Поветлужье - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Архипов cтр.№ 47

– Греки его Понтом Эвксинским прозывают али просто морем…

Первые пять минут Ишей поправлял некоторые линии и подсказывал Ивану, как называется то или другое место на карте, а потом только слушал с горящими глазами, не сводя глаз с бересты. Моря и океаны, красочно описываемые воеводой, вставали перед ним как живые, огромные хребты заслоняли своими вершинами небосвод, и невиданные звери поднимали хоботы и бивни, трубя в прозрачное небо далекой Африки. Могучие носороги и гривастые львы, черно-белые полосатые зебры и стада антилоп. Когда были упомянуты двугорбые верблюды, то оказалось, что они для Ишея что лошади. Он на них часто катался в детстве, поэтому такой штрих только придал правдивости рассказу. А стоило воеводе упомянуть безбрежные стада бизонов, показав место на карте, где они пасутся, Ишей не сдержался и стал, глотая слова, пересказывать свою историю про неведомую землю.

– Один нурман мне сказывал, как они плавали далече на закат от Оловянных островов, что страной англов ныне прозывают. Нашли они там землицу безбрежную, всю лесом поросшую. Может, она и есть Омерика твоя, где быки бесчисленные бродят окрест тех лесных просторов?

– Угу, она и есть, прерии… ну степи, где бизоны бродят, расположены на полудень и вглубь от тех мест… А теперь я тебе нарисую корабли, на которых можно путешествовать по океану, – продолжил Иван. – На лодьях тоже можно, конечно, но хорошо, если доплывет каждая пятая, остальные на дно пойдут… Только знаешь что, Ишей… Я по-честному тебе скажу, что не знаю, смогут ли пересечь эти безбрежные воды наши дети и внуки, не говоря уже о нас… Откуда тогда все эти мои познания? Гхм… меня учили всему этому, только ни учителей, ни кораблей этих больше нет. А я хочу, чтобы мои знания не пропали, так что смотри, может быть, мы с тобой и сможем когда-нибудь что-нибудь… Тьфу! – запутался воевода. – Сможем, Ишей, должны смочь… Что, интересно стало? Да уж, это тебе не бедных весян грабить…

– Дващи тебе буду сказывать, и трижды, ежели нужда будет. Токмо тогда согласие тебе дам, егда обещание дашь, что всякого, кто меч али лук наземь бросит, пощадишь и резать не станешь. И лодьи не дам калечить. Нету моего согласия на то. Это ж… – Ишей даже слов не мог сразу найти от возмущения. – Это как дитю родному по длани топором…

– Так дал я тебе уже слово про те лодьи. Однако получится у нас их сохранить только в том случае, если ты между ними сумеешь вклиниться. Тогда мои ратники смогут сразу перескочить на оба судна и разом их захватить. А вот если существует вероятность, э… шанс… нет, опять не то. Если ты на сто процентов… а, черт! Совсем по-русски разучился говорить… В общем, если ты не уверен, что сможешь это сделать, то мы для избежания всякого риска просто на скорости прошибем их борта. Тогда они точно не уйдут далеко! – в очередной раз объяснил свою позицию Иван. – А вот насчет воев ничего пообещать не могу. Команды резать их я давать не буду, но если отяки их начнут до последнего бить, то под меч не полезу. Сам посуди, они же разбой учинять на нашу землю пришли, а с татями как у тебя в отечестве поступают? А отяков они ведь не только пограбили… Жизни многих лишили, да и баб их ссильничали. Вот то-то же, – добавил он, видя, что Ишей кивнул, примиряясь с неизбежным. – Уж не спрашиваю, как к ним тебя занесло, но… В общем, попробую я тебя отстоять перед обществом, долю свою возьму тобой, например, и будешь ты вольной птицей… через некоторое время. А подельников твоих похолопят, скорее всего, уж не обессудь. Да им, похоже, все равно, лишь бы выжить хоть как-то. Ладно, пора нам готовиться, вставай на руль, а я пойду еще раз расскажу всем, что и как делать.

