Первая версия - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 4

Газета «Сегодня», тонко воздержавшись от политических оценок случившегося, поместила информацию о гибели Кларка в разделе «Происшествия», где обычно сообщает о криминальных разборках, убийствах банкиров и авторитетов преступного миро, пожарах, катастрофах и автомобильных авариях. Зато дала материал на четверть полосы своего корреспондента Петра Зотова, побывавшего в Севастополе и даже порасспросившего некоторых свидетелей. Мнение корреспондента «Сегодня» свелось к тому, что это, пожалуй, вполне обыкновенное криминальное убийство, связанное с тем, что в последнее время «друг России» Норман Кларк был напрямую связан с торговлей оружием и поставками его в горячие точки бывшего СССР обеим враждующим сторонам. Петр Зотов, ссылаясь на неназванного представителя из штаба Черноморского флота, высказал предположение, что судьба Нормана Кларка в этот трагический для него день слишком резко пересеклась с интересами определенных кругов Министерства обороны и ВПК, пытающихся в последнее время монополизировать весь рынок оружия внутри бывшего СССР, а также приграничных государств. Впрочем, на этой версии Зотов не настаивал. Однако он высказал определенную уверенность в криминальной основе таинственного морского происшествия.

Самые оригинальные версии высказывались, естественно, бульварной прессой, во всех странах при всем своем разнообразии очень похоже выражающей эмоции.

Марсельское издание «Анкор» щедро приписало Кларку недюжинную мужскую силу, зачислив в его «штат» количество одновременных любовниц, равное числу его лет. С одной из его возлюбленных, восемнадцатилетней Патрисией Морше, газета поместила обширное интервью, в котором юная Патрисия с восторгом отозвалась о любовных вкусах покровителя, но посетовала на его излишнюю скупость. Здесь девушка явно промахнулась, ибо чем-чем, а уж этим Кларк не грешил. Патрисия с несвойственной восемнадцатилетнему существу рассудительностью предположила, что трагедия произошла на почве ревности. «Норман говорил мне перед тем, как отправиться в этот круиз, что у него проблемы с какой-то страстной американкой, живущей в Москве, с которой его к тому же связывали запутанные денежные дела», — сказала Патрисия. На фотографии, помещенной в «Анкоре», разговорчивая девушка напоминала обиженного родителями подростка.

Но самая лихая версия была высказана английской «Уиндоу». Она с твердой уверенностью писала, что на самом деле все газетно-издательские и телевизионные дела Кларка служили лишь прикрытием его основной деятельности, приносившей ему баснословные доходы. По уверениям газеты, Кларк был хозяином мировой сети публичных домов, в постсоветские времена он попытался накинуть свою сеть и на свободную Россию. На встречу с мафией, контролирующей рынок живого товара России и ее бывших республик, он и направлялся на собственной яхте «Глория», оборудованной наподобие роскошнейшего публичного дома. Представители мафии якобы прилетели на огромном гидросамолете, но предложения Кларка их не устроили. В итоге «торговец любовью» стал трупом.

Газеты, принадлежащие «Кларк компани», вышли в траурных рамках с огромными портретами почившего.

Спор между Россией и Украиной в лице майора Непейводы и полковника Иванова разрешился в пользу Москвы, откуда прибыл спецрейсом очень серьезный полковник и изъял все трофеи, с риском для жизни добытые с «Глории». Непейвода подчинился прямому приказу свыше, Иванов вынужден был выполнить распоряжение самого президента Украины.

Примите во вниманье: кардинал

Могуществен, да и коварен очень;

И помню я, что ненависть его

Любые силы приведет в движенье.

Он мстителен — вам нрав его знаком,

А лезвие меча его остро,

И этот меч далеко достает

Где не достать, туда он меч добросит

. Таков совет — он может быть полезен,

Но вот она, подводная скала,

Которой должно вам остерегаться.

В. Шекспир. «Генрих VIII»

(Перевод Б. Томашевского)

24 июля 1994 года

Мне опять двадцать пять. Я сижу за рабочим столом в нашем старом с Меркуловым кабинете в городской прокуратуре на Новокузнецкой. Батареи шпарят как безумные. За окном валит огромными хлопьями снег, похожий на клочки ваты, которые остаются на детской елке, когда с нее снимают последние игрушки. От этой жары герань на подоконнике начинает неестественно быстро расти вверх, выбрасывая необыкновенно широкие, как у пальмы, листья.

Я бросаю взгляд налево, туда, где обычно стоит наш коричневый потертый отдельский сейф, но вместо него вижу огромную красную рыбину, нагло подмигивающую мне и разевающую пасть. Я встаю, от жары по моим гладко выбритым щекам струится пот, стены комнаты раздвигаются — я в тропическом лесу. Вокруг летают немыслимой красоты перламутровые бабочки и маленькие, размером с майских жуков, птички, наверняка колибри. Пальмы машут разлапистыми листьями, но прохладнее не становится.

От жары я решаю нырнуть в аквариум, который на глазах, но уж очень медленно, превращается в бассейн. Нырнуть не успеваю. С пальмы, которая в прошлой жизни была геранью, слышится отвратительный скрипучий голос: «Здрррасте!»

«Добрый день», — машинально отвечаю я огромному облезлому попугаю. Попугай встряхивается и кричит еще более мерзко: «Турррецкий, Турррецкий, дежурррная бррригада, на выезд!»

«Что!» — спохватываюсь я. И просыпаюсь. О ужас, позор, Турецкий заснул на работе! Костя Меркулов... Нет! Не Костя — Константин Дмитриевич смотрит на меня немигающим укоризненным взглядом серо-голубых глаз:

«Что же это вы, стажер Турецкий, что ж ты, Саша, отдыхать изволишь, когда преступники по Москве так и рыщут, так и рыщут!» — Голос Меркулова распространяется по кабинету, заползает во все щели. Я вскакиваю, всеми клеточками своего стажерского существа ощущая немыслимый, жгучий стыд, и тут... Этого только не хватало! Как с усталого осеннего дерева, с меня начинает опадать моя одежда: пиджак, рубашка, майка. Я пытаюсь подхватить хотя бы брюки, прекрасно понимая, что последует за ними, но бесполезно...

И тут я просыпаюсь, кажется, окончательно.

Так и есть — все простыни в ногах, будто я боролся с кем-то полночи, не иначе как с тем самым облезлым попугаем. За окном ясное июльское утро, серые крыши беляевских девятиэтажек. Гудрон на их крышах, похоже, начинает плавиться прямо с утра или же не успел остыть со вчерашнего дня. Да, не стоило по такой жаре принимать на грудь ту последнюю рюмку. Я встаю и задергиваю шторы, может, хоть это спасет мою скромную обитель от окончательного превращения в тропики.

Мама вчера как-то уж очень суетилась, с возрастом она, кажется, любит меня все больше и больше. Мама сильно сдала в последнее время, хотя по- прежнему похожа на подростка. Но уже, увы, на пожилого подростка.

Я иду на кухню, открываю холодильник, он привычно зияет пустотой и темнотой. Надо бы давно заскочить в «Добрынинский». Говорят, что там еще бывают лампочки для советских холодильников, а то недавно купил тройник, красивый, закачаешься, но вот казус: наши электровилки никак не хотят туда влезать. Сережа Ломанов объяснил мне, дураку, что это — европейский стандарт.