...Имеются человеческие жертвы - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 2

При возвращении в Россию ему неожиданно стало совсем плохо, он потерял сознание, развилась картина инсульта. Оказавшиеся на борту аэробуса японские врачи были бессильны, и банкир умер прямо в кресле самолета, за час до посадки в Мос­кве, а его ноутбук вместе со всей находившейся при нем документацией был передан дежурной опера­тивно-следственной группе в медицинской комнате аэропорта Шереметьево, куда доставили покойного.

Скорее всего, все сошло бы убийцам с рук. Но по воле судеб изъятый оперативниками и приоб­щенный к делу как вещдок маленький умный чемо­данчик Грозмани, оказавшись в Генпрокуратуре, хранился в толстостенном засыпном сейфе кабине­та Турецкого и через пару дней был ненадолго из­влечен и оставлен на столе как раз в тот момент, когда к Александру Борисовичу на минутку забежал потрепаться эксперт-криминалист и фотограф с Петровки, 38, Гоша Тюнин. Он мимоходом кинул свою обшарпанную «зеркалку» рядом с ноутбуком, она пролежала возле него не более десяти минут, но, когда через час Тюнин проявил пленку, на ней обнаружилась равномерная глубокая вуаль почерне­ния, характер которой не оставлял сомнений В при­роде ее возникновения.

Смекалистый криминалист, не мешкая, позво­нил Турецкому, ядовито полюбопытствовав, давно ли в его кабинете завелась этакая чертовщина с явным радиоактивным душком. И только тут Турец­кого словно выволокли из сна, глаза его широко раскрылись, и он хлопнул себя по лбу: так вот оно где! Ну конечно, конечно!

Он немедленно вызвал дозиметристов с их счет­чиками, провел осмотр вещдока в присутствии понятых и специалистов, и в результате этой неожи­данной находки все сразу связалось и встало на свои места, что в конце концов и привело к раскрытию преступления.

Вообще говоря, небольшую, относительно без­опасную дозу облучения схватили тогда, надо пола­гать, многие, побывавшие в кабинете Грозмани. Сам же банкир набрал столько частиц, что о его спасении и речи быть не могло. Не выручили ни бронированный «мерседес», ни вышколенная охра­на, ни дорогой бронежилет — как показали по­смертные анализы, бедняге устроили форменный замедленный Чернобыль в миниатюре. Но именно благодаря экспертному физико-химическому иссле­дованию и идентификации примененного убийца­ми редкого радиоактивного изотопа следственной группе Турецкого — в результате невероятных уси­лий, почти через год, когда убийцы уже были совер­шенно уверены в своей безнаказанности и в том, что лопухи-сыщики зашли в тупик, — все-таки уда­лось выйти на тех, кто «заказал» Грозмани.

Их искали и нашли, взяли под стражу, и в конце концов расследование этого дела блестяще завер­шилось. Доказательственный раздел обвинительно­го заключения был составлен Турецким безупречно, и после нескончаемых затяжек, отсрочек и прово­лочек было назначено судебное разбирательство по этому делу. В общем, Турецкий мог не скромничать и не тушеваться — то была одна из самых крупных его побед.

И вот теперь суду предстояло вынести свой, в известном смысле исторический приговор.

Дело об убийстве главы банка «Виктория» Грозмани слушалось в судебной коллегии Мосгорсуда по первой инстанции на Каланчевке с соблюдением небывалых мер безопасности. Как-никак удалось разоблачить и загнать за решетку не только рядовых «быков» и «братков», но и совсем иную публику — троих с виду весьма респектабельных господ из числа российского истеблишмента, включая иници­атора убийства Грозмани — хозяина крупной бро­керской фирмы «Раздолье» и, как говорили, дальне­го родственника одного из влиятельных вице-пре­мьеров Никиту Горланова.

Впервые за все годы перестройки и постпере­стройки была выявлена и замкнута в стальное коль­цо длинная цепь, которая свела в одном уголовном деле представителей всех слоев современного кри­минального сообщества. Она обнажила строение новейшей организованной преступности, где на одном фланге стояли примитивные уголовники, по­средине — чиновничество, а на другом — их пове­лители из высших сфер финансово-политической олигархии.

Так что тут вполне могло разразиться всякое... Тем более, если бы на процессе вдруг зазвучали имена, лишь упоминание которых грозило бы самим устоям режима... Потому-то и были приняты беспрецедентные меры по охране прокурора, судей, свидетелей и самих подсудимых.

При входе в просторный зал судебных заседа­ний, где было полно представителей прессы, каждо­го входящего проверяли спецаппаратурой и про­сматривали насквозь, как перед посадкой в самолет на летном поле. Иных подозрительных выделяли и производили личный обыск, на что явившиеся на процесс матерые бандюги и надменные нувориши только снисходительно ухмылялись и лениво под­нимали руки. Не идиоты же они в самом деле, чтобы являться во «дворец правосудия» при полной боевой выкладке?

Они неспешно входили и рассаживались в свет­лом зале суда, как полноправные хозяева, точь-в- точь как зрители-патриции в римском Колизее, со­бравшиеся от души поразвлечься на захватывающем и... забавном представлении боя рабов-гладиаторов. Сытые, самодовольные, роскошно одетые, они улыбались, они были безмятежно спокойны. И их не­трудно было понять: дело, которое, зачастую рискуя собственной жизнью, расследовали Турецкий и его коллеги, неспешно, но верно разваливали на глазах.

Да, и на этот раз все происходило, как стало обычным теперь — по хорошо отработанной и про­веренной схеме. Судебные заседания по малейшим поводам вновь и вновь переносились и откладыва­лись. Самые знаменитые и высокооплачиваемые столичные адвокаты цеплялись к любой чепухе, умело заманивали разбирательство подальше от сути дела в дебри велеречивого пустословия и лов­кой хитроумной казуистики. Но главное — несмот­ря на все старания обвинения, куда-то один за дру­гим пропадали основные свидетели, а те, что все- таки находили в себе мужество появиться в здании суда, вдруг словно под гипнозом начинали отказы­ваться от своих прежних показаний, данных ими на предварительном следствии, и несли совершенную околесицу, отчего контуры страшного разветвлен­ного сюжета размазывались и таяли на глазах. И если процесс еще продолжался, то только благодаря удивительной принципиальности и твердости пред­седательствующего — известного московского су­дьи Корчагина.

Но, как бы то ни было, и малому ребенку было ясно, что происходит. Что за кулисами этого мрач­ного и циничного действа незримо стоят и творят свое искусство вельможные режиссеры, которых если что-нибудь и могло волновать в этом деле, то только не проблемы установления истины или под­держания репутации российской Фемиды.

И все же тем, кто отдал столько времени, сил и здоровья расследованию этого зловещего преступ­ления (кстати, попутно выявившего в ходе следст­вия еще несколько других, считавшихся навеки «по­висшими», заказных убийств) — ни «важняку» Ген­прокуратуры Турецкому, ни начальнику Москов­ского уголовного розыска Грязнову, ни заместите­лю Генерального прокурора России Меркулову все еще не хотелось верить, что их громадная работа пойдет прахом и будет на глазах у всех выброшена на помойку. И они угрюмо ждали, пристально следя за всеми перипетиями этого выматывающего судеб­ного сражения.

В пятницу семнадцатого апреля Александр Бо­рисович вернулся домой необычно рано, около семи вечера, за час с небольшим до начала програм­мы «Вести» по каналу РТР.