И еще… ты не обессудь, за тобой присматривать будут. И товарищей твоих порежут, если попытаешься что-то сотворить… Да не делай ты такого лица, верю я тебе, и Алтыш сказал, что роту ты не давал сотнику на верность, уж не знаю почему. Кроме того, поведал он, что не буртас ты, а просто живешь среди них… Но я даже малейшего небрежения или ошибки допускать не хочу, потому как это в такую кровь выльется… Задавим, конечно, но умоемся…

* * *

Ибраим моргнул, и рука в окольчуженном рукаве инстинктивно дернулась, чтобы протереть глаза. Но не дошла до цели, замерев на полпути, потому как разум в эту секунду не был способен управлять телом, перерабатывая хлынувший поток данных и заставив все остальное замереть от ужаса. Небеса обрушились на землю, и мир, казавшийся незыблемым еще минуту назад, сошел с ума и перевернулся с ног на голову. Его вои начали уничтожать друг друга. Чуть ниже по склону, саженях в сорока от него, ворвавшаяся на речной берег ладья неожиданно вспухла виноградной кистью шеломов, которая тут же разлетелась отдельными ягодами, покрывшими соседние суда и прибрежный песок. Его же воины в стеганых халатах, блестевших на солнце кольчугах с лисьими хвостами, болтающимися за спиной, выстраивались перед лодьями, наклоняя вперед массивные рогатины… Его же вои уничтожали своих собратьев, занимавшихся на стоявших почти борт о борт судах повседневными делами. Вот и Ишей стоит, держась за рулевое весло, недвижим и спокоен, будто ничего не происходит… Или не он? Солнце, проклятое солнце светит прямо в глаза! Нет! Чужие, искаженные ненавистью лица!

И тут же яростный вой из глотки сотника смел наваждение, а руки заученным движением надели шелом на голову и привычно дернули ремешок застежки. Сабля сама вылетела из ножен, тело прикрылось щитом, секунду назад прислоненным около шатра, а ноги сдвинулись с места, и он стремглав побежал к воинам, толпой застывшим около походных шатров. Командный рев быстро образумил опешивших воев, и через мгновение ряд щитов уже перегородил дорогу наверх. Колесница времени пронесется еще немного, и передняя шеренга встанет на колено, а десяток лучников, выстраивающихся позади и уже почти наложивших на тетивы стрелы, отпустят их в гибельный полет слитным хлопком. Но… но не успевают, и двое ратников падают замертво, а один с воем катается по песку, зажимая руками лицо, щиты же остальных покрываются густым перелеском оперений. В шлем сотника тоже звучно попадает, ломаясь, стрела, наполняя голову мякиной и протяжным гулом. Ибраим мотнул головой, и картинка боя, дрогнувшая было на мгновение, стала на место. Ничего, было и хуже… Еще один боец падает рядом, теперь приходится и самому встать на колено рядом с ратниками. И все же… слитный выстрел и отдаленные вскрики боли. И через несколько мгновений еще один хлопок позади: все-таки выучку чужих воинов не сравнить с его лучниками. И опять отдаленные крики, теперь уже ярости. Но тут их накрывает следующий вражеский залп, и сотник чувствует, как позади него падают на землю тела…

«О Аллах! Великий и милосердный! За что ты обрушил на меня такое испытание? Вперед? Нет, не пройти через рогатины, и даже если прорубиться, то лодью сдвинуть не дадут, да и на весла некого будет сажать. А-а-а! Вот вам и досталось!»

Это прицельная стрельба справа, с вершины холма, где засели пятеро его стрелков, прежде обстреливающих весь, заставил дрогнуть ряды чужих копейщиков.

«Да уж, с двумя самострелами, что у них есть, они смогут пробить доспех даже на таком расстоянии. Но слишком много чужаков, слишком, а взводить самострелы не быстро… Отступаем! Отступаем, шаг за шагом, в сторону заводи, где были найдены русинские насады. Так, теперь прикроемся небольшим перегибом речного обрыва, спускающегося почти к самой воде, и отдохнем от непрерывного ливня стрел…»