сказать, до моего появления труп не сдвигали и не переворачивали. Тело лежало навзничь. Я убрал веточку — мне надобно было расстегнуть тужурку, чтобы осмотреть грудь умершего. А покоилась эта кисть сирени точно напротив сердца — эдаким, скажу вам, симптоматическим образом…

— Благодарю вас, доктор, — прервал его Владимир (по мне, так довольно бесцеремонно). — Именно это мы и хотели узнать.

— И все? Более вас ничего не интересует? — По-моему, только теперь доктор удивился по-настоящему.

Владимир, словно бы уже собиравшийся пройти к двери, озадаченно нахмурился.

— Все как будто… — произнес он в раздумье. — Вот разве что еще один вопрос. Если позволите.

— Слушаю вас!

— Несколько месяцев назад на складе книжного магазина Ильина был обнаружен покойник. Вы о том не слыхали?

— Магазин Ильина? Точно такой же случай? — Доктор покачал головой. — Нет, не слыхал. Но если все было именно так, как с этим несчастным, то городовой, скорее всего, пригласил врача из губернской земской больницы. Советую вам обратиться именно туда, господа.

— Что вы на это скажете, Володя? — осторожно спросил я, когда мы, покинув кабинет доктора Крейцера, снова вышли на Соборную улицу. — Что вы думаете обо всей этой ужасной истории? — То же, что и вы, — жестким голосом ответил Ульянов. — То же, что думаете и вы, Николай Афанасьевич, только опасаетесь произнести вслух. Смерть Василия Неустроева не сердечный припадок, а убийство. Такое же убийство, как и то, в котором полиция обвиняет Елену Николаевну. И, боюсь, точно такое же, как и убийство Всеволода Сахарова, тело которого было ранее обнаружено во дворе магазина Ильина. Все те же признаки — остановка сердца, отсутствие следов…

— В случае с Валуцким, техником водонасосной станции, следы были, — возразил я.

— Да-да, и это обстоятельство, скорее всего, будет использовано полицией, если перед ними выложить все три смертных случая. Они наверняка объявят, что эти кончины не имеют между собой ничего общего. А ведь есть и другие черты сходства. Место преступления — непременно возле книжного магазина. И на груди умершего — обязательно ветка сирени.

— Белой сирени… — уточнил я. — Нежное растение, а какой зловещий символ!..

Мне захотелось вызвать в воображении аромат сиреневого куста, но ничего не получилось. Вместо этого память коварно подбросила совсем другие запахи — из моих кошмарных снов: ржавый дух свежей крови и тухоль старого гноя. Меня передернуло, и я даже на несколько секунд зажал нос рукой. Отдышавшись от воображаемой вони, я спросил Ульянова:

— Как вы думаете, Володя, что эта сирень может означать?