Субмарины уходят в вечность - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 101

— Что касается меня, то я всегда презирал аристократов и всегда поддерживал в этом фюрера, который их тоже презирает.

— Это не делает вам чести.

— И фюреру — тоже? — возмутился Франк. — Кстати, узнав, что всех представших перед народным судом судья Фрейслер приговорил к повешению, — язвительно проговорил он, вновь обращаясь к Герингу, — фюрер, вместо того, чтобы рассматривать прошения о помиловании, приказал охране тюрьмы вешать его разжалованных фельдмаршалов и генералов, как вешают мясо в мясных лавках. Именно так их и вешали. — Вновь презрительно осмотрев заключенных, Франк прорычал что-то нечленораздельное и, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватиться за пистолет, вышел.

— Ну, зачем вы так, полковник?! — еще больше занервничал рейхсмаршал.

— Что вас встревожило, господин рейхсмаршал? — сухо и не скрывая иронии, поинтересовался полковник. — Как ваш адъютант, я даю им понять, что они все еще имеют дело с рейхсмаршалом.

— Не нужно дразнить этих палачей. Вам не пришлось быть на просмотре фильма о казне участников июльского заговора, а мне пришлось просматривать это дважды, кстати, во второй раз — в присутствии фюрера. Причем фюрер просил своих адъютантов докладывать ему о высших руководителях страны и армии, которые отказываются просматривать эту пленку, у которых она вызывает возмущение или хотя бы минутную нервную слабость.

Геринг действительно был единственным из присутствовавших, кто вынужден был просматривать фильм о казни во внутреннем дворе тюрьмы Плетцензее участников заговора против фюрера 20 июля 1944 года, при просмотре которого чуть не потерял сознание. Это и в самом деле было ужасное зрелище: приговоренных подвешивали на вбитые в стену крючья и медленно, очень медленно удушали, помня при этом, что съемка казни будет продемонстрирована фюреру. И тут уж палачи старались.

— Успокойтесь, рейхсмаршал. Будем беречь нервы.

— Неужели вы не понимаете, что мы не в той ситуации, когда можем позволить себе раздражать этого тюремщика.

— Наоборот, господин рейхсмаршал, мы с вами в той ситуации, когда можем потребовать от этой гестаповской сволочи заткнуться. Что я и сделал.

— Странно, полковник, что вы не оказались среди заговорщиков, совершавших покушение на фюрера» — заметил майор Инген.

— К сторонникам которых, несомненно, принадлежал ваш отец, фельдмаршал фон Браухич [90] , — добавил Ламмерс, — несмотря на то, что через месяц после подавления заговора он запоздало выступил с резким осуждением заговорщиков и пылко приветствовал назначение рейхсфюрера СС Гиммлера командующим армией резерва.

Полковник поднялся и молодцеватым пружинистым шагом прошелся по камере. Все еще молодой, все еще обласканный славой отца и хранимый своей собственной фортуной… Герингу всегда нравился этот офицер. Неизвестно, как бы этот полковник смотрелся сейчас в роли командира авиаполка, но в должности адъютанта он как сын фельдмаршала очень даже смотрелся, придавая весомости и ему самому как главкому ВВС.

— Если бы я оказался в числе повешенных заговорщиков группы генерала Бека, то не имел бы чести быть повешенным в числе предателей группы рейхсмаршала Геринга, — очень вежливо и доходчиво объяснил он.

Апрель 1945 года. Германия.

Баварские Альпы.

Замок Шварцбург в окрестностях Берхтесгадена, место заточения Геринга.

Когда под вечер в рейхсмаршальской камере появился какой-то оберштурмфюрер и приказал Герингу и его единомышленникам выходить, все они решили, что их поведут на казнь.

На Ламмерса это предположение подействовало так, что он чуть было не впал в состояние полной прострации. Дважды он поднимался с нар и дважды падал на них, не в силах устоять на ногах. Заметив, что бывший начальник рейхсканцелярии до изнеможения перетрусил, оберштурмфюрер приказал одному из часовых вышвырнуть его из камеры. Однако полковник фон Браухич, который первым вышел в коридор, остановил верзилу и вернулся-за канцеляристом.

— Господин Ламмерс отсидел ноги, — объяснил он офицеру-эсэсману, под руку выводя своего сокамерника. И тотчас же обратился к задержавшемуся у входа, смертельно побледневшему Герингу: — Вам тоже помочь, рейхсмаршал?

— Я не раз встречался со смертью, адъютант, — напомнил ему лучший ас Первой мировой.

— Да это еще не казнь, — смилостивился над арестованными оберштурмфюрер, однако проговорил это вполголоса, очевидно нарушая приказ кого-то из командиров — Пока еще не казнь.

— Прекратите лгать, оберштурмфюрер, — огрызнулся Геринг. — В сложившейся ситуации в лагерь нас никто отправлять не будет.

Оберштурмфюрер, которому наверняка перевалило за пятьдесят, близоруко всмотрелся в лицо главкома люфтваффе своими полусонными белесыми глазами и неожиданно низким, полуутробным каким-то голосом пробасил:

— Если бы судьба этих арестованных зависела от вас, господин рейхсмаршал, вы бы, конечно же, с казнью тянуть не стали.

— Вы… как вас там…

— Оберштурмфюрер Виттельсбах, — слегка прищелкнув каблуками, отвесил легкий офицерский поклон тюремщик.

— Так вот, вы, Виттельсбах, правы: с врагами рейха я церемониться не стал бы. Но только с врагами, а не с преданными идее национал-социализма людьми, которые прошли с фюрером весь путь, от мюнхенского путча — до нынешней германской трагедии. И в этом разница между мной и вами.

— Не вижу никакой разницы, — проворчал Виттельсбах.

Герингу было известно, что Шварцбург является одним из нескольких охотничьих замков, располагающихся в окрестностях Берхтесгадена и во времена войн превращающихся в один из его укрепленных форпостов. Однако в мирные времена он обычно становился местом ночлега императора перед выездом на охоту. Вот только чувствовал он себя в этом замке не в роли охотника, а в роли обреченной дичи.

Выйдя из крытой тюремной машины, остановившейся на площадке в нескольких метрах от моста, который когда-то был подъемным, Геринг прошелся взглядом по привратной башне и невысоким темно-серым стенам, выложенным по краям горного ущелья. Замок был небольшим и казался откровенной стилизацией под некий средневековый бург, если бы не его удачное расположение на небольшом плато, на изгибе бурной горной речушки.

Тот, кто закладывал его здесь, прекрасно понимал, что определение «охотничий» будет условным, и строительство поручил мастерам, хорошо знакомым с основами фортификации и опытом многих крепостных осад.