Роман Арбитман. Биография второго президента России - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гурский cтр.№ 26

Той же ночью Басаев вместе с отрядом, без объяснения причин, ушел в горы. Три других заметных полевых командира — Салман Радуев, Доку Умаров и Мовсар Бараев — молчать не стали. Покинув Грозный сразу после турнира, они уже на другой день объявили, что выходят из подчинения президенту, который «из-за каких-то стишков» отказался воевать с «неверными русскими собаками».

Историк М. Такер, со ссылкой на свои источники в агентстве «Чечен-пресс», пишет о том, как болезненно Дудаев переживал предательство бывших соратников. «Ну ладно — Шамиль, — с обидой признавался он Роману Ильичу, — он в поэзии полный ноль, ему, кроме попсы, ничего не надо… Но чтобы Салманчик! У него все так здорово получалось, я его уже почти собрался сделать своим преемником!..» Для Арбитмана же, замечает М. Такер, «мятеж этот не стал большой неожиданностью. Чего-то подобного он ожидал и подготовился заранее. Первым делом он спросил у президента Чечни, остаются ли в силе результаты состязания?»

Роман Ильич намеренно сосредоточился на турнире, прекрасно понимая, что заслуженную победу Дудаев никому не отдаст. Так и вышло. Получив заверения, что все в силе, Роман Ильич пообещал разобраться с мятежниками. «Но федеральные войска не пересекут, надеюсь, священных границ Ичкерии?» — тотчас же насторожился генерал. «Ни ногой, — заверил Арбитман. — Предателей дела мира покарает с неба Аллах. Не в буквальном смысле, конечно…».

Дальнейшее вошло во все учебники новейшей истории — правда, только сам результат. Подробности до недавних пор оставались закрытыми для публики. Лишь теперь автор этих строк, опираясь на уже цитированную выше книгу мемуаров «О нас и о себе», может более-менее точно восстановить картину событий, происшедших 25 ноября 1994 года в трех районах Чеченской республики.

В 18 часов у полевых командиров Салмана Радуева, Доку Умарова и Мовсара Бараева, находившихся в это время в Аллерое, Зебир-Юрте и пригороде Гудермеса, одновременно зазвонили мобильные телефоны.

— С вами говорит капитан атомной подводной лодки К-141 «Курск» Александр Иванович Лебедь, — представился голос в трубке.

— Это кто у телефона? — не понял С. Радуев.

— Эй, какая еще лодка, дорогой? — хихикнул Д. Умаров. — У нас тут и океана-то никакого нет.

— Чего-чего? — переспросил М. Бараев (у него в те дни было воспаление среднего уха).

— Президент Российской Федерации Борис Ельцин и президент Чеченской республики Ичкерия Джохар Дудаев попросили меня помочь установить в Чечне мир… — невозмутимо продолжал голос.

— Ну и хули? — не понял С. Радуев.

— Ты на голову больной? — хихикнул Д. Умаров. — Прикинь: ну чем ты можешь мне помочь?

— Чего-чего? — переспросил М. Бараев. — Мужик, говори громче, у меня ухо болит, я ни хера не слышу.

Это были их последние слова. Три ракеты класса «Гранит» с неядерными боеголовками, запущенные с борта «Курска» и наведенные при помощи спутниковой системы GPS, пролетели, наконец, три с половиной тысячи километров от Баренцева моря до Кавказа, достигли целей и поразили то, что должны были поразить.

Как попали эти телефоны к Бараеву, Радуеву и Умарову и почему три опытных полевых командира не побоялись держать их у себя включенными, неизвестно. Даже у К. Иси-гуры нет на этот счет никакой, пусть даже ненаучно-фантастической версии. Будем считать, что Арбитмана — и не только его одного, разумеется, — в очередной раз выручила госпожа Фортуна. У «Договора о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской республикой Ичкерия» в Чечне не осталось влиятельных противников, кроме Шамиля Басаева. Басаев же, лишившись союзников, из вице-премьера и знаменитого полевого командира превратился в одинокого хищника — вроде медведя-шатуна, лишенного берлоги и обозленного на целый мир. Персонаж этот еще появится на страницах нашей книги, а пока забудем о нем.

