Поставьте на черное - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гурский cтр.№ 56

В годы перестройки дела Ляхова, как я понял, пошли худо. Районный масштаб перестал интересовать читателя, да и журнал «Молодежь» утерял былой блеск. Чисто по инерции автор создал разоблачительную повесть «Комсомольское пугало», где сотрудники райкома ВЛКСМ, утробно урча, брали неслабые взятки за исключение из комсомола по политическим статьям – благо исключенным в те времена за «политику» мог посветить статус беженца, быстрая виза в США и хорошее пособие. Однако к моменту выхода повести ВЛКСМ распался, посольства стали менее гостеприимными, и «Комсомольское пугало» кануло почти никем не замеченное. С тех пор я ничего не слышал о Ляхове – вплоть до того дня, когда я приобрел на раскладке в Госкомпечати новую ляховскую книжку издательства «Тетрис» и когда Слава Родин просветил меня насчет альманаха «Шинель». Сегодня утром, перед походом на книжную ярмарку, я немного полистал роман «Вопли и овцы» и понял, что Юрий Владимирович Ляхов за прошедшие годы как писатель ничуть не изменился. В своем новом сочинении автор с каким-то угрюмым ожесточением описывал рабочие будни районной избирательной комиссии, сотрудники коей, по Ляхову, в дни выборов практиковались во всевозможных гнусностях – от банальных подделок бюллетеней до содомии и работы на несколько иностранных разведок. Среди этого зверинца нежной чистотой и непорочностью выделялся лишь герой-рассказчик по фамилии Чехов. Понятно, что однофамильца классика в конце романа запихивали в бочку и в таком виде сбрасывали в море. Я еще подумал, отчего у наших авторов такая болезненная тяга к водоемам? У Новицкого в песне тоже скульптор прыгает в океанскую пучину. Да и в книге юного дарования Жилина присутствует, по-моему, какая-то река – Волга или Урал, не помню. Наверное, все дело в генной памяти: все мы подсознательно тянемся обратно в океан, откуда миллионы лет назад выползли наши отдаленные прапрапредки…

Пока я предавался раздумьям о Ляхове, сам Ляхов завершил, наконец, процесс рассматривания моей физиономии, более-менее уверился в неналичии у меня усов и лишь тогда вяло произнес:

– Ну-с, давайте ваши рассказики… Я робко протянул писателю свои листочки, уповая на то, что Юрий Владимирович – не самый большой специалист по творчеству Куприна и не распознает плагиата. В противном случае пришлось бы жалко врать про бродячие сюжеты и роковые совпадения. Наготове у меня был, впрочем, и хороший статистический примерчик, позаимствованный из «Науки и жизни». Некий специалист по теории вероятности доказывал, будто в принципе возможны любые невероятности. Если, мол, посадить за пишущую машинку обезьяну, то у нее есть исторический шанс случайно напечатать «Божественную комедию».

Ляхов заглянул в рассказ «Суламифь» и с печалью проговорил:

– Да-а-а…

Я уже собирался покаянно признаться, что у меня дома в Борисоглебске действительно живет ручная обезьяна, которая любит, знаете, посидеть за компьютерной клавиатурой и проверить на себе теорию вероятности. Однако издателя «Шинели» огорчил, похоже, вовсе не плагиат.

– «Царь Соломон не достиг еще среднего возраста – сорока пяти лет, – горестным тоном зачитал мне вслух писатель Ляхов первые строчки моего сочинения, – а слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора распространилась далеко за пределами Палестины…» Вы ведь написали?

Я судорожно закивал, про себя помянув недобрым словом рыжую операторшу из издательства «Наследие». Неужто ей трудно было подобрать мне что-то менее взрывоопасное? Соломон… Палестина… Сейчас он меня просто с кашей слопает.

– Угу-у… – с оттеночком мрачного удовлетворения в голосе произнес Ляхов. – А здесь у нас что? – Он взял второй мой рассказ. – «Большой, белый, двухэтажный американский пароход весело бежал вниз по Волге…» – издатель шинельного альманаха нарочно выделил голосом слово «американский».

На мгновение я почувствовал себя государственным преступником.

– Понимаете ли… – понуро начал я. – Недостаток литературного опыта…

– Бросьте, – сокрушенно помотав головой, об-ронил Ляхов. – Если бы только вы один, Яков… Бульварщина, американщина, китч – это сегодня всеобщая зараза…

«Бедный Куприн, – подумал я. – Как же он так оскандалился? А еще говорили: „классик“, „классик“…»

Ляхов отбросил мои рукописи куда-то в полумрак письменного стола и с горестным выражением на лице развил свою мысль.

– Вот вы, – писатель скорбно ткнул толстым пальцем в направлении моей переносицы, – простой борисоглебский литератор Яков…

Я опустил глазки, всем своим видом доказывая, что да, проще некуда.

– …И кто вам, интересно, посоветовал написать про американский пароход?

– Никто, я сам, – осторожно отозвался я, боясь, что сейчас Ляхов начнет выпытывать имена соучастников, пароли и явки. Под пыткой я бы наверняка раскололся и заложил своего подельщика Куприна.

– Правильно! – толстый палец писателя Ляхова опять мелькнул в опасной близости от моей переносицы. Стоило писателю увлечься, и я рисковал остаться без глаза. – Правильно! Человек даже не улавливает… Ему кажется, что он сам… Зло разлито в воздухе, как ядовитый газ, без цвета и без запаха…

Я машинально принюхался. Запах в темной квартире Ляхова как раз был: воняло стеарином, кошками и какой-то тухлятиной. Не очень сильно, однако пованивало.

– Возьмем для примера наш районный избирательный участок, – с чуть заметным воодушевлением продолжил издатель альманаха. – Вы, кстати, не читали моей последней книжки?…

– Конечно, читал, – тотчас же ответил я, демонстрируя почтение маленького провинциального самородка к столичной писательской глыбе. – «Вопли и овцы», в издательстве «Тетрис»… А как же!

Мой ответ, по-моему, пришелся Ляхову по душе. Он не без гордости тряхнул кудряшками и отвесил нечто вроде поклона. При этом он невольно сделал шажок в сторону, что было опрометчиво: как оказалось, вблизи пролегал доселе не замеченный очередной кошачий хвост.

– Мя-а-а!! – истерично заголосил обиженный кот и исчез в складках портьеры. Загремела жесть, что-то глухое неподалеку с шумом брякнулось на пол.

– Подлюга, – с кислой миной заметил Ляхов. – Проклятая скотина. Опять вешалку свалил… Так на чем это мы с вами остановились?

– На издательстве «Тетрис», – подсказал я, радуясь возможности незаметно перевести разговор на интересующую меня тему.

– Ну да, «Тетрис», – задумчиво повторил Ляхов. – Возьмем для примера издательство «Тетрис». Вроде бы там люди как люди, нормальные. Один бабник, другой барахольщик, третий наперсточник. Но…

Я затаил дыхание.

– …Но они – уже не люди!

– То есть как – не люди? – спросил я с испугом. Я, конечно, надеялся на какую-нибудь тайну, но чтобы ТАКУЮ… В этом был некоторый перебор.

– Они – зомби, – убежденно объявил мне Ляхов. – Марионетки. Их дергают за ниточки как хотят. Психотехника, внушение на расстоянии. Прикажут: «Солги!» – солгут, прикажут: «Убей!» – убьют. Прикажут: «Не плати гонораров!» – умирать будут, но не дадут ни копейки… Система беспрекословного подчинения. Смекаете?