Осень в Пекине - читать онлайн книгу. Автор: Борис Виан cтр.№ 33

Анжель снова склонился над планшетом. Если данные Дюдю верны, то сомнений быть не может. Он покачал головой и отложил рейсфедер. Затем потянулся и устало побрел к двери.

— Войти можно? — спросил голос Анжеля. Анна поднял голову и сказал «да».

— Привет, старик.

— Здорово, — сказал Анжель. — Продвигается?

— Угу. Почти закончил.

— Там чепуха какая-то выходит.

— Что еще?

— Придется экспроприировать Баррицоне.

— Ты что, серьезно? — спросил Анна. — Уверен?

— Абсолютно. Дважды проверял.

Анна погрузился в изучение расчетов и чертежей.

— Ты прав, — сказал он. — Дорога ляжет как раз поперек гостиницы.

— Что будем делать? Надо отводить ее в сторону.

— Амадис не согласится.

— Может, пойти спросить?

— Давай спросим, — сказал Анна.

Расправив могучее тело, он оттолкнул от себя стул.

— Не было печали, — сказал он.

— Это точно, — согласился Анжель.

Анна вышел. Анжель, закрыв дверь, последовал за ним. Остановились они около следующей двери, за которой гудел человеческий голос и сухими залпами взрывалась пишущая машинка. Анна постучал два раза.

— Войдите! — закричал Амадис.

Машинка остановилась. Анна и Анжель вошли в кабинет. Анжель прикрыл за собой дверь.

— Что там у вас? — спросил Дюдю. — Не люблю, когда мешают.

— Ничего не получается, — сказал Анна. — По вашим исходным данным дорога должна перерезать гостиницу пополам.

— Какую еще гостиницу?

— Вот эту. Гостиницу Баррицоне.

— Ну и что? — сказал Дюдю. — Подумаешь! Мы ее экспроприируем.

— А пустить дорогу стороной нельзя?

— Вы не в своем уме, друг мой, — сказал Амадис. — Во-первых, с какой стати Баррицоне поставил свою гостиницу посреди пустыни, не спрося даже, может, она мешает кому-нибудь?

— Но она никому не мешала, — заметил Анжель.

— Вы прекрасно видите, что теперь мешает, — сказал Дюдю. — Вам обоим платят за то, чтобы вы делали расчеты и чертежи. Работа готова?

— Не до конца, — сказал Анна.

— Так вот: идите и доканчивайте. А по этому вопросу я свяжусь с Правлением. Впрочем, не сомневаюсь: намеченная трасса должна остаться на прежнем месте. — Он повернулся к Рошель: — Продолжим, мадмуазель.

Анжель посмотрел на девушку. В рассеянном свете опущенных штор лицо ее выглядело нежным и правильным, только глаза выдавали усталость. Она улыбнулась Анне. Молодые люди вышли из кабинета.

— Ну что? — спросил Анжель.

— Ничего не поделаешь, придется продолжать, — сказал Анна, пожимая плечами. — Что, в принципе, это меняет?

— Да ничего, — пробормотал Анжель.

Ему хотелось войти в кабинет, убить Дюдю и поцеловать Рошель. Пол в коридоре был сложен из неструганных досок и немного пах щёлоком; на стыках сквозь щели пробивался желтый песок. В конце коридора слабый ветерок теребил на окне тяжелую ветку гепатроля. И Анжеля охватило то же ощущение, что недавно вечером у Клода Леона: будто он просыпается.

— Осточертело мне все, — сказал он, — пошли прошвырнемся.

— Как это прошвырнемся? — не понял Анна.

— Да оставь ты свои расчеты. Пошли лучше погуляем.

— Но надо сперва доделать...

— Потом доделаешь.

— Я устал как собака, — сказал Анна.

— Сам виноват.

Анна мгновенно расплылся в улыбке:

— Я не один виноват. У меня есть соучастница.

— Тогда нечего было брать ее с собой, — сказал Анжель.

— Да, если бы не она, я бы не так хотел спать.

— Никто не заставляет тебя спать с ней каждый вечер.

— Но ей это нравится, — сказал Анна. Анжель поколебался, потом произнес:

— Ей бы это понравилось с кем угодно.

— Сомневаюсь, — ответил Анна. Он подумал и продолжал без тени самодовольства:

— Я, правда, предпочел бы, чтобы она занималась этим понемногу со всеми и чтобы мне было плевать. Но она хочет только со мной; кроме того, мне пока еще не плевать.

— Почему ты не женишься на ней?

— Ох, — вздохнул Анна, — потому что рано или поздно мне все-таки станет плевать. Вот я и жду, когда станет.

— А если не станет?

— Не стало бы, если бы она была моей первой женщиной. Но в этом деле всегда идет по убывающей. Первую женщину ты любишь очень сильно, ну, скажем, два года. Потом вдруг начинаешь замечать, что она для тебя уже не то, что прежде.

— Почему? — спросил Анжель. — Ведь ты ее по-прежнему любишь.

— Уверяю тебя, это так, — сказал Анна. — Любовь может длиться больше двух лет, может и меньше, если ты сделал неудачный выбор. Внезапно ты обнаруживаешь, что другая действует на тебя точно так же, как действовала первая, и ты молодеешь на два года. Но на этот раз все длится лишь год. И так далее. Заметь, что ты одновременно можешь все так же любить первую, встречаться с ней, даже спать, но все равно это уже не то, что раньше. Любовь опускается до уровня условного рефлекса.

— Ерунда все это, — сказал Анжель. — Не думаю, чтоб я был устроен так же.

— Ты не можешь ничего изменить, — заметил Анна, — все мы так устроены. В сущности, нет нужды в какой-то одной, определенной женщине.

— Физически — может быть, — сказал Анжель.

— Нет, не только физически. Даже с интеллектуальной точки зрения незаменимых женщин нет. Они все слишком примитивны.

Анжель не отвечал. Они стояли в коридоре, Анна подпирал дверной косяк своей комнаты. Анжель посмотрел на него. Потом задыхаясь произнес:

— И ты говоришь такое... И это говоришь ты?..

— Да, я знаю, — сказал Анна.

— Если бы мне отдали Рошель, если бы она меня любила, мне бы никогда не понадобилась любовь другой женщины.

— Понадобилась бы. Года через два-три, ну, четыре. И если бы к этому моменту она любила тебя, как прежде, ты сам постарался бы все изменить.

— Зачем?

— Затем, чтобы она тебя больше не любила.

— Но я сделан иначе, чем ты, — сказал Анжель.

— Женщины начисто лишены воображения, — продолжал Анна. — Они уверены, что достаточно их присутствия, чтобы заполнить жизнь. Но в мире так много всего другого.

— Неправда, — сказал Анжель. — Я тоже так рассуждал, пока не узнал Рошель.

— После того, как ты ее узнал, ничего не изменилось. Все так и осталось. Мир богат и разнообразен. Взять хотя бы эту острую зеленую траву. Ужасно приятно потрогать ее рукой и раздавить в пальцах скорлупку желтой улитки. Здорово растянуться на сухом горячем песке и смотреть на коричневые блестящие зернышки, из которых он состоит, и почувствовать, как он струится сквозь пальцы. Или смотреть на голый рельс — голубой и холодный... он издает такой чистый звук... А можно наблюдать, как пар вырывается из вентиляционной трубы, или... я даже не знаю, что еще.