Блондинка. Том II - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 101

Просто проклятие какое-то! Наказание для Нищенки-служанки.

Присутствующие на съемках то и дело разражались аплодисментами. Для Монро то бы первый полный день съемок, она тяжело болела держалась рассеянно, циркулировали разные слухи, еще на съемках с похоронным видом постоянно торчал ее муж, высокий, бледный и в очках, и все равно она пела: «Хочу, чтоб любил ты меня», чтобы завоевать их сердца, и все они просто обожали свою Мэрилин, разве нет?.. Первым всегда начинал аплодировать В., что понятно, ведь это всегда являлось прерогативой режиссера, затем к нему присоединялись остальные и восхваляли Блондинку Актрису, а она смотрела в пол и покусывала нижнюю губку — чуть ли не до крови, — и сердечко ее бешено билось от волнения, потому что она не знала, лгут эти люди или нет. Или просто обманываются, она выжидала, пока они не перестанут хлопать, говорила тихо:

— Нет, я хочу попробовать еще раз.

И снова звучало это дурацкое маленькое укулеле, игрушечный инструмент, символ ее игрушечной жизни ее блондинистой игрушечной души, и снова начинало свои соблазнительные вызывающие движения тело большой куклы, похожей на Мей Уэст, снова заводила она свою песенку тихим писклявым голоском. Камера, словно завзятый сладострастник, медленно обводила взглядом роскошное располневшее тело Шугар Кейн, юмор ситуации состоял в том (эта расхожая шутка бытовала между операторами созерцателями), что Шугар Кейн слишком тупенькая, чтобы понимать какой-либо юмор, Шугар Кейн слишком прямолинейна вкладывает в слова всю душухочу чтоб любил ты меня никто кроме тебя хочу чтоб любил ты меня один только ты Сидя в студийном лимузине, она видела в зеркале заднего вида немигающие выпученные всезнающие глазки Шофера-Лягушонка, это он был сородичем Нищенки-служанки и знал о ней все хочу чтоб любил ты меня никто кроме тебя хочу чтоб любил ты меня хочу чтоб любил ты меня хочу дуди — дидл-ду! дуди-дидл-ду! хочу…

— Нет, я хочу попробовать еще раз.

И постепенно исполнение Шугар Кейн все оттачивалось, становилось все блистательнее и утонченнее, поскольку ей было присуще стремление к совершенству, и все это несмотря на то что Шугар Кейн была всего лишь картонной куклой для секса и разыгрывала сценки в сексуальном фарсе, создаваемом мужчинами для мужчин, чтобы эти самые мужчины могли вдоволь нахохотаться Шугар Кейн была всего лишь «Джелло [38] на веревочках» да эта роль просто оскорбление и насмешка над Монро и однако же: роль Шугар Кейн написана специально для нее да и кто кроме Блондинки Актрисы мог бы сыграть Шугар Кейн?..

— Нет. Я попробую еще раз.

Хочу чтоб любил ты меня ты только ты. Нет, не так резко! но она и не произносила этого резко, она просто уверена. Да пусть скажут парикмахер ее постоянный гример Уайти, они свидетели! Она прислушивалась к хрипловатому шепотку Мэрилин словно с расстояния, как слушают голос в телефонной трубке, была просто уверена, что резко он не звучал. Настоящую резкость она всегда держала про запас. И однако же угроза резкости существовала. Такие уж ходили слухи со дня ее возвращения на Студию. Обещание резкости. Она словно балансировала на лезвии бритвы, настоящая резкость готова была прорваться в любой момент. Да достаточно было послушать, как она говорит прославленному режиссеру, которого Студия наняла специально, чтобы ублажить ее:

— Послушайте, мистер. Вы пригласили Мэрилин Монро в этот дурацкий фильм, чтобы снимать ее, а не трахать. Причем, предупреждаю сразу, последнего делать не советую.

Словно она умерла, а потом вернулась к нам, но уже совсем другим человеком. Говорят, что потеряла ребенка и что у нее должен был родиться мальчик. И что будто бы она пыталась покончить с собой. Броситься в Атлантический океан и утонуть! Ну, Монро всегда была храброй девочкой.

После неуместных и отвлекающих аплодисментов случилось несчастье — она вдруг забыла слова, и даже пальцы выдавали ее волнение. Она пощипывала совсем не те струны укулеле вдруг разразилась громкими рыданиями, но без слез злобно стучала кулачками по обтянутым шелком бедрам (этот костюм Шугар Кейн действительно облегал ее столь плотно, что бедняжка не могла в нем даже присесть ей приходилось «отдыхать» полулежа в специально разработанном для такого случая Полом приспособлении). А потом вдруг принялась верещать, пронзительно и громко, как животное, которое убивают, и в ярости рвать на себе только что обесцвеченные волосы, жесткие и хрустящие, как стеклянные нити, и царапать длинными наманикюренными ногтями свое детское личико-маску, но тут вмешался сам В.:

— Нет, Мэрилин, не смей! Ради Бога!

Увидев ее обезумевшие глаза, доктор Фелл, штатный врач Студии, не отходивший от съемочной площадки и Монро, тут же подоспел на помощь вместе с медсестрой увел истерически рыдающую актрису в гримерную, что-то сделал с ней там, в этой гримерной, некогда принадлежавшей Марлен Дитрих. Никто не знал, что именно. Возможно, ввел волшебное средство прямо ей в сердце?..

Теперь я живу для работы. Живу для работы. Только для работы. Настанет день, я сделаю работу, достойную моего таланта и мечты. Он обязательно настанет. Я обещаю. Клянусь. Хочу, чтобы ты любил меня за мою работу. Но если ты меня не любишь, как я могу продолжать работать? Так что люби меня, очень прошу, пожалуйста! Чтобы я могла продолжать работать. Я попала в ловушку! Я нахожусь в ловушке, внутри этого белокурого манекена с лицом. Через это лицо можно только дышать — и все! Эти ноздри! Этот рот! Помоги мне достичь совершенства. Мы совершенны, только когда в нас присутствует Бог. Но Бога в нас нет, мы это знаем, а потому далеки от совершенства. Мне не нужны деньги слава. Я хочу лишь одного — быть совершенной. Белокурый манекен по имени Монро — это и я и не я. Она не я. Она — это то, для чего я рождена. Да, я хочу, чтобы ты любил ее, тогда ты полюбишь и меня. О, как же я хочу любить тебя! Где ты? Я все ищу, ищу, но тебя нигде не видно.

Она ехала во взятой напрокат машине по скоростной автостраде Вентура. Ехала на восток, к Гриффит-парк и к кладбищу «Форест-лоун» (где был похоронен И. Э. Шинн, а вот где именно, она, к своему стыду, забыла!). Она ехала долго, никто не знал, сколько она ехала, у нее началась страшная мигрень, но она все ехала и ехала, проезжала целые мили выстроившихся вдоль дороги домов и думала: Господи, сколько же людей! сколько людей! к чему это Господь создал так много людей!.. сама точно не знала, что именно ищет, кого ищет, однако была уверена, что узнает отца, как только увидит его. Видишь? Этот человек твой папа, Норма Джин. Воспоминание это было так живо в ее памяти, где все перепуталось, скользило и разлеталось в разные стороны, как кубики льда по паркету. Воспоминание об отце, которого она помнила куда более живо, чем любого человека из нынешней своей жизни. Она не позволяла себе думать о том, что, возможно, этот человек просто издевается над ней. Что его письма свидетельствуют не о любви, а жестокости. Что он играет ее сердцем.

Моя прекрасная потерянная Дочь.