Испанский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Хантер cтр.№ 36

Майор являлся отличным дешифровальщиком, во всяком случае, относился к этому занятию с огромным энтузиазмом. Депеша была зашифрована стандартным методом, принятым в британской армии, и майор без малейшего труда извлек смысл сообщения из чепухи подставных букв. Для этого потребовалось всего лишь расположить написанное в квадрате пять на пять, полученном с помощью ключевой группы букв, и извлечь диагональными ходами каждое двудольное образование. Ключевая группа, явление само по себе заслуживающее внимания, всегда состояла из строчки какого-либо английского стиха, обновлявшегося раз в неделю по ранее утвержденному графику. Строчка этой недели пришла из любимого Холли-Браунингом поэта Руперта Брука: «Когда я умру, вспоминай обо мне лишь то, что есть в заморской далекой земле такая страна – Англия». [40]

Депеша Сэмпсона выложила все свои секреты и тайные намеки быстро и понятно, как только буквы составили слова, а слова – предложения. Покончив с делом, майор откинулся на спинку стула. Текст был довольно длинный; умело составленный и лаконично изложенный, он толково освещал недавние события.

И все же этот текст поразил Холли-Браунинга своей особенной, какой-то холодной властностью. И теперь майор сидел, глядя на угасающее пламя камина, и досада шевелилась в его сердце.

Шорох послышался в полумраке кабинета, и в освещенном проеме двери возник силуэт Вейна.

– Слушаю вас, Вейн.

– Будет ли ответ, сэр?

– Нет, думаю, не будет.

И Вейн так же незаметно, как пришел, скользнул было прочь.

– Погодите минуту, Вейн. Войдите.

– Сэр, мне бы не хотелось…

– Я прошу вас, войдите.

Вейн бесшумно прошел в кабинет и опустился на кожаное сиденье стула, стоявшего подле стола.

– Выпьете что-нибудь, Вейн?

– Нет, сэр.

– У меня есть прекрасный коньяк. Есть немного виски. Где-то имеется бутылочка отличного ячменного шотландского. Да, и еще…

– Нет, благодарю вас, сэр, я не хочу.

– Что ж, прекрасно.

Майор достал бутылку и бокал, плеснул в него коньяку и залпом выпил. И тут же неожиданно вспомнил шестнадцатый год, когда перед операцией на Сомме командование ввело дополнительный рацион. О, в тот день такой коньяк пришелся бы кстати.

– Замечательный коньяк, Вейн. Не надумали присоединиться?

– Нет, сэр.

– Как хотите. Боже праведный, как утомительно тянулись эти последние дни. – Он совершенно не имел понятия, как продолжить беседу.

– Да, сэр. Если позволите, сэр, я скажу, что вы слишком много работаете. Нельзя так относиться к своему здоровью, сэр.

– Работаю? – с неподражаемой невинностью переспросил майор, наливая себе вторую порцию. – Да я в эти дни вообще ничего не делал. Это Сэмпсон работает. Он да наш бедный Флорри выполняют всю работу.

– Может быть, вам следует взять небольшой отпуск, сэр?

– Э-э, надо подумать. Возможно, я и впрямь возьму отпуск. Вейн, скажите мне, вы бывали когда-нибудь в Москве?

– Нет, сэр, не был.

– Хорошо. Тогда пойдемте со мной, я вам кое-что покажу.

Майор поднялся, сделал несколько шагов и оказался у большого окна. Он откинул тяжелую штору. Взгляды обоих мужчин, стоявших у окна старого здания на небольшой улочке Бродвей, в котором располагался МИ-6, устремились к Темзе и к нарядному зданию парламента, выстроенному в прошлом веке в стиле новой готики. Сейчас оно сонно покоилось на берегу реки, а луна половинкой своего светящегося диска заливала спящий город потоком невесомого серебра. Особенно ярко – свежевыпавший снег на крыше Вестминстерского аббатства. Спокойствие Лондона казалось мирным, как на святочной открытке.

– Видите, Вейн?

– Ничего не вижу, сэр. Ночной Лондон, и все.

– Взгляните на Уайт-холл.

– Едва ли он виден, сэр. Там вообще все огни погашены.

– Я об этом и говорю. Подумайте, Вейн, о всех этих пустых кабинетах, которые по вечерам стоят необитаемыми и запертыми. Их хозяева сейчас либо в театре, либо дома читают какую-нибудь книгу. Кто уже спит, кто нашел другое занятие, поинтереснее. Но суть заключается в том, что наше правительство настолько уверено как в себе, так и в стабильности империи, что может себе позволить отсутствовать половину рабочего времени. Каждый день правительство Великобритании исчезает на двенадцать часов. Невероятно, правда? Правительство рабочего дня.

Вейн промолчал. Ясно было, что такая мысль не приходила ему в голову.

– Знаете, Вейн, в Москве зимой девятнадцатого года и позже, уже в двадцать третьем, лампы на рабочих столах никогда не выключались. Они горели всю ночь до самого рассвета. Эти парни неустанно думали о том, как бы скорее погубить нас. Так оно и было, Вейн. Стратагемы, заговоры, замыслы, подрывная деятельность. Они походили на уэллсовских марсиан, холодных и неумолимых. Они до сих пор не дают мне покоя, те лампы. Из нашего посольства в Москве мне дали знать, что сейчас они горят даже ярче, чем прежде.

– Сэр, они просто пытаются придумать, как бы наладить свои электростанции, которые выходят из строя аккуратно раз в две недели. Или же как спасти урожай в таких ужасных условиях.

– Нет, Вейн. Эти люди горят ожиданием, даже нетерпением угробить нас. Отнять то, что мы имеем. Вернее, то, что мы отобрали у них. Эта мысль не дает им покоя. Она не дает покоя и старику Левицкому, мастеру шпионажа.

– Уверен, сэр, что вы ни в чем ему не уступите.

Майор издал что-то вроде неопределенного смешка. Не уступить Левицкому? Немало.

– Если мне очень сильно повезет и если мои сотрудники будут работать на грани возможного, то тогда, может быть, у меня и появится шанс не уступить Левицкому.

– Вы хорошо его знали, сэр?

Еще одна неплохая шутка. Вейн сегодня определенно в ударе и даже сам не знает, какие оплошности допускает по невнимательности.

– Мы с Левицким имели ряд встреч в одной из камер на Лубянке в тысяча девятьсот двадцать третьем, – помедлив, ответил майор. – Да, ряд чрезвычайно интересных бесед.

– Не сомневаюсь, вы ему разъяснили кое-что, сэр.

Майор не отводил глаз от залитого лунным светом города. Да уж, он научил Левицкого кое-чему. Воспоминания роились в его голове, он видел перед собой горящие страстной убежденностью темные еврейские глаза, вспоминал блеск ума, стремительность мышления и ту эмоциональную связь, что установилась между ними.

– Могу я спросить, сэр, отчего вы вспомнили о Левицком?