По итогам блиц-операции в Чечне Роман Ильич получил орден «За заслуги перед Отечеством» III степени, Дудаев и Лебедь (Руцкой) — звездочки «Героя России», а министр обороны Грачев — только «мерседес», ранее принадлежавший Радуеву, и никаких иных правительственных наград. Обиженный такой несправедливостью, Павел Семенович слишком резко разогнал этот самый «мерседес» на Рублевском шоссе и не успел среагировать, когда другая иномарка (за рулем сидела юная дочь петербургского мэра Ксения) выехала на встречную полосу, и… Впрочем, этот многообещающий сюжет к биографии Арбитмана уже никакого отношения не имеет.

Если человек злопамятен и талантлив одновременно, его личная вендетта может иметь сокрушительные последствия. Не только для объекта его мести, но даже для тех, кто случайно окажется поблизости. В 1996 году вся Россия замерла на перепутье у избирательных урн (идти дальше в капитализм? или, может, обратно в социализм?), и именно такой человек едва не подтолкнул целую страну назад. Надежные кремлевские политтехнологии дали сбой, административный ресурс не сработал. Мститель с моцартианской легкостью перемещался поверх барьеров. И лишь Роману Ильичу удалось остановить его у роковой черты…

О президентских выборах 1996 года сказано так много, что суть теряется в ворохе разнородных суждений. «Кто только ни пытался приписать себе заслугу переизбрания Ельцина в 1996 году! — пишет Р. Медведев. — И Коржаков, и Сосковец, и Березовский, и даже троица неадекватных американских пиарщиков (Джордж Гордон, Джо Шумэйт и Дик Дрезнер. — Л. Г.). Обывателю позволено было мусолить любую из версий, но уж политическая элита России отлично знала: именно появление Арбитмана в ельцинском предвыборном штабе придало всей кампании-96 новый импульс».

Еще за полгода до выборов президента это мероприятие из Кремля казалось рутинным. Среднестатистический избиратель должен был, по всем раскладам, обеспечить победу Ельцина в первом же туре. Обстановка в стране не предвещала проблем: на Кавказе был мир, цена на нефть росла, цена на водку снижалась, строительство дорог шло полным ходом, поголовье дураков во власти сокращалось.

Лидер коммунистов Геннадий Зюганов, главный соперник Бориса Ельцина, по всем опросам не набирал больше 18–20 процентов — даже если бы его красные агитаторы добросовестно обошли все дома в России, двор за двором и квартиру за квартирой. Явных трудностей с избранием Ельцина не предвиделось, так что Арбитман сначала даже не вошел в предвыборный штаб Ельцина, легкомысленно перепасовав эту синекуру приятелю А. Коржакова Олегу Сосковцу.

«Арбитман совершил просчет, когда на первом этапе позволил Коржакову и Сосковцу оттеснить себя от предвыборных дел, — укоризненно пишет М. Такер. — Если бы он взялся сразу, ему не пришлось бы потом исправлять чужие ошибки и проявлять чудеса ловкости, восстанавливая покачнувшийся status quo».

В оправдание Романа Ильича заметим лишь, что он нагружал себя сложными или трудоемкими заданиями — в то время как от команды Сосковца ни особой фантазии, ни большой активности вроде бы не требовалось; надо было лениво парировать нападки зюгановцев, и не более того. Коммунисты объявляли, будто президент стар и немощен — Ельцин перед телекамерами с улыбкой подтягивался на турнике и устраивал заплыв на Москве-реке. Коммунисты твердили, что президент вечно пьян и двух слов связать не может — Ельцин на встречах с избирателями легко расщелкивал заковыристые поговорки и навскидку выбивал в тире девять очков из десяти возможных. Коммунисты сообщали, что президент в упор ничего не смыслит в изящных искусствах — Ельцин, натасканный Ростроповичем, тут же вставал за дирижерский пульт и пусть несколько неуклюже, но без грубых ошибок управлялся с Московским симфоническим оркестром, исполнявшим зажигательный «Венгерский танец» Брамса…