Кроваво-красная текила - читать онлайн книгу. Автор: Рик Риордан cтр.№ 83

Я рассказал ему об оленьем домике в Бланко. Шеффер немного подумал и кивнул.

— Высший класс, Наварр.

Я смотрел, как подъезжает автомобиль коронера, за ним еще две патрульные машины. На крыльце соседнего дома пили кофе. Кто-то принес бинокль. Еще немного, и они начнут подавать аперитивы.

Я встал. Солнечный свет на коже помог мне избавиться от зуда, который начался, когда я побывал в доме миссис Гутьеррес. Я знал, что пара рюмок с чем-нибудь крепким, и я смогу на несколько минут забыть о ее теле в ванне и начать размышлять о других мертвецах. Я посмотрел в сторону бирюзового дома, который огораживали желтой лентой.

— Не знаю, как вы такое выдерживаете каждый день, — сказал я Шефферу. — Мой отец очень редко говорил о работе. Тела на автострадах, несчастные случаи на охоте, драки в барах.

Шеффер шумно высморкался и с минуту смотрел на меня, мне даже показалось, что еще немного, и он улыбнется. Может быть, он даже собирался подарить мне свою салфетку. К счастью, он ограничился предложением подвезти меня в старой патрульной машине к моему «ФВ».

— Я не знал твоего отца, — сказал Шеффер. — Но мне известно, что он часто выезжал на место преступления. И свою долю дерьма видел.

Я кивнул.

— Он пил? — спросил Шеффер. — Верил в бога?

— Пил.

Шеффер посмотрел на меня так, словно вспомнил все ссоры в семье Наварров и не раз находился рядом со мной.

— Одно из двух. Когда в следующий раз будешь вспоминать о нем, Наварр, представь себе двенадцать или тринадцать миссис Гутьеррес в год, иногда и того хуже. И ты поймешь, что лучше пить, чем рассказывать об этом детям.

Мы вернулись к дому, к нам подошел патрульный полицейский, у которого стал почти нормальный цвет лица, и кисло сообщил мне, что готов ехать.

— А вы? — спросил я у Шеффера. — Вы верите в бога?

Он покачал головой.

— Я говорю с ними.

Я попытался выяснить, шутит ли он.

— С кем, с мертвецами?

Шеффер пожал плечами.

— Это позволяет мне сохранить рассудок и воспринимать их как людей. К тому же они отличная аудитория, слушают очень внимательно.

Я бросил взгляд на окно ванной комнаты миссис Гутьеррес.

— Тогда передайте, что я прощаюсь с ней.

— Я так и сделаю.

Шеффер повернулся, похлопал коронера по спине, и они, как старые друзья, вошли в бирюзовый домик.

Фонтан перед Белым Домом продолжали ремонтировать. Более того, у меня возникло впечатление, что процесс пошел в обратном направлении, стало видно еще больше труб, появились новые ямы и кучи земли на лужайке. Рабочие обедали, устроившись в тени дуба. Один из них улыбнулся, увидев меня, и поднял большой палец вверх, когда я подходил к входной двери.

Однако БиБи, узнавший меня, улыбаться не стал, впрочем, он пробурчал нечто похожее на приветствие и вызвал Эмери. Тот спустился вниз через две минуты и несколько раз потряс мою руку. Очевидно, получил новые указания относительно моих возможных визитов. Или просто сдался. Сегодня на Эмери был темно-красный галстук и рубашка оливкового цвета, по-прежнему слишком большого размера.

Мы сравнили наши раны на голове — синяки у него на лбу, оставшиеся после того, как Майя толкнула его на дверь, и мою распухшую челюсть — последствие удара ботинка Рыжего. Потом он рассказал мне про своих трех братьев, живущих в Западном Техасе, и сообщил, что по забавному стечению обстоятельств все они одновременно освобождены условно.

— Де-е-е-рьмо, — сказал он. — Джестин — тот, что живет в Эль-Пасо, представляешь, на прошлой неделе заработал две тысячи долларов на бое петухов. Ты можешь поверить в такое дерьмо? Оле Дин вернулся в Мидленд, [183] и теперь…

— Все это замечательно, — прервал я, пытаясь улыбнуться. — Мистер Уайт дома?

— Конечно. Но сейчас он занят у себя наверху, ну, ты понимаешь.

Он искоса хитро на меня посмотрел. Не могу сказать, что его взгляд показался мне симпатичным.

— Может, я его подожду?

Эмери не стал возражать. Он вел себя вполне доброжелательно и даже извинился, когда ему пришлось меня обыскать. Потом мы отправились в кабинет, где Уайт едва не вышиб мне мозги. Пожилая чернокожая горничная принесла нам «Маргариту», приготовленную без «Эррадуры», но в остальном вполне приличную. Эмери принялся рассказывать о брате по имени Элджин из Сан-Анджело. [184] Я постоянно кивал. Наша беседа протекала весьма цивилизованно, если не считать того, что Эмери, предаваясь воспоминаниям, попеременно чистил свой пистолет 38-го калибра и ковырял в носу.

Примерно через десять минут в дверях появился Ги Уайт, загорелый и, как всегда, безупречно одетый, и тоже пожал мне руку. Сегодня он выбрал бежевые цвета — брюки из шелка-сырца и свободную рубашку из тонкого черного шелка с расстегнутым воротом, открывающим развитые грудные мышцы и идеально гладкую безволосую кожу.

Уайт уселся за письменный стол, скрестил ноги и небрежно откинулся на спинку кресла, потом кивнул Эмери, и тот ушел. Горничная принесла новый кувшин с «Маргаритой» и молча исчезла.

— Мой мальчик, — сказал Уайт, демонстрируя идеальные зубы. — Чем могу быть тебе полезен?

Я достал листок с записями, которые сделал после разговора с Шеффером, и протянул ему.

— Внесите исправления, — сказал я.

Уайт слегка приподнял брови, бросил взгляд на листок и снова посмотрел на меня. Затем вытащил из кармана рубашки очки в серебряной оправе и прочитал мои заметки молча и совершенно бесстрастно. Наконец он опустил листок и улыбнулся.

— Лестно.

— Однако это совсем не первое слово, которое приходит мне на ум.

Он беззвучно рассмеялся.

— Речь о том, что я по-прежнему занимаю твои мысли. Однако меня огорчает, что ты так глубоко заблуждаешься.

Он похлопал ладонью по листку, словно тот превратился в голову щенка, и мне страшно захотелось засунуть идеально ухоженную руку Уайта в ближайший кухонный комбайн и посмотреть, как долго он сумеет сохранять свою улыбку.

— Убиты три человека, — продолжал я. — Два убийства выглядят как работа профессионала, третьего прикончили из того же пистолета, что Рэндалла Холкомба, единственного реального подозреваемого, кроме мафии, в убийстве моего отца. Пресса уже с удовольствием подхватила версию с мафией. Но это вас совсем не волнует.

— Напротив, — небрежно ответил он. — Очень даже волнует. Однако не меняет того факта, что я к этому совершенно не причастен.