Присягнувшие Тьме - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 47

– Не думаю. Наверняка он поместил тело в пластиковый чехол, а вынул уже на скале.

– А насекомые? Они при этом должны были разлететься или погибнуть, разве нет?

Плинк расхохотался:

– Но в трупе остались запасы! Тысячи личинок, которые созревают в течение некоторого времени. У личинок определенный срок жизни. Мухи, конечно, разлетелись, но не далеко. Они постоянно голодны, понимаете? Впрочем, вы не совсем ошиблись: в то утро тело пролежало там недолго. Это можно сказать определенно.

– Почему вы так уверены?

– Хищные насекомые плохо уживаются вместе. Они никогда не сосуществуют, потому что их привлекают различные стадии разложения. Если они случайно встречаются, то пожирают друг друга. Но поскольку все они были на месте, я полагаю, что труп оставили там всего за несколько часов до обнаружения.

– Может, убийца – кто-то из местных?

– Он наверняка живет в этом районе.

– Откуда вы знаете?

– У меня есть улика.

– Что за улика?

Плинк улыбнулся. Казалось, это его страшно забавляло. С головой у него явно было не все в порядке, и мне нестерпимо хотелось как можно скорее убраться отсюда.

– Когда я исследовал тело, то взял несколько проб. Там было одно насекомое, которое не встречается в наших краях. Я имею в виду: в странах с континентальным климатом.

– Откуда же оно взялось?

– Из Африки. Это скарабей из семейства Lipkanus Silvus, близкого нашему Тепеbriо, – жесткокрылые, которые появляются в завершение всего процесса, когда дело доходит до скелета.

Действительно, ценная улика. Только мне было непонятно, каким образом она доказывает, что убийца живет поблизости. Плинк продолжал:

– Позвольте рассказать вам забавную историю. Я сейчас работаю над созданием краеведческого экомузея, в котором будут собраны различные местные виды насекомых. В рамках этого проекта я плачу подросткам, которые ловят для меня майских жуков, бабочек, клещей и тому подобное. Не так давно один мальчишка принес мне необычный образец жесткокрылого насекомого, которому здесь не место.

– Скарабей?

– Именно. Lipkanus Silvus. Мальчишка нашел его возле Морто. Подобный образчик мог улететь только из частной коллекции. Я стал искать в окрестностях питомник вроде моего, но так ничего и не нашел. Даже со стороны Швейцарии. Когда я обнаружил другой такой образец в теле Сильви Симонис, то сразу все понял. Первый появился из того же источника: питомника убийцы.

– Когда это было?

– Летом две тысячи первого года.

– Вы говорили об этом жандармам?

– Я говорил капитану Сарразену, но он так ничего и не нашел. Иначе он бы снова связался со мной.

– По-вашему, убийца выращивает тропический вид насекомого?

– Либо он путешествует и нечаянно привозит образчик, который проникает в его питомник. Либо он сознательно разводит этот вид и помещает насекомых в свою жертву, руководствуясь неизвестными нам причинами. Я склоняюсь к последней гипотезе. Этот скарабей – его автограф. Символ, значение которого нам неизвестно.

– А можно взглянуть на этот образец? Он у вас сохранился?

– Конечно. Я могу даже отдать его вам. И в придачу – точное написание его названия.

Упоминание об автографе напомнило мне о другой детали.

– Вы слышали о лишайнике в грудной клетке?

– Я ведь присутствовал при вскрытии.

– И что вы об этом думаете?

– Еще один символ. Или нечто, обусловленное особыми причинами…

– Такой лишайник также мог быть привезен из Африки?

На его лице появилась презрительная гримаса:

– Я ведь энтомолог, а не ботаник.

Я вообразил себе то место, где готовился весь этот бред: питомник насекомых, лаборатория, оранжерея. Куда, черт возьми, смотрят жандармы? В здешних долинах невозможно не заметить место, где бы располагались все эти постройки.

– Он здесь, – проговорил Плинк, как будто прочитав мои мысли. – Совсем рядом с нами. Я чувствую его присутствие, эскадроны его насекомых где-то здесь, в наших долинах. Его войско подобно моему и готово к новой атаке. Это его легионы, вы понимаете?

Я взглянул направо, на прикрытые марлей клетки. Все казалось мне увеличенным, будто под лупой: клещи, ползущие по прядке волос; раздувшаяся от крови муха, вылизывающая сочащуюся рану; сотни личинок – «серая икра» в гниющей полости…

Я спросил севшим голосом:

– Может, вернемся в ваш кабинет?

Перед тем как отправиться в Сартуи, я решил завернуть в монастырь Богоматери Благих дел. Я сделал небольшой крюк и поехал на восток в сторону Морто и швейцарской границы. Миновав деревню Валдаон, я направился прямо на север и, прибавив скорость, вновь оказался в горах.

Крутые виражи и осыпи камней. Пропасти, преграды и в самом низу – буйство зелени и серебристые потоки. Быстро сменялись цифры, указывающие высоту над уровнем моря. 1200 метров… 1400 метров… На отметке 1700 метров на обочине дороги я заметил указатель: «Долина Благих дел».

Через пять километров показался сам монастырь. Высокое квадратное здание суровой архитектуры, вплотную к нему – часовня с красиво изогнутой колокольней. В серых стенах прорезаны узкие окна, черные двери наглухо закрыты. Лишь одна деталь оживляла весь ансамбль: часть крыши была покрыта разноцветной черепицей, напоминавшей необузданные фантазии Гауди в Барселоне.

Я оставил машину на стоянке и пошел к монастырю, преодолевая порывы ветра. Это место навевало на меня странную меланхолию: хотелось отрешиться от мирского, остаться наедине с Богом и обрести душевный покой…

С начала своей службы в полиции я всего один раз укрылся в бенедиктинском монастыре, застрелив в марте 2000 года Эрика Бенцани – буйного сутенера. Тогда я решил оставить профессию сыщика и посвятить остаток жизни молитве. И опять Люк встал на моем пути. Он доказал, что мое место – на улице, рядом с ним, что мы обязаны пережить свою вторую смерть, которая удалит нас от Христа, но позволит лучше Ему служить…

Я позвонил в колокольчик над дверью. Никакого ответа. Тогда я толкнул дверь – она оказалась открытой. За дверью был монастырский двор, окруженный застекленной галереей. Две закутанные женщины сидели за складным столиком и играли в шахматы. Под деревом, укрывшись пледом, дремал пожилой мужчина. Холодное солнце освещало эти неподвижные фигуры, делая их похожими, уж не знаю почему, на детали зимнего китайского пейзажа.

По галерее я добрался до следующей двери. Если я правильно сориентировался, то это был вход в церковь. Рядом на столике лежал листок с надписью: «Укажите ваши пожелания. О них помянут в общей молитве». Я наклонился и прочел несколько строк: молитвы о дальних миссиях, об усопших…