Опаленные войной - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 42

— Она будет сопровождать раненых, товарищ майор. Уже решено.

— Это противоречит приказу о том, что ни один боец гарнизона не имеет права покидать дот раньше указанного срока, зато по-мужски. Поддерживай связь, подбадривай соседей. Веселее будет. Все, держись, Беркут.

После разговора с Шелуденко Андрей сразу же связался с КП батальона. Но трубку взял Рашковский. Единственный офицер, он уже командовал там по праву старшего по званию. Сообщение об отходе встретил возгласом «Ну, наконец-то!», и лейтенант вынужден был напомнить ему, что приказ касается только бойцов батальона и роты Горелова. А он, старший лейтенант Рашковский, со своими бойцами еще сутки обязан держать оборону.

— Кстати, сколько у вас в строю, товарищ старший лейтенант?

— Это не важно.

— И все же? — потребовал Громов. — Повторяю, что согласно приказу командования ваша рота придается гарнизону моего дота.

— Роту придают гарнизону дота! Цирк!

— Так сколько у вас бойцов? Я так и не понял.

— Раненых отправим, убитых похороним, значит, остается человек пятнадцать. Кажется.

— Прошу занять позиции за дотом, где располагались бойцы Горелова. Окопы там готовы, связь наладим. Ваша задача — прикрытие с тыла.

— Да ясно, лейтенант, ясно!.. Что ты все пытаешься поучать меня?!

— Не поучать, а согласовывать действия, исходя из боевой обстановки и приказа комбата.

— Скоро твой комбат сам окажется, как кот в мешке, — огрызнулся Рашковский. — Так что все ваши приказы…

«Уж лучше бы с этой ротой остался батальонный старшина, — с тоской подумал Громов. — Неужели даже сейчас, когда придется стоять насмерть, этот человек не в состоянии будет подавить в себе все мелочное, что способно помешать нам?»

Он вызвал Дзюбача и Крамарчука и спросил, сколько осталось снарядов и есть ли в арсенале дота гранаты.

— Несколько ящиков гранат найдется, это точно, — ответил старшина.

— Поначалу у нас было по тысяче [2] снарядов на орудие, — доложил Крамарчук. — Кое-что, если помните, нам еще подбросили. Бухгалтерию не разводил, но снарядов по семьсот на орудие еще наберется.

— Нужно сделать так, чтобы они здесь не залежались, сержант. А вы, старшина, снарядите четырех бойцов в батальон. Пусть соберут трофейное оружие. Тем, кто отходит с армией, оно ни к чему. Особенно нужны патроны и гранаты. И пусть пройдутся по берегу. Автоматов нам нужно не более десятка. Но рожки с патронами подобрать все, сколько их там обнаружится.

— Да что ж мы здесь на год собираемся оставаться, что ли? — удивленно спросил старшина, обращаясь почему-то не к Громову, а к сержанту. — Ведь приказано же: сутки!

— Просто я большой любитель оружия. Коллекционирую, — ответил лейтенант. И уже более резко добавил: — И не хочу, чтобы, когда орудия и пулеметы «Беркута» выйдут из строя, моим бойцам пришлось отбиваться камнями и проклятиями. Вы поняли меня, старшина?

— Они ж нас намертво зажмут в этом склепе. — Еще более доходчиво объяснил Дзюбачу Крамарчук. — Носа высунуть из него не дадут. И тогда кукуй над своим приказом.

— Из дота Томенко, товарищ лейтенант! — очень кстати вмешался в их разговор Петрунь. — Фашисты налаживают понтонную переправу в районе моста. Говорит, очень стараются.

— Разве что «очень»… Крамарчук, «помоги» им. Только на совесть.

— Эй, дот, — взял трубку сержант. — Говорит артиллерия «Беркута». Сейчас я вставлю им два фитиля, а ты подкорректируй меня. Петрунь, — оторвался от телефона, — соединишь напрямую. Слушай, сержант, а ты чего такой невеселый? — снова заговорил он в трубку. — Что, немцы наседают? А ты на них наседай. Как — как?! Всей мощью огня и пролетарской ненавистью. У коменданта «Беркута» учись, понял? Вот так-то… Все, сражайся. — И уже обращаясь к своим артиллеристам: — Чего расселись, гайдуки? Слушай приказ: «К бою!»

Как только ожили орудия «Беркута», тотчас же начался и обстрел дота. Было ясно, что немецкие артиллеристы пытаются отвлечь огонь на себя, чтобы помочь понтонерам, но «гайдуки» Крамарчука не обращали на них внимания. Уловив интервал в выстрелах немецкого орудия, они успевали сделать по выстрелу и прикрыться заслонками, а затем, переждав за их толщей град осколков, вновь принимались за переправу и ведущую к ней дорогу.

— Какого черта ты их дразнишь?! — заорал в трубку Рашковский, когда один из вражеских снарядов упал на его позиции. — Ты же зря губишь моих людей! Кому нужна эта твоя пальба?! Хочешь показать, что воюешь?!

— Я действительно воюю, Рашковский, — спокойно ответил Громов. — Это очевидная вещь. По пустякам прошу не отвлекать.

— На таких идиотов-служак эти их укрепрайоны и рассчитаны. Но кто похитрее, тот уже спасает свои шкуры.

«А ведь это у него не от страха исходит, — впервые серьезно задумался Андрей над поведением старшего лейтенанта. — От шкурности его». «Да хранит Господь твой окоп от труса» — тост отца. Полковник Ростислав Громов произнес его на небольшой офицерской вечеринке в честь присвоения сыну звания лейтенанта. Только сейчас Андрей понял, что это, собственно, и не тост вовсе, а отцовское благословение. Заклинание.

Когда минут через двадцать Андрей связался с дотом Томенко, сержант радостно сообщил, что фашисты отступили к берегу.

— В четыре орудия — оно, ясное дело, легче. Да и пулеметы помогли.

— В четыре? Третье — твое, откуда взялось еще одно? — не понял Андрей.

— Так ведь помог сосед слева, 118‑й дот.

— Как, он все еще жив?!

— Уже сутки в полном окружении.

— Вот именно!

— И вроде молчал. А тут вдруг… Трое их там осталось. Всего трое из двадцати девяти. Все раненые.

— Что ж, — вздохнул Громов, — нам с тобой еще только предстоит испытать все это на себе. Передай им привет из 120‑го. Пусть держатся. Они геройские парни, так и скажи им.

К одиннадцати вечера немцы перенесли огонь на территорию, прилегающую к консервному заводу и доту «Сокол»; город тоже обстреливали почти непрерывно. А здесь, возле «Беркута», почему-то все затихло. Но именно это затишье сразу же насторожило Громова: а если фрицы всего лишь усыпляют бдительность?

Тем временем, воспользовавшись затишьем, начали — по два-три человека, засыпая свои окопы, — отходить бойцы батальона. Узнав об этом, весь гарнизон дота вышел на поверхность, и почти каждый пехотинец подходил к беркутовцам, стараясь хоть чем-нибудь поделиться: кто-то отсыпал махорки, кто-то оставил пару патронов, а какой-то пехотинец в тельняшке даже расщедрился на гранату. Точно так же прощались они и с бойцами Рашковского, готовящими позиции в небольших, углубленных ротой Горелова окопах-пещерах на террасе за дотом. Место это было удобно тем, что сверху пещеры прикрывались каменными сводами-козырьками, и каждый из таких окопов тоже напоминал своеобразный дот. Однако сейчас никто из «батальонных» им не завидовал. По существу, люди готовили собственные могилы.