Ошибка президента - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 81

План приходилось менять на ходу.

– Я из прокуратуры, Валентина Андреевна, – сказал Турецкий, решив в этом пункте не отходить от истины, и достал удостоверение.

Валентина Андреевна, как и всегда бывало с подобными людьми, даже не взглянула на документ. Она села на стул, и Турецкому показалось, что толстые стекла ее очков как-то странно запотели.

– Нет, с ним ничего не случилось, – продолжал Турецкий, – пока. Но если фотография, которая у вас хранится, попадет в руки к некоторым людям, не хочу вас пугать, но может случиться непоправимое. Ведь фотография, несмотря на то что она была снята почти сорок лет назад, может помочь идентифицировать Скронца. Как бы он ни изменился внешне.

Турецкий старался говорить так, чтобы каждое его слово было правдой. Другое дело, что одинокая учительница понимала все не совсем так, как это было в действительности.

– Вчера, – продолжал Турецкий, – в популярной передаче вы на всю страну сообщили, что такая фотография у вас есть. Потому я и приехал сразу. Чтобы опередить тех, кто тоже мог услышать эту передачу и также придет к вам за фотографией.

Учительница смотрела на него в изумлении, не замечая, что чайник на плите закипел и теперь вовсю плюется кипятком.

– А что случилось? – наконец смогла пролепетать она. – С Костей?

– Эту фотографию будут искать преступники, – кратко ответил Турецкий. – Да, – спохватился он, – у вас ведь есть все основания мне не доверять. Посмотрите все-таки мое удостоверение. Александр Борисович Турецкий, старший следователь по особо важным делам Мосгорпрокуратуры.

– Что вы, я вам верю, – сказала Валентина Андреевна, но удостоверение взяла.

Передавая ей коленкоровую книжечку, Саша заметил, как дрожат ее пальцы. Она волновалась, но не за себя, а за этого Скронца. Турецкого на миг взяла злость – нашла в кого влюбиться, в преступника, каких еще свет не видел, но он вовремя сдержался. Пусть лучше думает, что опасность угрожает не столько ей, сколько ему.

– Чайник выкипит, – сказал он.

– Ах, ну да! – всполошилась учительница. – Я как-то так растерялась…

Она поставила перед Турецким стакан чаю, затем подошла к письменному столу и достала из ящика фотографию с фигурными зубчиками по краям.

– Это мы снимались на пруду в районе Тимирязевской академии, – объяснила она, – сидели на берегу, пели, смеялись. Костя такой был внимательный, даже галантный, хотя мы таких слов тогда не говорили. Я в тот год за отличное окончание девятого класса получила «ФЭД», вот с ним и приехала в Москву посмотреть фестиваль. Жизнь-то какая тогда была счастливая… Настроение у всех какое… Казалось, новая эра начинается.

Турецкий вгляделся в молодые лица, улыбавшиеся сейчас ему с освещенного ярким солнцем берега пруда. В хорошенькой девчушке с конопатым носом, одетой в цветастое платье с крылышками, он с трудом узнал стоявшую сейчас рядом с ним уставшую пожилую женщину.

– Тут вы без очков, – заметил Турецкий.

– У меня уже тогда была сильная близорукость, – ответила Валентина Андреевна, – но очки я стеснялась носить, надевала только, когда читала или в кино. Постарела, конечно, – вздохнула женщина, глядя через плечо Турецкого на фотографию. – Чего уж там, до пенсии два года осталось…

Но не эта девочка Валя привлекала главное внимание Турецкого, а двое мальчишек, стоявших рядом с ней и с еще одной девочкой, видимо, той самой Валиной родственницей, у которой та гостила. Чуть дальше были видны еще два молодых человека, лет двадцати пяти.

– Вот это Костя. Скронц, – сказала Валентина Андреевна, указывая на высокого худощавого парнишку с умным и приятным лицом, похожего вовсе не на хулигана, а на мальчика из интеллигентной семьи. – А это Пупотя. Забыла даже, как его звали-то по-настоящему. Кажется, Павлик.

Пупотя куда как попроще Скронца. Это было очевидно даже по старой фотографии. На нем была кепочка, а за ухом папироса. И ухмылялся он как-то неприятно, или это только показалось Турецкому?

Он снова вглядывался в эти лица, пытаясь представить себе, какими же стали эти мальчики сейчас, по прошествии почти сорока лет.

– А это ваша подруга? – спросил Турецкий, указывая на вторую девушку, круглолицую, со вздернутым носиком.

– Да, это Вера, мы подружились с ней на фестивале. Сама она была из Волгограда, а в Москве жила ее двоюродная сестра. И надо же, такая беда!

– Что случилось? – машинально спросил Турецкий, которого больше интересовали Скронц и Пупотя.

– Ох, я же вам не сказала! Представляете – я уехала домой, а она погибла. Подонок какой-то изнасиловал ее, бедняжку, и убил. Я и узнала-то об этом только через полгода. В Москве я в следующий раз побывала только в шестьдесят пятом, уже пединститут во Владимире закончила, с учениками летом приезжали. Жили с ними в школе-интернате, я выкроила время, поехала на старые места, а там уже все так изменилось: кругом новые пятиэтажки, даже лодочную станцию на другую сторону пруда перенесли. Никого знакомых, конечно, не встретила, а чужих людей не будешь расспрашивать: «Где здесь Скронц?»

– Что ж, у вас и адреса его не было? – удивился Турецкий, которого тронула эта смешная и в то же время такая искренняя привязанность.

– Представьте себе, нет, – улыбнулась Валентина Андреевна. – Я уезжала и не думала, что он станет для меня так много значить. Поняла только, когда вернулась домой. Написала Вере, хотела узнать адрес ее московской сестры, но сначала мне никто не ответил. А потом я послала ей открытку к Новому году. И от ее родителей получила короткое письмо: «Так и так, нет больше нашей Верочки». Тут уж, конечно, не до адресов.

Турецкий продолжал рассматривать фотографию:

– А этих молодых людей не помните?

– Что вы, сколько лет прошло! Но это из их компании, точно. Вот здесь угол дома немножко в кадр попал, видите. Один как раз здесь и жил. А как зовут – забыла, конечно.

Часы на стене пробили восемь.

– Ой, вы кушайте, а мне надо собираться, – спохватилась учительница, – у меня сегодня первый урок, я привыкла приходить в школу по крайней мере минут за двадцать до начала занятий, а лучше – за полчаса. Я всю жизнь так делала. А сейчас есть у нас такие учителя, особенно кто помоложе, которые в школу со звонком вбегают чуть не в одной толпе с опаздывающими. О каком авторитете среди учеников тогда можно говорить?

– Я вас больше не задержу, – сказал Турецкий. – Идите в школу, Валентина Андреевна, но, если что-то произойдет, например, к вам придут просить фотографию, спросят, не знаете ли вы, как найти Скронца, просто если вы заметите, что-то необычное, например, что кто-то за вами следит, да мало ли что, приходите ко мне в гостиницу, третий этаж, номер триста девятый.

Турецкий встал и, надевая пальто, сказал:

– И еще, Валентина Андреевна, не говорите никому, что вы отдали фотографию мне. Если к вам придут в школе – скажите, что она дома, если придут домой, скажите, что храните ее в школе в рабочем столе, пообещайте принести ее вечером. Попробуйте что-нибудь придумать. Сможете?