Цена жизни - смерть - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 12

Он отобрал чай у Дениса и проглотил залпом.

— На кой я сдался Генпрокуратуре?

— Мы разыскиваем Евгения Промыслова, Жеку короче. Все подряд отсылают к тебе: Вовик, мол, точно в курсе, — слегка приврал Турецкий. — Так что давай колись по-быстрому, и мы пойдем, даже дверь обратно заколотим, раз уж замок сломали.

Ни слова не говоря, Вовик, шатаясь, направился в спальню, обессиленно рухнул на кровать и вдруг неожиданно выхватил из-под подушки помятую тетрадь и попытался разорвать зубами. Турецкий, внимательно фиксировавший его телодвижения, тут же ударил его ребром ладони по шее. Вовик отключился и выронил тетрадь.

Они подождали еще немного, пока он не придет в себя, но Вовик больше разговаривать не хотел, его начал колотить озноб, и Турецкий решил на время оставить его в покое. В кладовке они с Денисом нашли две подходящие доски, инструмент и еще около получаса провозились, заколачивая дверь накрест снаружи.

— Обратите внимание, Сан Борисыч, — сказал Денис, проверяя конструкцию на прочность, — за время нашего визита, невзирая на многочисленные шумовые эффекты, ни одна живая душа не поинтересовалась, что происходит, я уж не говорю, вызвала милицию.

— И правильно, в задницу милицию, — удовлетворенно ответил Турецкий.

Денис, само собой, не возражал.

— Нужно будет наведаться к нему, — заметил Турецкий, когда они вышли из Вовикова подъезда, — а то еще с голоду помрет, мы же будем виноваты, дверь заколотили.

— Не помрет, у него сухари имеются и сгущенка, — засмеялся Денис, — я проверил. А захочет разнообразия — срежет сантиметров двадцать кабачков с нижнего балкона. К тому же в ломку есть не хочется.

— И все же надо, чтобы из МУРа прислали человека, пусть хоть пару раз в сутки наведывается, под дверью послушает, чтобы он там суицидом не кончил. Промыслов расходы оплачивает, так что на людей не скупись.

— Да не скуплюсь я, дядь Саша! У меня три человека по притонам работают, но пока результатов ноль целых ноль десятых. Промыслов там не появлялся ни после исчезновения, ни вообще. А еще двое клиники проверяют. Вы, кстати, куда сейчас?

— Мне эти наркоши надоели до смерти, — признался Турецкий. — Нужно сменить обстановку и пообщаться с нормальными людьми. И как раз один такой нормальный ждет меня сегодня в час у себя в офисе.

Мятую общую тетрадь с выпадающими страницами, отобранную у Вовика, Турецкий спрятал в портфель. Бегло пролистав, он не понял, как она связана с Промысловым-младшим, а читать было некогда. Ничего, решил он, вечером, за чашечкой кофе или баночкой пива…

Дмитрий Коржевский, друг Жеки со студенческих времен, торговал красками.

И лаками. И прочими товарами для строительства и ремонта производства Израиля и Турции. Его офис на Пресне с фасада был разукрашен во все цвета радуги и своим видом лишний раз рекламировал высокое качество предлагаемой продукции, поскольку, не в пример соседним домам, не выглядел облупленным.

На первом этаже располагался магазин с многочисленными продавцами, облаченными в костюмы (бедные люди, в такую-то жару), при галстуках и с бейджами на лацкане. Продавцы торчали каждый у своего стенда и готовы были по первому требованию выдать любую интересующую покупателя информацию. Турецкий оказался в некотором замешательстве, соображая, где именно искать Коржевского, а к нему уже спешила ослепительная брюнетка в столь же строгом и столь же теплом, как и у продавцов мужского пола, костюме, с неизменной бейджей и дежурной, но довольно лучезарной улыбкой:

— В нашем магазине самый широкий выбор красок для дома, офиса, дачного участка…

— Мне нужен господин Коржевский, — прервал брюнетку Турецкий.

При слове «Коржевский» ее улыбка стала еще шире и еще лучезарнее.

— Второй этаж. — Она широким жестом указала куда-то в глубь помещения и унеслась еще к одному незадачливому покупателю, нерешительно топтавшемуся у порога.

По винтовой лестнице Турецкий поднялся на второй этаж, где был встречен столь же ослепительной секретаршей, которая без лишних расспросов проводила его в кабинет шефа.

Дмитрий Коржевский без пиджака и в рубашке с закатанными рукавами метался по кабинету, размахивая теннисной ракеткой. Чуть не сбив Турецкого с ног, он в высоком прыжке нанес легкий удар — и зеленый попугайчик шлепнулся на ковер лапками вверх. Коржевский осторожно перенес его в клетку.

— Акселераты, — пожаловался он Турецкому, протягивая руку для приветствия, — научились клювами дверцу открывать.

Второй беглец голубовато-сиреневого цвета уселся на хрустальной люстре и косил в сторону хозяина, интересуясь, станет тот лупить по дорогому хрусталю или нет. Коржевский не стал, но ракетку держал под рукой и в клетку насыпал орешков в надежде, что попугайчик прельстится и покинет свое убежище.

Секретарша, очевидно по заведенному здесь этикету, внесла поднос с запотевшими баночками пепси и поставила на стол шефа. Отдельного столика для приватных бесед у окна с удобными креслами в кабинете Коржевского не было. Да и вообще, за исключением хрустальной люстры обстановка выглядела спартанской: светло-бежевые стены, разумеется выкрашенные той же тамбуровской краской, шкаф с папками, на котором стояла клетка с блудными попугаями, письменный стол без всяких новомодных канцелярских прибамбасов и довольно жесткие стулья.

— Я так понимаю, Женька не нашелся? — спросил Коржевский, открывая пепси и жестом предлагая Турецкому последовать его примеру.

— Иначе бы я к вам не приехал, — резонно ответил «важняк». — Кстати, а когда именно вы в последний раз видели Промыслова?

— Восемнадцатого или девятнадцатого числа. Боюсь, что точно не припомню. Я тут недалеко, на платной стоянке, парковал машину, и вдруг он подошел. Вам, наверное, нужны подробности?

— Конечно. — Турецкий медленно посасывал сладкую пепси, от которой еще больше хотелось пить.

— А подробности довольно стандартного рода. Как обычно. Он попросил у меня денег. Двести долларов, обещал отдать на следующей неделе. Выглядел Женька отвратительно: небритый, грязный. Хотите сигару? — Коржевский подвинул к Турецкому коробку. — Партнеры презентовали, настоящие голландские. А я не курю вообще, бросил, так что теперь угощаю гостей.

Турецкий отказался и закурил привычный организму «Кэмел». Почему-то сигары у него ассоциировались со знойной Кубой и еще более знойной Латинской Америкой, а «Кэмел», несмотря на одногорбого верблюда и пустыню, а значит, еще более знойную Африку, ни с чем не ассоциировался. Что в такую погоду было очень кстати.

— Ну и что — дали вы ему денег?

— Нет. То есть дал, конечно, но только пятьдесят, больше у меня с собой не было. Он собирался зайти в конце дня или на следующий день, но так и не появился.

— И не звонил?

— И не звонил, и, предваряя ваш следующий вопрос, где он может быть сейчас, не знаю.