Самая темная ночь - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Корсакова cтр.№ 47

— Что пригорюнились, архаровцы? — Вожатый снял с плеча гитару, уселся на бревно, ударил по струнам. — Чего сидите как на похоронах?

— А чему радоваться, когда эти бандерлоги, — Гальяно кивнул на волков, — поели всю колбасу и даже хлеба не оставили!

— Да ты что? Поели всю колбасу?! — Суворов посмотрел на него со снисходительной улыбкой. — Ай, какая жалость! А вы, выходит, за ужином не наелись?

— Выходит, так, — огрызнулся Гальяно.

— Ну, это непорядок. Это мы сейчас исправим. — Суворов снова ударил по струнам, всматриваясь в темноту, велел: — Заноси!

В ту же секунду в освещенный костром круг шагнул Васька с кастрюлей, доверху наполненной запеченной в мундире картошкой. Следом из темноты вынырнул крупный лысый мужик в тельняшке — Турист, как понял Дэн, — и тоже не с пустыми руками. От большой миски, которую он с нежностью прижимал к груди, доносился упоительный аромат жареного мяса.

— Привет, вепри! — Он кивнул им всем сразу, аккуратно поставил кастрюлю на приспособленный под столик пень, из болтающегося за плечом рюкзака достал одноразовые пластиковые тарелки. — Голодные небось, а?

Они загалдели все сразу, восторженными воплями заглушая обиженный рев волков. Гальяно вскочил на ноги, выхватил у Василия тазик, с профессиональной сноровкой принялся раскладывать картошку и шашлыки по тарелкам.

— Ну, дядя Саша! Ну, удружил! — Он бросил на Туриста полный обожания взгляд.

— Да ладно тебе! — Тот пожал плечами. — Это не моя, это командира вашего идея. Говорит: «А давай-ка нажарим моим архаровцам шашлыка!» А мне что? Я человек свободный, было бы что жарить!

— За мясо я с вас завтра деньги стрясу, — предупредил Суворов, с удовольствием впиваясь крепкими зубами в кусок шашлыка. — Это ж мне никакой зарплаты не хватит, чтобы прокормить такую пропасть народу. Согласны, архаровцы?

Все тут же закивали в ответ. Вечер из скучной принудиловки постепенно превращался в весьма приятное мероприятие. И даже кислые морды волков во главе с их предводителем Чуевым не могли испортить им настроение.

Дэн не знал, была ли в том вина или злой умысел Туриста и Суворова, только с их приходом пацаны окончательно разделились на два если не враждующих, то уж точно недружественных лагеря, отмежеванных рвущимся к вечернему небу костром. Чем там занимался Чуев со своими волками, вепрям было неинтересно. Оказалось, что не только шашлык, но и гитара помогает прекрасно скоротать вечерок. Сначала под гитару пел Суворов, пел что-то веселое, незатейливое, что-то такое, чему помимо воли хотелось подпевать. Потом пели все вместе, орали на весь лагерь «Перемен требуют наши сердца» и много еще чего, а потом к вепрям присоединилась медсестра Леночка, и за гитарой потянулся Гальяно. У него оказался сильный и приятный голос, но что он пел! Боже, как же порой глупы бывают влюбленные!

«Ланфрен-ланфра… лан-тати-та… лети в мой сад, голубка…»

Гальяно терзал гитару и бросал такие страстные взгляды на медсестру, что ни у кого не осталось сомнений, кого именно он призывает в свой сад. Леночка смущенно улыбалась, дядя Саша усмехался, а Суворов хмурился, но как-то беззлобно. Похоже, ничто не могло разрушить светлую ауру этого июньского вечера.

Ксанку Дэн заметил, когда вошедший в раж Гальяно в последний раз ударил по струнам. Она стояла за пределами освещенного костром круга, прижавшись спиной к стволу липы. Дэн не видел ее лица, но ему казалось, девушка к чему-то прислушивается. К наивному «ланфрен-ланфра» или к чему-то слышному только ей одной? Туча сказал, что вернул ей ключ. Сказал, что она его даже поблагодарила. И что-то он еще говорил про рисунок. Она рисует, когда ее никто не видит, когда никто не может ей помешать. Каково ей одной в этом полном парней лагере? Почему она так решительно и так упрямо уходит в глухую оборону, стоит только проявить к ней хоть малейший интерес? И почему родители бросили ее в этой глуши вместо того, чтобы забрать с собой на отдых? Что такого страшного могла сотворить эта хрупкая девчушка, что от нее отвернулась даже родная мать?

