Ошибка президента - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 84

– Да не тебя, – ленивым жестом отстранил его Микешко. – Вон ты, – он поманил пальцем мужика, пытавшегося продать книгу о редкой тропической лягушке. – Сколько?

– Пять, – ответил мужик.

– Пять чего? – презрительно переспросил Микешко и, заметив, что на светофоре зажегся желтый, сказал: – Давай скорее, хватит телепаться.

С этими словами он вынул из кармана десятидолларовую бумажку. В действительности Микешко был вовсе не из тех любящих пошиковать «новых русских», которые ради понта швыряют «баксами» направо и налево. Просто на светофоре уже горел зеленый свет и искать купюру помельче не было времени.

Мужик, однако, не торопился. Он взял бумажку и замер, разглядывая ее.

– Что, зеленые в первый раз увидел? – расхохотался Микешко. – Да потом посмотришь, не бойся, не фальшивые!

Мужик спрятал бумажку в карман обтрепанных джинсов.

– Книгу-то давай! – начал терять терпение Микешко и протянул руку.

Мужик, ни слова не говоря, сунул ему книгу, и финансист внезапно почувствовал, как будто его что-то кольнуло в тыльную сторону ладони.

– Ты чего? – спросил он, но мужик исчез, как будто испарился.

В этот момент водитель «скорпио» нажал на газ, и машина рванулась вперед. Михаил тут же забыл и про мужика, и про укол. «Показалось, наверно», – подумал он. Все свое внимание он сосредоточил на книге. В бамбину бамбину он влюбился с первого взгляда и решил, что при первом же удобном случае попросит торговцев, нелегально перевозящих животных через границу, достать ему такую. За любые деньги! Он уже стал соображать, где будет лучше поставить для нее террариум.

Внезапно он почувствовал себя плохо. Показалось, что в машине нестерпимо душно, хотя там всегда работал кондиционер. Микешко тронул водителя за плечо, как будто хотел что-то сказать, но в глазах потемнело, а голова безжизненно упала на грудь.

Охранник, сидевший рядом с «хозяином», тотчас же понял, что случилось что-то неладное.

– Припаркуйся, – бросил он так встревоженно, что водила через ряд вильнул к обочине.

Машина аккуратно тормознула, и охранники попытались привести шефа в чувство. Наконец, один из них, когда-то окончивший два курса медучилища, догадался пощупать у босса пульс и поднять веки. Пульс не прощупывался, зрачки на свет не реагировали.

Приехавшей «скорой помощи» оставалось только констатировать смерть. Первоначальный диагноз – внезапный сердечный приступ.

Впоследствии вскрытие установило, что Михаил Микешко был отравлен. Каким образом это могло произойти и как этот практически неизвестный в России яд мог попасть в организм финансиста, так и осталось невыясненным, хотя и охранники, и вслед за ними работники правоохранительных органов были почти уверены, что отравление было связано с покупкой книги о тропической лягушке. И тогда это мастерски спланированное заказное убийство. Это, увы, был единственный вывод, который им удалось сделать.

Мало кто жалел о том, что на свете перестал существовать Михаил Максимович Микешко. Лишь самые доверчивые из бывших вкладчиков ННБ, которые еще надеялись, что когда-нибудь получат назад свои деньги, сетовали на то, что исчезла и эта надежда.

Что же касается мадам Микешко, то она вовсе не чувствовала себя безутешной вдовой и даже не пыталась разыгрывать эту роль. Напротив, она цвела как никогда. Кто бы мог подумать, что ей так повезет: она стала свободной состоятельной женщиной – ОЧЕНЬ состоятельной. Соглашаясь на этот брак, она, конечно, мечтала о том, что когда-нибудь придет такой день, но никак не могла рассчитывать, что он наступит так скоро.

Оплакивать смерть Микешко могли разве что его пресмыкающиеся друзья, но даже крокодил не заплакал. «Скотобаза», как собирательно именовала теперь мадам Микешко тех, кого еще неделю назад ласково звала «наши зверики», ничего не заметила. Как ни в чем не бывало рептилии грелись под искусственным солнышком, пока их новая хозяйка не сделала широкий жест и не подарила всю коллекцию вместе с ценным оборудованием для террариумов Петербургскому зоопарку.

Спонсорская акция получила должное освещение на телевидении и в периодике, поскольку сопровождалась презентацией. Корреспонденты нашли, что траур с бриллиантами вдовствующей миллионерше очень идет.

Турецкий подошел к окну, уходить из гостиницы было нельзя, он ведь обещал Лисицыной, что будет на месте. Почему-то снова заболело плечо, и вообще Турецкий вдруг почувствовал, что совершенно лишился сил, – сказывались недавнее ранение, драка, вечные недосыпания. Он был рад, что сейчас его никто не видит, не хотелось показывать людям свою слабость. «Я не Перри Мейсон и не агент 007, – мрачно подумал он. – Наверно, в реальной жизни таких железобетонных сыщиков вообще не бывает. Но люди ждут от нас именно этого»…

С этими мыслями он лег на кровать поверх покрывала и через секунду заснул.

Его разбудил осторожный стук в дверь.

Турецкий в один миг вскочил с кровати и, приглаживая на ходу волосы, поспешил к двери.

Как он и предполагал, на пороге стояла Валентина Андреевна. Она казалась какой-то растерянной, рыжеватые с проседью волосы выбивались из-под платка, и в ней появилось что-то от той девочки с фотографии, какая-то наивность, хотя теперь она была связана скорее со страхом.

– Александр Борисович, – сказала она, немного задыхаясь, как будто шла очень быстрым шагом вверх по лестнице, – он пришел сразу же после вас.

– Бородатый? – спросил Турецкий.

– Да, – удивилась учительница, и глаза ее за толстыми стеклами очков стали совсем круглыми, – откуда вы знаете?

– Я встретил его на улице. Заметный тип. Приехал со мной из Москвы, я его запомнил еще на вокзальной площади. Он живет здесь же, в гостинице.

Услышав об этом, Лисицына задрожала. Турецкий буквально физически ощущал исходившие от нее волны страха.

– Он преступник? – спросила она.

– Я, как работник прокуратуры, не могу объявлять человека преступником, пока его вина не доказана, – ответил он, – но полагаю, да.

– А так на вид никак не подумаешь, – покачала головой Валентина Андреевна, – такой интеллигентный. Только вот глаза…

– А вот глаз я его не разглядел, признаюсь, – улыбнулся Турецкий.

– Глаза такие неприятные, не то чтобы лживые, а какие-то пустые. Я когда его глаза увидела, тогда и подумала, что он не настоящий интеллигент.

– Разве интеллигенты глазами чем-то отличаются? – спросил Турецкий.

– Конечно! – с жаром произнесла Лисицына, и сразу стало видно, что она словесник. – Глаза – это зеркало души, и у человека, истинно интеллигентного, в них чувствуется глубина, честность, искренность.

– И вам приходилось встречать людей с такими глазами? – поинтересовался Турецкий, который совершенно иначе классифицировал людей, и уж точно не по выражению глаз. Глаза, увы, уже столько раз его подводили. Взять хотя бы Татьяну Бурмееву, впрочем, нет, он поклялся не вспоминать о ней.