Не Сволочи., или Дети-разведчики в тылу врага - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Калиниченко, Валерий Сафонов, Теодор Гладков cтр.№ 83

Ваня замолк, взволнованно заходил по их убежищу, затем посмотрел на молчаливого Петю и спросил:

— Ты и представить не можешь, зачем привезли эти изверги столько детей, женщин и стариков к мосту через Тигоду.

Петя отрицательно помотал головой, а Голубцов продолжал:

— Конечно, представить такое невозможно. Недавно партизанами был взорван мост через эту реку. На партизанской мине подорвался грузовик. И вот теперь они решили проверять дороги, прогоняя по ним местных жителей. Ты представляешь, что надумали фашистские гады? Разве это люди?

Голубцов заскрежетал зубами, а Петя встал, положил руку на его плечо и тихо сказал:

— Ваня, это фашисты, они способны на все. Попозже я расскажу о лагере военнопленных в Любани, об этой «кухне смерти»… Теперь я ничему не удивляюсь. Они ответят за свои злодеяния.

Мальчик взмахнул рукой и твердым голосом добавил:

— Да, да! Обязательно, Ванюша, ответят. Правда, командир? Красная Армия скоро погонит их с нашей земли.

Кузьмин обнял за плечи своих друзей, прижал их к себе своими сильными руками и сказал:

— Конечно, Петя, так и будет. Мы победим. Но победа, ребята, достанется нам большими жертвами. Враг очень силен. И это вы видите своими глазами. Вот Ваня сегодня только в центре Любани насчитал 42 немецких танка и 37 артиллерийских орудий. Они ждали темноты, чтобы двинуться к фронту. Вы представляете, как трудно нашим на фронте. Мы должны все запоминать, все учитывать, чтобы Красной Армии было легче бить фашистов. Мы перемелем эту силу. Только нужно время, ребята. Мы еще дойдем до Берлина. Обязательно дойдем.

У Пети радостно заблестели глаза. Взволнованный Кузьмин подбросил дров в печку, а Ваня продолжил свой рассказ:

— Когда переводчик нам все перевел, поднялся невообразимый шум: голосили женщины, плакали дети, кричали старики. По знаку обер-лейтенанта один из солдат над нашими головами дал длинную автоматную очередь. Тут же все стихло. Вскоре мы двинулись по шоссе. Впереди лошади тянули по земле тяжелые катки, за которыми с длинными вожжами шли два понурых мужика, а за ними двигалась наша колонна: восемь рядов по шесть человек. В метрах пятнадцати от нас шла цепь гитлеровцев с направленными в наши спины автоматами.

Голубцов заходил взволнованно по комнатке, затем тяжело вздохнул и, обращаясь к мальчику, сказал:

— Если бы ты, Петя, мог видеть в это время лица людей из нашей колонны. Женщины со слезами на глазах, судорожно сжимая тонкие руки своих перепуганных детишек, двигались напряженные, готовые в случае взрыва закрыть их своими телами, а старики, чувствуя свое бессилие перед оккупантами, шли какие-то необыкновенно сосредоточенные и каждую минуту проклинали фашизм и ирода Гитлера. А мы, несколько парней моего возраста, ничем… ты понимаешь, ничем не могли им помочь. Не могли, так как в спину каждого из нас глядело около десятка фашистских автоматов. Так и гнали нас километра три. Затем нас повернули и погнали назад к мосту, только по другой стороне дороги. Ты знаешь, на все это ушло каких-то три часа, но казалось, я был у гитлеровцев целую вечность, так нас вымотал этот путь.

Петя жалостливо глянул на Голубцова, затем усмехнулся и произнес:

— Вот и ты, Ваня, воочию узнал, что такое фашизм. Хорошо, что так все кончилось. Ты с нами.

А Голубцов продолжил:

— У моста через Тигоду нас всех переписали. Я назвался Сидоровым Иваном. Больше они ничего не спрашивали, но потребовали, чтобы мы все утром были здесь. Каждого ждала опять та же работа. Вскоре я был в центре Любани, где продолжил разведку. О результатах тебе уже говорил наш командир.

Ваня нагнулся, подбросил дров в «буржуйку» и взглянул на своих друзей. На лице Кузьмина, освещенном ярким светом из открытой дверцы печки, он увидел веселую, подбадривающую улыбку. А его цыганистые, всегда такие решительные, иногда жесткие глаза излучали в этот миг какую-то нежность и ласку. Удивленный Ваня, словно на экране, в них прочитал: «Ты молодец, дорогой мой. Голубок! Ты отлично держал себя в сложной, очень сложной обстановке. И ты из нее вышел с честью. Смог найти в себе силы и успешно продолжить разведку. Это было, конечно, трудно. Но ты добыл нам нужные сведения. С такими ребятами нам не только фашисты, но сам черт не страшен».

Несколько зардевшийся Ваня быстро перевел взгляд с Кузьмина на сидевшего с опущенной головой Петю. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, он вскочил на ноги. На раскрасневшемся от огня его лице клокотала ярость. Стиснув зубы так, что видны были желваки скул, он стоял и долго смотрел на своих друзей, а затем громко сказал:

— Это все проклятый фашизм разрушил нашу привычную жизнь. Заставил нас прятаться на своей земле вот в этой полуразрушенной избе, вместо того чтобы нам всем учиться или работать. Мне очень хочется побывать в своем классе, посмотреть на школьных друзей. Где они сейчас?

Петя тяжело вздохнул, посмотрел на разведчиков:

— Я, ребята, после войны буду учиться только на одни пятерки.

Увидев у друзей улыбку, он быстро спросил:

— Не верите?

Кузьмин положил на плечо юного разведчика руку и ласково ответил:

— Верим тебе, Петя, конечно, так и будет.

Мальчик продолжал:

— Наши учителя отмечали мои способности. Мне вот только бы немного усидчивости. Уж слишком я был большим непоседой. Часто вертелся на уроках. Но я переделаю себя. Обещаю вам. Честное пионерское… Эх, быстрей бы разбить проклятых фашистов и в школу.

Он мечтательно улыбнулся и задумался. В убежище разведчиков установилась необыкновенная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием еловых дров в печке. Но вот Петя уселся на свое место на лапнике, затем поджал под себя ноги, тяжело вздохнул и сказал:

— Теперь я вам, ребята, расскажу о своей недавней разведке в Любани. Я только и думаю об этом.

И он повел свой страшный рассказ о Любаньском лагере для советских военнопленных. Потрясенный зверствами фашистов, Голубцов часто вскакивал, перебивал Петю и, сжимая кулаки, повторял:

— Сволочи! Какие изверги! Разве это люди? Стрелять их надо, как бешеных собак.

Кузьмин, который в самом начале войны бежал из такого фашистского лагеря в Литве, под Каунасом, скрежетал зубами и с хрипом из себя выдавливал:

— Дальше, Петя. Рассказывай со всеми подробностями.

Когда Петя кончил рассказ о своей недавней разведке, Ваня отвернулся и украдкой стал вытирать слезы, а Кузьмин только и смог вымолвить:

— Это, ребята, фашизм в действии, то ли еще будет…

Некоторое время разведчики молча наблюдали за веселой пляской огня в «буржуйке». Но вот Петя резво вскочил с кровати на ноги, схватил руками за плечи сидевшего рядом с ним Голубцова и, пытаясь повалить его на спину, радостно сказал:

— Ребята, а ведь нам скоро домой. Вы представляете? Домой! К своим, в Ленинград. Ох, и надоело уже болтаться по вражескому тылу, надоела сырость, слякоть, постоянная собранность.