Заря цвета пепла - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 82

Памятуя о том, что именно в Тампле содержалось королевское семейство и что дофин, если он и впрямь был спасен, вероятно, покинул крепость таким же тайным ходом, можно было предположить, что крестный Мадлен имел обширные и весьма специфические знания относительно давным-давно канувшего в лету ордена тамплиеров. Невольно вспоминалась легенда о том, что после казни Людовика XVI на эшафот взбежал неизвестный и, окунув пальцы в кровь монарха, стал окроплять ею толпу с криком: «Ты отмщен, де Моле!» Правда, пляски на останках казненного монарха во имя казненного великого магистра слабо вязались с последующим спасением наследника престола, но, судя по всему, мне еще многое предстояло узнать.

Мой проводник шел быстро, не останавливаясь, время от времени сворачивая в еле заметные проходы старинного лабиринта. Огонек масляного светильника в его руке казался путеводной звездой, то и дело скрываемой облаками. Пожелай сопровождающий растаять во тьме, и блуждать бы мне тут до конца дней. Но тоннель уперся в очередную лестницу, вырубленную в каменной толще, судя по тому, сколько пришлось взбираться наверх, должно быть, внутри какого-нибудь утеса.

Молчаливый настоятель остановился перед дверью и, сделав знак ждать, принялся что-то поворачивать. Я слышал только отдаленный грохот внутри скалы, должно быть, вниз опускалась цепь с грузом. Наконец передо мной забрезжил свет. Провожатый чуть отстранился, пропуская меня вперед, и замер позади, буравя мне взглядом спину между лопаток. Я оказался в небольшой комнатке, очень скромно убранной, вроде опочивальни в доме средней руки фермера. Кровать, накрытая периной, табурет, комод, старый умывальник, увенчанный медным тазом и кувшином.

Дверь передо мной открылась, и в комнату вошел мужчина лет хорошо за пятьдесят. Каждый год его жизни был щедро запечатлен на лице, однако взгляд ясных, чуть насмешливых глаз, как и энергичная манера двигаться, предупреждали, что хозяина апартаментов рано записывать в старики. Он был невысок ростом и, должно быть, не столь могуч, как его предок. Но было в нем то, что неуловимо роднило с храбрейшим из храбрых, лейтенантом гасконских пистольеров, Мано де Батцем. Будто стоишь рядом с дремлющим леопардом, который вот-вот откроет глаза и кинется на добычу.

— С кем имею честь? — кивая не столько мне, сколько сопровождающему, поинтересовался хозяин.

— Вальтаре Камдель, барон де Вержен, капитан пикардийских шевальжеров, личный посланец его высочества, принца Конде и русского императора Павла.

— Забавно, — внимательно оглядывая меня, краешком губ усмехнулся крестный Мадо. — Вы очень похожи на портрет Шарля Бурбона, каким его когда-то нарисовала Конфьянс — супруга моего давнего предка. Но, что еще более забавно, примерно так я вас себе и представлял.

Плох тот маршал, который не желает всунуть свой жезл в колесо истории.

С. Лисиченко. «Маршальский жезл в народном хозяйстве»

В институтской практике редки случаи, когда оперативников засылают в разные времена одного и того же мира. Но с нами, кажется, произошло именно это. Возможно, начальство забыло сверить место командировки с нашими послужными списками. А может, это был сознательный ход, о котором нас забыли предупредить, и тогда в нем таился некий смысл, мне совершенно не ясный. Все свидетельствовало о том, что предо мной действительно потомок нашего друга и соратника Маноэля де Батца и несравненной Конфьянс де Пейрак.

Честно говоря, я был несколько обескуражен этим открытием. Представьте себе, что вы разговариваете с далеким потомком, и при этом он лет на двадцать старше вас. Конечно, сын Мано и весь последующий род де Батцев из Артаньяна не состояли со мной в кровном родстве, но в определенном смысле я мог считаться крестным этого союза. А стало быть, и всех его потомков.

— Интересно знать, — между тем продолжал барон де Батц, — почему если в мире вдруг появляется некий человек, вокруг которого начинает завариваться какая-то несусветная каша, то он обязательно похож на вас? Скажите, месье, здесь где-нибудь рядом, случайно, нет еще одного достойного кавалера, длинного, как жердь, с переносицей… — Он замялся. — Впрочем, о чем я! Мадлен писала мне о нем.

— Нет, — покачал я головой. — Рейнар очень занят, он спасает Наполеона и французскую армию из египетской мышеловки.

— Проклятье, ну как я мог подумать, что может быть иначе! — де Батц расхохотался.

— Припоминаю, — продолжал я, — что выходцы из Артаньяна тоже зарекомендовали себя в истории людьми чрезвычайно энергичными.

— А что вы хотите? — улыбнулся гасконец. — Моему славному предку, командовавшему ротой королевских мушкетеров, так часто рассказывали о похождениях в свите герцога де Бомона, что ему просто ничего другого не оставалось, кроме как соответствовать. А нам — и подавно. Так кто же вы, месье? Барон де Вержен, герцог де Бомон или, может быть, король Генрих Четвертый собственной персоной, вернувшийся на землю, чтобы спасти от гибели славный росток своего древа?

— Я не могу вам этого сказать. Почти все ваши предположения не лишены оснований.

Насмешливое лицо де Батца вдруг стало абсолютно серьезным:

— Неужели безмозглые кликуши в салонах ее величества были правы и существует эликсир бессмертия? Признайте, месье, ведь это вы были тогда с Мано де Батцем и Конфьянс?

Я промолчал.

— Впрочем, можете не отвечать. В записках моего храброго предка ясно сказано, что во время путешествия в Барруа вы посетили один заброшенный лесной замок, а в этих руинах якобы доживал свой век не кто иной, как доктор Фауст. Это правда?

— Насколько мне известно, ваш далекий предок не был склонен к пустым россказням.

— Но он мог преувеличить для красного словца или что-то неверно истолковать.

— Я не читал его записок.

— Еще бы, они хранились в замке Артаньян. Но согласитесь, ответ уклончивый.

— А зачем вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить прямо?

— Месье, поймите меня верно. Я не намерен выпытать у вас рецепт эликсира бессмертия или еще какие-нибудь диковины. Но если вдруг во Франции объявляются люди, числившиеся умершими лет эдак двести тому назад, и при этом они заняты поисками единственного прямого наследника французского королевского дома, это само по себе представляется чудом. Однако что же значит это чудо? Тогда, после ночи святого Варфоломея, в Париже Шарль де Бомон принял на себя крест своего брата-близнеца, короля Генриха Наваррского, и тем самым спас для него честь, корону, а может, и жизнь. А здесь, теперь?

Я задумался, что ответить моему наблюдательному собеседнику. Окажись на моем месте кто-либо из разработчиков, он бы тут же разложил все по полочкам, объяснил с диаграммами и рядами цифр в руках, как агрессивная революционная Франция, стремящаяся расширить свое влияние, довела остальную Европу до кипения. И что теперь как минимум три империи, не считая разнообразных королевств, спят и видят, как бы выжечь каленым железом даже память о революции.