Расчет пулей - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 12

— Так точно… Бульдожку приводили. Предлагали купить. Нет… Про Филю не упоминали. Картотеку пришлось показать. Но там же… Да… Там никого нет.

Феклистов восхищался собственной изобретательностью. Поди догадайся, о чем беседуют два собачника. Зато горбоносый прекрасно знает, что под «бульдожкой» подразумевался генерал Викулов, внешне похожий на пса этой породы. А смысл его визита зашифрован в словах «покупка», «картотека».

По существу, важнейшая информация. За такую информацию горбоносый всегда платил щедро. Вот уже и домик на Пахре — в три этажа с гаражом и банькой — построен на эти «благотворительные пожертвования». И до сих пор никто ничего не заподозрил.

О том, что такая информация вызовет сразу несколько смертей, Лупатый привык не думать. Ежу понятно, что Борец немедленно примет меры. Но это не имеет отношения к заветной дачке майора Феклистова на Пахре.

Звонок Викулова застал Александра Борисовича в кабинете, когда тот собирался уходить. К его несказанному удивлению, давнишний приятель, оппонент, а в последнее время откровенный недоброжелатель, попросил о личной встрече.

— Готов прибыть, куда скажешь, — шутливо заметил Турецкий.

— Нет. Я сам приеду, — торопливо отозвался собеседник. — Скажем, через час. Можно?

— Буду ждать.

— Спасибо…

Турецкому даже показалось, что эхом пронеслось по проводам его имя… Саша… Так Викулов не называл его уже лет десять.

Поведение заносчивого Васьки, Василия Георгиевича, могло бы вызвать удивление, если бы Турецкий не отучил себя удивляться чему бы то ни было.

Осталось терпеливо ждать.

Викулов появился минута в минуту. Сильно постаревший, как показалось Турецкому.

— Кофе? — вопросительно глянул Турецкий.

Викулов помедлил с ответом.

— А чего покрепче не найдется? Запретил себе думать об этом в связи с некоторыми событиями. И вполне удавалось. А увидел тебя и понял, что необходимо ослабить узду. Тем более что рабочий день кончился.

— Если учесть, что у всех нас рабочий день не нормирован, можно ослаблять узду в любой момент. Ради хорошего настроения.

— Ну, хорошего настроения у меня, наверное, уже не будет никогда.

Турецкий взглянул с прищуром, потом неторопливо поставил рюмки и разлил коньяк.

Викулов опрокинул рюмку не поморщившись, будто выпил простую воду. К разломанной шоколадке не притронулся. Турецкий понял, что время шутливых реверансов прошло, и тоже молча выпил.

— А все-таки то, что ты в молодости занимался спортом, сказывается, — произнес неожиданно Викулов.

— Я и сейчас занимаюсь, — последовал ответ. — Разумеется, не так, как раньше.

— Да… Хорошо… — неопределенно произнес Викулов, смерив взглядом спортивную фигуру собеседника. Широкие плечи, обозначенная талия. После сорока это уже роскошь.

— Что хорошего?

Викулову хотелось сказать, что он оценил, наконец, мастерство Саши Турецкого как следователя. А сам, годами поучая других, не смог ничего добиться в простом на первый взгляд деле. Решил провести собственное расследование, чтобы уберечь дочку от лишних сплетен и треволнений, и запутался, оказался бездарен, как старый тюфяк. Такие мысли и чувства переполняли Викулова, но он никак не мог начать разговор. Мешали застарелые комплексы.

— А я вот видишь? Всегда пренебрегал физкультурой. — Викулов похлопал себя по животу. — Отсюда и расшатавшийся комок нервов. И сердце без нитроглицерина уже не служит.

Турецкий взялся было за бутылку, но не стал наливать.

— Вася, давай по делу, — попросил он. — Не для приятельских же разговоров ты приехал, я полагаю?

От этих слов Викулову заметно полегчало, и он мысленно собрался.

— Слышал, что случилось с моей дочкой? — произнес он медленно.

Турецкий кивнул:

— Да… Славка Грязнов говорил. Прими мое самое искреннее сочувствие.

Викулов почти сполз — так вдавилось в кресло его грузное тело. Он достал платок и вытер лоб.

— Плесни-ка еще… А себе чего?

— Нет, я пока послушаю.

Викулов тяжело вздохнул:

— Марина. Моя дочь… не хочет, чтобы возбуждали уголовное дело. Лишь бы не было огласки. Достаточно позора, говорит, и многое другое… Я попробовал сам найти мерзавцев. Казалось бы, плевое дело. В ресторане же, не в лесу происходило… Только где их теперь найти, свидетелей. А персонал?! Все происходило на их глазах. И никто не дал никаких показаний! Был я в отделении, на территории которого располагается этот вонючий ресторан. Читал протокол осмотра места происшествия в этом отделении милиции — пустота! Словоблудие! И не собрано ни одного факта, ни одного ясного свидетельского показания кого-либо из очевидцев. Мало того, когда я говорю с директором заведения, он просто бледнеет, потом покрывается какой-то синюшной сыпью от ужаса. Насиловали же Марину в том же ресторане, во внутренней комнате. Я там побывал. Ее тащили на глазах у официанток и бармена. Но те молчат как рыбы. И у всех выражение ужаса. Саша, кто хозяин в нашем городе?

— Ну уж не мы с тобой!

— Извини! До последнего времени я все же думал иначе.

— Чего ты хочешь?

— Хочу просить помощи. Я нутром чувствую, что тут засветились не хулиганы и даже не маньяки. Никто бы не бледнел так перед ними. Тут были такие авторитеты… или по крайней мере один авторитет, который перешибет все другие. Вот в чем моя догадка! Но доказать я не могу. Поэтому обращаюсь к тебе. Помоги, Саша…

Несколько мгновений Турецкий оставался неподвижен.

— Так ведь не делается, — с усилием произнес он. — Руководство прокуратуры должно поручить мне расследование этого преступления. В этом случае я возбуждаю дело и приступаю к расследованию.

— Но ведь дело уже возбуждено! А толку никакого. Без движения. Работаем… Стараемся… Врут, сволочи! И если я прав, если это не местная шпана, а серьезная банда типа солнцевской, которая могла просто по незнанию проколоться, то тогда Марине грозит смертельная опасность. Она же теперь свидетель! Хуже того — потерпевшая. И на свою беду дочь крупного милицейского чиновника. Не хочу преувеличивать, но недооценка ситуации в данном случае крайне опасна. Помоги, Саша! Если я ошибаюсь, хорошо. Но никто не даст гарантии, что не произойдет худшее.

Турецкий прищурился:

— Где она сейчас?

— В больнице.

— Давай съездим. Я с тобой, так сказать, неофициально.

Влад Пухальский всю неделю страдал от головной боли. Видно, сотрясение мозга, которого не обнаружили врачи, на самом деле было. Чувство неуверенности прочно поселилось в нем, а последний звонок Марины поверг его в панику. После его отказа регистрировать брак она снова начала разговор о какой-то встрече. «Вот липучка! Мало того что я пострадал, теперь от нее и не отделаешься. Еще о какой-то встрече говорит… Все бабы — сумасшедшие. Надо уехать. В Иркутск. К Лине. Пусть отпуск не дали. Им же хуже!»