Книга - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Тарн cтр.№ 71

Сева безнадежно пожал плечами. Спорить одному против двух забаррикадировавшихся в своем упрямстве женщин было абсолютно бесполезно.

— Ладно, — сдался он. — Тетя Ниночка, я вызываю вам такси до Восточного факультета. Он все там же, на Университетской набережной? Прекрасно. Сейчас половина пятого. Час на дорогу. Думаю, что семинар закончится не позже семи. Значит, в восемь вы уже будете свободны, со скальпом профессора Школьника на поясе. Мы с Ханной подгребем туда же к восьми и заберем вас домой. Договорились?

— Превосходно! — откликнулась хозяйка. — Вызывай машину, я уже одеваюсь.

Такси приехало через десять минут. Усаживая Нину Яковлевну в машину, Сева попытался еще раз, хитростью:

— Тетя Ниночка, может быть, заодно подбросите нас в центр? Проедем через Невский…

— Нет-нет, Севушка, — решительно ответила тетка Нина и потянула на себя дверцу. — Вы уж как-нибудь сами, ладно? Увидимся вечером, не расстраивайся.

Сева дал денег шоферу и выпрямился, глядя вслед отъехавшему такси. Сердце его было не на месте. Ханна осторожно просунула руку ему под локоть.

— Не переживай ты так, милый. Все будет хорошо, вот увидишь.

Он пожал плечами.

— Пойдем, а то, не ровен час, сдует нас куда-нибудь в канаву.

Они вышли со двора на улицу. Ветер и в самом деле разгулялся не на шутку. Голые тополя вдоль дороги покачивались в глубоких поклонах, будто молились своему древесному богу. Нужно было вызвать вторую машину, — подумал Сева с досадой. Зря он понадеялся на то, что тетка Нина согласится взять их с собой. А, впрочем, почему зря? Что такого ненормального в этой невинной просьбе? Ведь по пути, и никакого крюка делать не пришлось бы… Черт бы ее побрал, эту дурацкую паранойю! Что теперь? Он огляделся, причем ветер немедленно надавал ему мокрых пощечин. Знать бы, где тут стоянка такси… хорошо, что к метро идти не против ветра. Ханна что-то крикнула, но он не расслышал из-за свиста в ушах.

— Что?

— Мы не возьмем такси? — Сева скорее угадал ее вопрос, чем услышал.

— Я не знаю, где стоянка, — прокричал он в ответ, наклоняясь к самому ее уху. — Пойдем в сторону метро, это по ветру. Может, кто свободный попадется. А нет, поедем так. В центр. Покажу тебе Невский.

— Что?

— Невский!.. Невский!..

Ханна с готовностью закивала и покрепче вцепилась в его локоть. Еще только пять, а какая темень! Начался дождь, даже не косой, а почти параллельный земле. Они побежали, съежившись, подгоняемые, как плетью, мокрым ураганным ветром. Вот и метро. Сева и Ханна вбежали в его светлое, пахнущее опилками тепло и остановились, чтобы отдышаться.

— Не слабо, а? — сказал пожилой человек в очках и кроликовой шапке. — Еще и дождь… не знаю, как домой доберусь. Мне туда.

Он махнул рукой. Против ветра, — понял Сева и сочувственно кивнул.

— У нас еще что, а на Васильевском вообще труба, — продолжил мужчина, словно черпая силы в том, что где-то и кому-то еще хуже. — Нева поднялась. Того и гляди, затопит.

— Затопит? В январе? — не поверил Сева. — Когда такое было?

— Эх, мил-человек… А когда такое было, чтобы так долго не замерзало? Нету льда ни на реке, ни в заливе. Вот и гонит воду, как в ноябре. Эх, была — не была… — мужчина пригнул голову и нырнул за дверь. Сквозь стеклянную стену метро было видно, как он лег грудью на ветер и, пошатываясь, двинулся вперед.

— Надо же, какие тут, оказывается, страсти, — удивленно произнесла Ханна. — И как здесь люди выживают?

Сева пожал плечами:

— Не ты первая об этом спрашиваешь.

