Империя Волков - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Гранже cтр.№ 12

– Что не делает меня специалистом по маньякам.

– Я думаю, жертва – турчанка, работница одной из мастерских.

– Почему именно турчанка?

– Во-первых, квартал. Во-вторых – зубы. В пломбирующем составе присутствует золото, сейчас так работают только на Ближнем Востоке. – Он повысил голос. – Вам назвать компоненты?

Шиффер снова подвинул к себе тарелку и вернулся к еде.

– Почему работница? – спросил он, прожевав очередную порцию.

– Пальцы, – пояснил Поль. – Подушечки в мелких шрамах. Это характерно для некоторых видов швейных операций. Я проверял.

– Ее приметы соответствуют описанию кого-то из поданных в розыск?

Старый сыщик по-прежнему делал вид, что не понимает.

– Никаких заявлений никто не подавал, – терпеливо пояснял Поль. – Она нелегалка, Шиффер. Женщина, у которой нет гражданского статуса во Франции. Никто не станет требовать, чтобы ее искали. Идеальная жертва.

Цифер медленно и методично доел бифштекс, отложил вилку и нож и снова взялся за фотографии. На этот раз он надел очки, внимательно разглядывая увечья.

Поль против воли тоже опустил глаза на снимки: черный провал отрезанного носа, свисающая лохмотьями кожа на лице, омерзительно-лиловая "заячья губа" на месте рта.

Шиффер уронил фотографии на стол и, аккуратно сняв крышечку, зачерпнул ложкой йогурт.

Поль чувствовал, как стремительно тают остатки терпения.

– Я начал обходить мастерские, общежития, бары. Ничего не нашел. Никто не исчез. И это нормально – люди ведь там не существуют. Это нелегалы. А как идентифицировать жертву в сообществе невидимок?

Шиффер молчал, методично поедая десерт. Поль продолжил:

– Ни один турок ничего не видел. Никто не захотел ничего мне сказать. Вернее – не смог. Потому что никто не говорит по-французски.

Цифер небрежно поигрывал ложечкой. Наконец он соизволил произнести:

– И тогда тебе назвали меня.

– Все говорили о вас. Бованье, Монестье, мои лейтенанты, мои осведомители. Послушать их – так, кроме вас, ни один человек не сдвинет с места это гребаное расследование.

Очередная пауза. Шиффер вытер губы салфеткой и снова взялся за пластиковый стаканчик.

– Все это давно в прошлом. Я в отставке, и мне не до того. – Он кивнул на купоны. – У меня теперь новые обязанности.

Поль вцепился в край стола, наклонился к собеседнику.

– Шиффер, он раздавил ей ступни ног. Рентген выявил больше семидесяти осколков костей, проткнувших плоть. Он так искромсал ей грудь, что можно ребра пересчитать, засунул во влагалище палку, утыканную лезвиями. – Он ударил ладонью по столу. – Я не позволю ему продолжать!

Старый сыщик поднял брови.

– Продолжать?

Поерзав на стуле, Поль выдернул из внутреннего кармана куртки свернутую трубочкой папку и процедил сквозь зубы:

– У нас три жертвы.

– Три?

– Первое тело обнаружили в ноябре прошлого года. Второе – в январе нынешнего. Теперь вот эта женщина. Все – в турецком квартале. Всех пытали, раны у всех на лице и теле идентичны.

Шиффер молча смотрел на него, поигрывая ложечкой. Сорвавшись, Поль заорал, перекрывая возгласы болельщиков:

– Черт побери, Шиффер, вы что, не понимаете? По турецкому кварталу бродит серийный убийца. Этот человек нападает только на нелегалок. На женщин, которые не числятся в зоне, которая и Францией-то не является!

Жан-Луи Шиффер наконец отреагировал: бросив на стол ложку, он выдернул папку из пальцев Поля.

– Долго же ты до меня добирался...

На улице было солнечно. На большом посыпанном гравием дворе блестели серебристые лужи. Поль нетерпеливо ходил перед центральным входом, ожидая, пока Жан-Луи Шиффер закончит собираться.

Другого решения не существовало – он с самого начала понимал это. Цифер не мог давать ему советы по телефону из своего убежища, направляя по верному следу. Нет. Бывший полицейский должен был вместе с ним допрашивать турок, ему следовало использовать старые связи, вернувшись в квартал, который он знал лучше любого парижского полицейского.

Поль поежился, представив возможные последствия своего поступка. Он никого не поставил в известность о принятом решении – ни судью, ни вышестоящих начальников, а выпускать на охоту мерзавца, почти "беспредельщика", прославившегося жестокими методами работы, было более чем опасно, так что придется держать его в "строгом ошейнике".

Поль поддал ногой камешек, и тот полетел в лужу. Он пытался уговорить себя, что выбрал правильное решение. Как он дошел до подобного состояния? Почему так усердствует в этом расследовании? Что заставило его сразу после первого убийства действовать так, словно вся его дальнейшая жизнь зависит от исхода дела?

Он на мгновение задумался, глядя на свое отражение в воде, и вынужден был признаться себе, что у его яростного рвения есть одна-единственная, не имеющая никакого отношения к расследованию причина.

Все началось с Рейны.

* * *

25 марта 1994 г.

Поль тогда работал в Управлении по борьбе с наркотиками. Дела шли хорошо, он вел спокойную, размеренную жизнь, готовился к конкурсу на звание комиссара и даже вполне успешно загнал в глубь сознания воспоминания об убийстве отца. Шкура сыщика служила броней против старых наваждений.

В тот вечер он сопровождал в парижскую префектуру наркоторговца-кабила, которого шесть часов допрашивал в своем кабинете в Нантере. Рутинное дело. На набережной Орфевр он попал в самую гущу серьезной заварушки: к зданию один за другим подъезжали фургоны, оттуда выскакивали вопящие, размахивающие руками подростки, во всех направлениях вдоль набережной разбегались спецназовцы, безостановочно выли сирены машину "скорой помощи", заезжавших во двор особняка Отель-Дье.

Поль выяснил, что демонстрация против проекта профессионального трудоустройства молодежи вылилась в беспорядки, на площади Нации были ранены около ста полицейских и десятки демонстрантов, материальные убытки тянули на миллионы франков.

Поль потащил задержанного в подвал. Если не найдется места в обезьяннике, придется ехать в тюрьму Сантэ или в другой изолятор. То еще удовольствие – перемещаться по Парижу с преступником, пристегнутым наручником к собственной руке!

Внизу Поля встретил обычный гвалт, правда, на сей раз задержанные шумели в тысячу раз сильнее: оскорбления, ругательства, вопли, плевки. Демонстранты цеплялись за решетки, понося надзирателей, те в ответ лупили их дубинками. Ему удалось пристроить дилера, и он поспешил ретироваться, удирая от оглушительного гвалта.

Он заметил ее в последний момент.