Сестрички и другие чудовища - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Жвалевский, Игорь Мытько cтр.№ 50

«Держать себя в руках?» — предположил О.

«Допустим, — сказал экзаменатор, помолчав. — Ладно, так и быть, поставлю вам зачёт, но только из уважения к вашей коллеге сержанту Мари, которая…»

Сладостный миг получения зачёта, пусть только из уважения к другому полицейскому, лейтенанту в полной мере прочувствовать не удалось. Впереди возникло что-то вроде бублика [25] , запульсировало и полетело на О., который вдруг набрал встречную скорость и пробкой вылетел из шара прямо к ногам сержанта Мари в чёрных очках.

Которая, ни слова не говоря, набросила на голову О. мешок, прихватила его за шею локтевым захватом и куда-то поволокла.

«Вот это сюрприз так сюрприз…» — успел подумать лейтенант, теряя сознание и уплывая в блаженную темноту, где можно не думать.

Побеждать врага нужно не числом и не умением, а согласованным применением систем залпового огня.

«Наставление по боевой и остальной подготовке»

Хороший язык — мёртвый язык.

Из санскрито-латинского разговорника

Если бы за действиями оперативной группы следили нейтральные наблюдатели — разумеется, такие наблюдатели, которые не каменеют от взгляда василиска… кто бы это мог быть… А, пингвины!

Тогда пингвины зафиксировали бы следующее.

«Ч — 5 минут», Мари и Ирэн таятся у входа на сцену, Образцов и Джефф — у главного входа.

«Ч — 2 минуты». Василиски тащат польскую дамку к сцене, полицейские проскальзывают в зал, бесшумно скользят к статуе полицейского с Гаити, подхватывают её (в смысле, его) и выскальзывают в холл [26] .

«Ч — 55 секунд». Василиски замечают пропажу и начинают ругаться.

«Ч — 50 секунд»… Упс! Василиски перестают ругаться! Принюхиваются и бросаются вслед капитану и майору… Секундочку… один василиск бросается, а второй… не бросается!

Ну что ты тут будешь делать?! Нейтральным наблюдателям остаётся только всплеснуть руками, или что там у них, крылья? Значит, взмахнуть крыльями и улететь в прекрасную сказочную страну, где планы выполняются в точном соответствии с собой.

Ну или остаться и досмотреть, тем более что осталось немного.

«Ч — 30 секунд». Мари смотрит на спину василиска, который смотрит на главный вход, откуда доносятся звуки захватывающей погони, надевает на себя и Ирэн тёмные очки и дает сестре тонкую верёвку.

«Ч — 10 секунд». Мари, пропуская через кулак верёвку, конец которой остался в руках Ирэн, бесшумно движется к шару.

Время «Ч»! Из научного шара, как окунь из садка, выпадает О. Приземистый василиск, смотревший в сторону главного входа, разворачивается, Мари вслепую обезвреживает О. и, одной рукой обхватив лейтенанта за шею, а другой вцепившись в натянутую сестрой верёвку, бежит к запасному выходу.

Всё, пора отсюда улетать, нейтральным наблюдателям здесь больше делать нечего. Дальше пусть наблюдает кто-нибудь другой. Кто-кто… Да хоть бы и вдумчивый психоаналитик.

* * *

Если бы вдумчивый психоаналитик наблюдал, как и куда Мари и Ирэн, преследуемые разъярённым василиском, тащат лейтенанта О., ему было бы о чём поговорить с родителями. Например, порадоваться завидной слаженности, которую продемонстрировали сестрички, несмотря на свою искусственную слепоту и естественную неуклюжесть придушенного лейтенанта. Избегать стен и других непроходимостей им помогали какое-то нижнее чутье, а также О., которого сестрички выставили перед собой на манер минного трала.

А ещё психоаналитик не преминул бы поговорить с родителями о выбранном направлении панического бегства. Почему из всех возможных помещений полярного отеля Мари и Ирэн так упорно пробивались на кухню? Возможно, причина крылась в переживаниях раннего детства, когда умница Мари, подзуживаемая хитрюгой Ирэн, отыскивала на родительской кухне тщательно запрятанные (как казалось маме) тайники с шоколадными конфетами. А может быть, причина в переживаниях более позднего подросткового периода, когда сестрички начали закрываться на кухне и неслышно для мамы (как им казалось) обсуждать свои личные проблемы. Именно на кухне Ирэн убедила сестру, что записку «Мари, я тебя люблю» мальчик с последней парты написал вовсе не Мари, а Ирэн. И именно на кухне Мари спасла Ирэн от одной очень модной диеты, накормив полицейскими пончиками. И именно на кухне… Тут психоаналитику пришлось бы прерваться и поговорить со своими родителями — почему у него в детстве не было такой полезной сестрички?!

Вот и оставим его за этим занятием, тем более что разбор поведения близняшек психоаналитику пришлось бы проделывать с неподобающей серьёзному специалисту скоростью, ведь мобильная группа «Сестрички — лейтенант — василиск» перемещалась со стремительностью осы, которая непрерывно жалит сама себя.

Кухня наступила уже на девятой секунде отхода. Мари, Ирэн и О., осыпаемые падающими с полок пакетами с мукой, пронеслись мимо плит и кастрюль, больно стукнулись о стену и упали на пол. Осталось, продолжая зажмуриваться под непроницаемыми очками, отыскать люк, открыть его, свалить вниз О., свалиться туда самим и захлопнуть люк перед самым носом наступающего на пятки василиска. Даже неспециалисту по тактике понятно, что для всего этого василиску надо перестать наступать на пятки беглецам, а, например, остановиться, задуматься, понять что-то в себе, захотеть поговорить об этом… Тьфу ты! Ну, ладно, хотя бы отвлечься на что-нибудь.

Например, на чинную очередь пингвинов у дверей кухни.

* * *

Лейтенанту О. было хорошо. Голова приятно гудела, покоясь на чем-то мягком и упругом, нежный ветерок трепал уши, а где-то далеко, то затихая, то всплёскивая как морские волны, звучали голоса. Только в глазах плавали раздражающе яркие разноцветные соленоиды, и, чтобы на них не смотреть, лейтенант открыл глаза.

Прямо над ним находилась грудь Ирэн. А голова его, стало быть, лежала на коленях Ирэн. А ухо, как оказалось, нежно трепалось пальчиками Ирэн. В вышине плавали туманные овалы с приветливыми лицами русского майора и американского капитана.

— Я умер, — сказал О. сквозь неудержимо расплывающуюся улыбку, — и попал в …ай!

Ирэн для верности ещё раз дёрнула лейтенанта за ухо и произнесла строгим голосом Мари:

— Некогда умирать, лейтенант.

Или это все-таки сказала Мари, потому что Ирэн точно таким же строгим голосом сказала:

— Мы беспокоились. Никогда так больше не делай.