Наверное, он смотрел на нее слишком долго и слишком пристально. Наверное, она почувствовала этот жгучий интерес, потому что в то самое мгновение, когда Суворов отобрал у вошедшего в раж Гальяно гитару, Ксанка передернула плечами, точно освобождаясь от чего-то невидимого, и исчезла в темноте. Дэн вздохнул. Он уже завидовал Туче, которому удалось с ней поговорить.

Пока вепри ели шашлык, закусывали его купленными у деревенской бабки молодыми огурчиками и пели песни под гитару, в стане волков началось движение. Сначала куда-то исчез Чуев. Следом по парку разбрелась добрая половина отряда. А оставшиеся волки осторожно, один за одним, подсаживались поближе к костру, поближе к вепрям. И это было похоже на безмолвное братание. Во «вражеском» отряде встречались и нормальные ребята, и если бы не странная политика Шаповалова, волки и вепри могли бы существовать вполне себе мирно.

На часах было без пяти одиннадцать. Оставшиеся у костра уже успели побрататься по-настоящему и по-братски же разделить недоеденный шашлык. Гитару отложили в сторону, и у догорающего костра текла неспешная беседа.

Не то чтобы Дэн что-то почувствовал, когда, не предупредив друзей, отошел от костра. Просто в какой-то момент ему захотелось побыть одному, остаться наедине со своими мыслями. Он неспешно брел по парковой дорожке, и вдруг со стороны хозпостроек донеслись странные звуки. А может, и не странные вовсе, просто неожиданные в этой сонной тишине.

Дэн замер, прислушался. Голосов было два, одинаково низких, одинаково злых, с одинаковыми скотскими нотками. Братья Голиковы, уроды и дегенераты, то ли ссорились, то ли что-то обсуждали. Дэн уже хотел пройти мимо, когда услышал не то всхлип, не то стон, а следом возмущенный рев:

— Она меня укусила! Эта дебилка меня за руку цапнула!

— Тихо, не ори. — Точно такой же голос, но осторожный, приглушенный. — За глотку ее хватай, чтобы не дотянулась. Сейчас я ей покажу, как кусаться…

Кулаки сжались, и зубы скрипнули от ярости, а в душе уже начал просыпаться его собственный персональный демон. Дэн тенью скользил в темноте и сам не знал, чего боится больше: спугнуть этих сволочей или окончательно разбудить демона.

Перед освещенным одиноким фонарем сараем было светло. Достаточно светло, чтобы увидеть все в деталях.

Порванная на плече черная майка, испуганно скалящийся нарисованный на ней череп, крепко-крепко зажмуренные глаза девушки… Ксанка стояла на коленях, как тогда, на пляже. Только на пляже ее никто не держал, а здесь… Огромная лапища одного из близнецов сжимала сзади тонкую Ксанкину шею, с силой вдавливала в грязную землю обтянутые джинсами коленки. Второй близнец стоял напротив, стальная бляха на его ремне оказалась как раз напротив Ксанкиного лица. Наверное, если бы девушка открыла глаза, то увидела бы в ней свое отражение. Но она не открывала глаза, она занавесилась от близнецов и мира длинной челкой и шептала что-то неразборчивое. Молитву?..

Дэн опоздал, упустил момент, когда рука близнеца взлетела в воздух. От тяжелой пощечины Ксанкина голова дернулась, откинулась назад, а Дэнов демон окончательно проснулся. Больше Киреев не медлил. Не медлил и не думал, что нарушает самому себе данный зарок. Близнецы не ожидали нападения, а он не дал им ни единой возможности подготовиться. К черту честные игры! С волками жить — по-волчьи выть. Его ли это мысли, или это демон нашептывал их ему на ухо, Дэну было все равно.