Они спустились на станцию и сели в полупустой вагон. Поначалу пассажиров было немного, но, по мере приближения к центру, народ стал прибывать. На «Техноложке», где они вышли, чтобы пересесть, народ стоял на платформе сплошной черной стеной. Непривычная к подобным испытаниям Ханна смотрела испуганно.

— Не бойся, — подбодрил ее Сева, проталкиваясь вперед. — Это часть местного колорита. Как у нас — забастовка в аэропорту…

Подошел поезд, людская волна качнулась, раздалась, выпуская выходящих, а затем хлынула внутрь единым неудержимым потоком. Кто-то больно наступил Севе на ногу, толкнул локтем… он на секунду замешкался и тут же потерял контакт с Ханной.

— Ханна! — крикнул он. — Подожди!..

Она обернулась, уже из вагона.

— Сева!

Толпа заталкивала ее все дальше и дальше, прессуя вместе с остальными в одну неразличимую слитную массу. Оставшийся на платформе Сева отчаянно рванулся вперед. Их разделяло не более двух метров. Двух катастрофически непреодолимых метров.

— Куда?!. Сука!.. Толкаться? — чья-то рука ухватила его за плечо, дернула в сторону. — Падла!

— Там… у меня… жена… — выкрикнул он в никуда, еще пытаясь ввинтиться, еще дергаясь и дрыгаясь, но в то же время понимая, что уже ничего не сделать, что это уже произошло — то самое, чего они так боялись, что все это не случайно — и отсутствие такси, и метро, и толпа, и пересадка на «Техноложке», и весь этот черный, злобный, бесснежный город, поджидающий их наверху со своим ветром и ливнем, и вышедшей из берегов рекой.

— Осторожно, двери закрываются, — произнес мелодичный голос из динамика. Двери вздрогнули и в несколько приемов закрылись, зализывая внутрь полы черных пальто, локти, затылки, сумки.

Все, — подумал Сева. — Кончено. Приехали. Он даже не чувствовал никакой досады — на что досадовать, если все это случилось бы так или иначе? Разве можно бороться с этой неведомой, непонятной, ужасной силой? Оно… Что он против этого — он, пылинка, муравей? Какая может быть досада, в самом-то деле? Вот тоска — это да… Смертная тоска затопила его по самые брови. Когда он умрет? — Через минуту? Через две?.. И как? — Сбросят под следующий поезд или пырнут ножом прямо здесь, на платформе? А не все ли равно? Хорошо бы только побыстрее и без мучений: как Клима или того бедуина…

— Жена… — повторил все-тот же приблатненный голос у него за спиной. — Щас я из тебя жену сделаю. Гад. Толкаться он вздумал. Умнее всех, да?

— Давай, сволочь, — сказал Сева, оборачиваясь. — Кончай уже. Ну!

На него смотрело измученное потное лицо в такой же кроликовой шапке, как у того мужика в Ульянке. Смотрело, скорее, растерянно, чем агрессивно. Седые патлы, волосатые уши, серый небритый подбородок, заплывшие щелочки глаз, перегарная вонь… уж не Струков ли? Какой Струков? — одернул он сам себя. Струков давно уже мертв, сгнил в болотной питерской земле. Тогда — его брат?.. сват?.. кум?..

— Ну, что, Струков? Вот и встретились, гнилой пенек. Хочешь выпить, а?

Мужчина попятился.

— Ты чего? Думаешь, крутой? Чего ж ты тогда на метре ездишь, если крутой? Щас милицию позову, только тронь… кру-утой…

Сева отвернулся. Не то. Расталкивая народ локтями, он пробился к самому краю платформы. Подошел новый поезд; дверь открылась прямо перед ним; Сева вошел в вагон. Он был все еще жив, и этот факт казался ему в высшей степени странным. Почему оно решило подарить ему эти несколько лишних шагов, несколько лишних вдохов? Он глубоко вдохнул спертый вонючий воздух и вдруг вспомнил недавние ханнины слова: «Все изменилось. Теперь уже ни на что нельзя полагаться. Ни на что.» А вдруг и в самом деле? Возможно, теперь опасность угрожает уже не ему, а именно ей, Ханне? Почему бы и нет? Факт: оно отказалось воспользоваться несколькими удобными моментами для того, чтобы умертвить его. Но значит ли это, что охота идет за Ханной? Что делать?.. что делать?..