«Крыша» для Насти - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 50

— И он хочет, чтобы я с ним встретился?

— Это я хочу. А он лишь изволил сделать божескую милость — дать согласие на такую встречу. Причем для беседы выбрал именно тебя. Турецкого, говорит, я не знаю, просто что-то слышал, а вот о Грязнове у меня остались самые лучшие воспоминания. Каково?

— Интересно, какие же воспоминания, если я его ни разу в глаза не видел?

— Возможно, он захочет сам тебе это сказать. Но это не самое, думаю, главное.

— Слушай, а сам-то чего не хочешь с ним встретиться?

— Я — высокое должностное лицо, об этом сразу затрубят все журналисты, поднимется черт знает какой шум, зачем нам это? А ты снимешь свой шикарный мундир и встретишься просто как член бригады, расследующей дело об убийстве, надеюсь, хорошо известной ему личности. Он знает и сам сказал о том, что ты — честный, по его мнению, человек и тебе можно верить, значит, ты не станешь даже пытаться использовать его слова во вред ему. Не исключаю, что он захочет высказать и свои соображения относительно исполнителей убийства. Во всяком случае, мне хорошо известно пока только одно: Латвин отлично информирован. И если он захочет помочь следствию… Что ж, будем ему весьма признательны. А наша признательность, ты знаешь, она иной раз многого стоит…

Вот так и получилось, что поздним вечером того же дня Грязнов приехал в пятизвездочный отель «Балчуг-Кемпински», в котором, как кто-то ему сказал, проживает даже сама Алла Пугачева, снимая апартаменты на манер западных звезд. Другими словами, дорогой отель. Жить здесь себе мог позволить только богатый иностранец.

Служащий отеля осведомился, к кому прибыл гость, и, услышав фамилию Латвина, кивнул с достоинством — предупредили.

Лев Борисович оказался почти ровесником Грязнова, тоже где-то около пятидесяти с небольшим. Он с интересом рассматривал Грязнова, пока тот снимал свой плащ в прихожей. Пригласил к столу, накрытому по советской еще привычке — водка, коньяк, сухое вино, из закусок — красная, зернистая и паюсная икра, еще какая-то мелочь, масло, лимон. И когда, вымыв предварительно руки, Грязнов уселся напротив хозяина номера, тот радушно предложил на выбор. Остановились на коньяке. И не пожалели, он оказался отменного качества — естественно, потому что советского еще розлива. Пошутили по этому поводу, легко закусили и начали разговор.

При этом сопровождавший Льва Борисовича молодой человек спортивного вида молча кивнул и удалился из-за стола в соседнюю комнату. Кто он был: сын, родственник, телохранитель — неизвестно. Скорее всего, доверенное лицо, с функциями последнего.

— Мне сказал Константин Дмитриевич о причинах вашего интереса, — начал серьезным голосом Латвин. — И, признаюсь, это меня несколько смутило. Но дальнейшие события, о которых он рассказал и которые я как-то поначалу не связал даже для себя, убедили меня в том, что тут проявляется определенная закономерность.

— Вот о ней, проклятой, — с улыбкой заметил Грязнов, — я бы и хотел расспросить вас. Без всяких протоколов, как вы понимаете. Без магнитофонов и прочих условий. Просто, если это можно так будет назвать, по-дружески.

— Даже так? — легко усмехнулся Латвин.

— Константин Дмитриевич, между прочим, передал мне отдельные ваши оценки, которые, не стану врать, оказались для меня неожиданными и приятными. Поэтому мне и хотелось бы найти с вами общий язык для пущей, как говорится, доверительности.

Латвин засмеялся:

— Все правильно, я не отказываюсь от своих слов. Но скажите и вы мне, как же случилось, что наша былая гордость, дважды краснознаменный МУР, извините за выражение, дошел до жизни такой?

Грязнов поскучнел и глубоко вздохнул.

— Вы можете мне не верить, я и сам едва пережил такое… Лично участвовал в разгроме той банды… А потом как кусок от сердца оторвал.

— Да, я знаю, читал материалы процесса. Сочувствую, Вячеслав Иванович. Ну что ж, вернемся, как говорится, к нашим баранам?

