Красная площадь - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский, Эдуард Тополь cтр.№ 65

В тот же день я покинула Израиль.

Уже в Европе я узнала, что Ваш муж умер.

Я не знаю, кто послал тех людей – Мигун или кто-то другой, – но если бы они хотели совершить честный обмен, они не стали бы меня выслеживать, не так ли? И Сергей Кузьмич назвал бы меня так, как называл, когда приходил в нашу монтажную…

Я удрала от этих гэбэшников, Вашего мужа уже нет в живых, а я хочу все-таки вытащить моего Гиви из тюрьмы и из СССР.

Поэтому я делаю через Вас последнюю попытку.

ПЕРЕДАЙТЕ БРЕЖНЕВУ, ЧТО ЕСЛИ Я В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ НЕ ПОЛУЧУ ГИВИ, ТО Я НАЗОВУ АДРЕС, ГДЕ ЛЕЖАТ ЭТИ ПЛЕНКИ, ЗАПАДНЫМ КОРРЕСПОНДЕНТАМ И РАЗВЕДКАМ.

И эти записи начнут передавать по «Голосу Америки» и опубликуют в западной печати. И весь мир услышит, что в домашнем кругу говорят Брежнев, его сын, дочь, брат и его приятели Устинов и Мигун о советской власти, членах вашего Политбюро, внутренней и внешней политике сов. правительства, военных планах Генштаба и так называемом международном коммунистическом движении.

Телефон, по которому со мной можно связаться в Европе: 0611-34-18-10, но имейте в виду: это только «ансверинг сервис» – служба приема записок по телефону.

Итак, Вы получите это письмо 26-го, я жду освобождения Гиви ровно неделю, а если не получу своего жениха – 4 февраля иду к американским корреспондентам.

Аня Финштейн

Европа, 23 января 1982 г.

P. S. Не бойтесь, это письмо вам доставит не ЦРУ. Я нашла человека, который сегодня летит в СССР в турпоездку.

– Ха! – сказал Светлов. – Наивная дура! Я сейчас запрошу списки туристов, которые прибыли в Москву за последние два дня, я найду этого типчика…

– Подожди, – сказал я. – Ты понимаешь что-нибудь в этом письме?

– Что ж тут не понять! Ее папа каким-то образом записал домашние разговоры Брежнева, а потом почему-то бежал из СССР, а пленки не вывез и не успел уничтожить. И теперь она будет шантажировать нас этими пленками, чтобы мы ей отдали преступника, который поджег «Россию»! Фигу ей! Ей Мигун его не отдал, а мы уж… Подожди! – вдруг прищурился он и снова стал перечитывать письмо… – Но ведь ее первое письмо могло и не попасть к Мигуну… И тогда… Тогда это и есть те пленки, которые ищут Краснов, Бакланов и Маленина!

Я снял телефонную трубку и, полистав телефонный справочник, набрал номер начальника Главпочтамта Москвы Мещерикова.

– Виктор Борисович, вас беспокоит следователь Шамраев из Прокуратуры СССР. Я вам в субботу отправил постановление о выемке почтово-телеграфной корреспонденции Мигуна…

– Я знаю, знаю, – пробасил он. – Я вам как раз готовлю ответ. Дело в том, что всю почту товарища Мигуна с 19 января изымает Следственное управление КГБ СССР.

– А до 19-го?

– А до 19-го вся почта ему доставлялась лично.

– Вся?

– Ну, конечно! А как же!

– Спасибо, – я положил трубку и повернулся к Светлову. – Поехали на Комсомольскую площадь, в цензуру.

– Но меня урки ждут! – сказал он. – И кроме того, что делать Ожерельеву с женой Мигуна? Он ждет указаний. Я еду мимо него.

– Сначала мы с тобой едем в цензуру, – сказал я. – А жена этого Мигуна пусть пока смотрит кино: во всяком случае, нам сейчас не до нее, пусть Ожерельев ее пока не трогает, – я сложил письмо Ани Финштейн и спрятал в карман. – Поехали.

Светлов посмотрел на меня, вздохнул:

– Не было печали! Мало двух убийц искать, так теперь еще эти пленки! Чего ты ввязался в это дело?!

– Мы эти пленки искать не будем, – ответил я. И продолжил в ответ на его удивленный взгляд: – Если это те пленки, которые ищут Краснов, Бакланов и Маленина, то мы тут в гонку ввязываться не будем. Мы просто отдадим ей этого грузина, и все. Если он еще жив, конечно.

В кабинет вошел капитан Ласкин, доложил:

– Марат Алексеевич, эту Тамару Бахши опознали в «Национале». Каждый вечер бывает там в валютном баре. Вечером мы ее там прихватим.

– Нет уж! – воскликнул Светлов. – Прихватывать ее буду я! Лично!

13 часов 00 минут

Заседание у Андропова продолжалось. Здесь, в этом просторном кабинете, сидели сейчас люди, которым практически принадлежит вся надзирающая и карательная власть в стране. И они знали это, а потому их речь была нетороплива, никто не форсировал голос, не пикировался. Все были отменно вежливы и взаимно внимательны:

– Приходится признать, – говорил начальник Следственного управления КГБ генерал Борис Курбанов, – что при осмотре места происшествия 19 января лично я допустил несколько ошибок. Я не заметил там ни следов борьбы, ни следа второй пули на форточке. И, поскольку я не подозревал, что это может быть убийство, я не послал на экспертизу предсмертную записку Сергея Кузьмича. Все это, как я знаю, сделал следователь Шамраев. И если бы не эти подозрительные контакты Бориса Буранского с иностранными агентами, я бы первый сказал товарищу Краснову: отдайте этого Буранского Прокуратуре, пусть они разбираются. Но если этот Буранский – завербованный иностранный агент, то тут все сложней. Тут возникает не только перспектива разоблачения враждебной акции иностранных разведок, но и более интересная идея – перевербовка агентов, с которыми имел дело этот Буранский, то есть контригра с западными разведками. А это уже целиком в ведении нашего 8-го Управления. Конечно, – улыбнулся он, – у Прокуратуры или у МВД может возникнуть впечатление, что они провели всю основную работу, а мы тут снимаем пенку…

Все рассмеялись, Краснов сказал:

– Лично мы готовы пожертвовать наградами ради дела…

И все присутствующие взглянули на Генерального прокурора СССР Рекункова и начальника следственной части Прокуратуры Германа Каракоза. Рекунков взял у сидевшего рядом с ним Щелокова красную коленкоровую папку с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» и надписью «Дело Б. Буранского» и, листая его, негромко прокашлялся в кулак, произнес:

– Кх-м!… Честно говоря, я с самого начала мечтал отбояриться от этого дела. Как говорится, баба с возу…

Снова все разулыбались, Краснов даже облегченно откинулся в кресле, но тут Рекунков продолжил:

– Но я вижу, что при расследовании этого дела мой следователь Шамраев и товарищи из Отдела разведки допустили ряд ляпсусов. Например, нет протокола допроса телохранителей Мигуна и его шофера…

– Они оба в отпуске, где-то на юге… – сказал Пирожков, чуть нервничая.

– Ну, это неважно, их можно вызвать, – заметил Андропов.

– Вот именно, – сказал Рекунков. – Нужно их вызвать, допросить: как так, что они выстрелов не слышали? Все-таки два выстрела прозвучало, если верить этому Буранскому. А кроме того, надо провести следственный эксперимент – отвезти этого Буранского на квартиру, пусть он по минутам покажет, как дело было. А внизу, в вестибюле, где сидел телохранитель, посадить понятых, пусть послушают – донесутся до них выстрелы или нет.