— Я внимательно вас слушаю. Только еще один предварительный вопрос: вы уверены, что здесь не прослушивается?

Латвин непринужденно расхохотался.

— Я сказал что-то смешное? — не понял причины веселья Грязнов.

— Да нет, что вы! Я просто сейчас подумал, в какое время мы живем. В кои-то веки именно мне задали такой вопрос именно вы!

— Да, — с философским выражением на лице развел руками Грязнов, — увы!

— Не беспокойтесь, здесь уже все, что нужно, проверено. Я спокоен.

2

Уже с самого начала разговор пошел о старом, тянущемся уже без малого десять лет расследовании убийства тележурналиста Владлена Кедрова. Видимо, Латвин посчитал это событие исходной точкой, с которой начался отсчет и его неприятностей на российском телевидении, приведших его к вынужденной эмиграции.

Лев Борисович даже мимоходом не коснулся происхождения своих денег, это было как бы само собой, без чьего-то активного вмешательства со стороны. Впрочем, все умные люди именно так и делали свои первые состояния, чтобы затем вложить средства в реальные дела. Или хотели, чтобы так было, поскольку, в конце концов, случалось по-разному. Участвовал ли криминал? Ну, наверное, краткая эпоха накопления капитала особой щепетильностью и гуманностью не отличалась — тому масса примеров в мировой истории.

В середине девяностых годов у Льва Латвина, основной бизнес которого, представленный тогда фирмой «Анализ», процветал, появлялись новые темы и замыслы. Одним из «не самых худших» казался ему вариант с приобретением спортивного блока на Народном телевидении России, так называемом НТР, чтобы создать затем на его базе самостоятельный спортивный канал, который широко занимался бы освещением спортивных событий в России и за рубежом, имея в виду гигантские инвестиции от заинтересованных в сотрудничестве лиц и организаций.

С этой благородной, надо прямо называть вещи своими именами, целью Латвин договорился с генеральным директором НТР Владленом Кедровым о покупке спортивного блока и превращении его в канал, но с условием, что он должен быть очищен от всей коммерческой рекламы. Этот мораторий на коммерциализацию должен был, по идее, быть временным, поскольку в новых условиях канал сам диктовал бы заинтересованным в рекламе лицам свои условия. Говоря другими словами, временный отказ от коммерциализации был непременным условием договора о покупке.

Тогда же Кедров и объявил о моратории на рекламу. После чего, в скором времени, был убит двумя выстрелами в спину в подъезде дома, где была его квартира.

Мало кто, особенно в правоохранительных органах, занимавшихся расследованием преступления, связывал между собой эти два факта. Действительно, какая связь? Но «сделка века», как считал ее Латвин, была фактически сорвана. Почти, потому что еще оставалась некая надежда на прежние договоренности. Но тут же Латвину стало известно, что за его спиной начальник его службы безопасности, он же консультант по ряду важнейших проблем компании «Анализ» Виктор Альбертович Порубов, якобы ведет переговоры с руководством канала НТР о необходимости продажи того же самого спортивного блока другому лицу — известному тележурналисту Леониду Треневу. Кто же на самом деле находился за спиной этого Тренева, можно было только догадываться. Благодаря личным связям Льву Борисовичу удалось установить, что Тренева «курирует» известная тогда в российских кругах «троица» — Коротков — Воронов — Порубов — всесильные, казалось бы, временщики при прежнем президенте, вскоре отправленные им же в отставку, не без давления со стороны, кстати, родственников президента, испугавшихся такого расклада во власти. Впрочем, Порубов тогда уже ушел — первым из «троицы» — и служил в «Анализе», между прочим, стараниями своих товарищей. Все было бы понятно Латвину, кроме одного: как мог тот же Порубов договариваться за его спиной? Следовательно, раз такое уже приключилось, значит, за Виктором Альбертовичем стоят двое других — то есть Воронов с Коротковым, чьи интересы в данном случае и представлял Виктор Альбертович. Двое этих последних в ту пору еще продолжали находиться у власти — один командовал Службой безопасности президента, а второй возглавлял ФСБ.