Завала с трудом протиснулся в узкую дыру и через некоторое время оказался вместе с Гэмей в большой пещере на дне колодца.
— Думаю, это продолжение той пещеры, где находился лодочный причал, — предположила она. — Иначе говоря, мы оказались на другой стороне горного склона.
— Ничего удивительного, что владелец отеля приказал закрыть на замок крышку в колодец, так как все кухонные отходы попадали в ручей и оказывались на лодочной пристани, где собирались многочисленные туристы. Другим словами, вместо золотого песка они получали помои.
Завала снова взял на себя роль ведущего и поплыл в глубь пещеры, освещая стены фонарем. Через несколько минут горные образования на потолке полностью исчезли.
— Мы в шахте, — сообщил он Гэмей. — Видишь эти следы от рубила?
— Возможно, это тот самый источник золотого песка, за которым так рьяно охотились поселившиеся в отеле туристы.
Завала ощупал стену пальцами и обнаружил проем.
— Смотри.
Слева от него в стене был вырублен узкий тоннель.
Они свернули в узкий проем примерно десять футов высотой и шесть шириной. Над головой возвышался грубо отесанный потолок. Стены на всем протяжении имели небольшие углубления для факелов.
Проплыв примерно сто ярдов, они вдруг увидели, что его под прямым углом пересекает еще один тоннель. Дискуссия по поводу того, куда сейчас направиться, была короткой, но чрезвычайно напряженной. Они сообразили, что имеют дело с каким-то странным лабиринтом, продвигаться по которому без путеводной нити было слишком опасно. Тем более что воздуха в баллонах оставалось слишком мало, чтобы можно было исправить допущенную ошибку.
— Твое предложение? — спросил Завала.
— Пол с правой стороны прохода кажется мне более изношенным, чем с других, — заключила Гэмей. — Предлагаю пройти по этому тоннелю примерно сто ярдов. Если выяснится, что там ничего нет, повернем назад.
Завала сомкнул большой и указательный пальцы в знак одобрения, и они поплыли по правому тоннелю. Они продвигались молча, экономя воздух и прекрасно осознавая, что малейшая ошибка может обойтись слишком дорого. Однако неистребимое любопытство гнало их вперед, невзирая на опасности. Через несколько минут тоннель закончился, и они оказались в огромной пещере.
Она была настолько большой, что свет фонарей не достигал ни потолка, ни стен. Они поняли, что вошли в самую опасную зону за все время своего погружения. В таком огромном пространстве можно было легко потерять ориентацию и погибнуть от нехватки воздуха. В конце концов они решили ограничить свое исследование пятью минутами. При этом Гэмей должна постоянно находиться у входа в пещеру, а Завала продолжит исследование, не выходя за пределы видимости своего партнера.
Завала отправился в путь, стараясь не отходить от стены.
— Хватит, — предупредила его Гэмей, — я теряю тебя из виду.
Завала послушно остановился.
— Ладно, сейчас я попробую удалиться от стены. Пол очень ровный. Похоже, когда-то это было очень оживленное место. Однако не вижу никаких намеков на то, что именно здесь могло происходить.
Гэмей снова предупредила, что он удаляется на опасное расстояние. Завала повернул назад и оказался в свете ее фонаря. Продвигаясь вперед зигзагами, он попытался исследовать как можно большее пространство пещеры.
— Что-нибудь видишь? — спросила Гэмей.
— Ничего особенного… Постой!
Джо поплыл к какому-то бесформенному нагромождению.
— Ты снова выходишь за пределы видимости, — предупредила Гэмей, однако на этот раз не получила привычного ответа. Она знала, что дальнейшее продвижение может стать чрезвычайно опасным, но уже не могла остановить напарника.
— Еще пару футов, — сказал Завала.
Затем воцарилась мертвая тишина.
— Джо, я не вижу тебя! — закричала Гэмей. — Что с тобой?
Наконец-то в наушниках послышался взволнованный голос Завалы:
— Гэмей, ты непременно должна посмотреть на это чудо! Оставь фонарь на входе, чтобы мы могли выбраться, а сама плыви ко мне. Я буду светить тебе.
Гэмей мгновенно прикинула, что у них осталось воздуха лишь для того, чтобы пройти по тоннелю, подняться вверх по колодцу и выплыть на поверхность.
— Джо, у нас не так уж много времени.
— Это отнимет не больше минуты.
Гэмей довольно часто использовала крепкие словечки, но на этот раз решила оставить их при себе. Положив фонарь на пол, она поплыла в сторону тускло мелькавшего огонька Завалы. Он стоял возле большого круглого камня высотой не менее трех и диаметром около шести футов. Поверхность каменного алтаря была покрыта почти полностью сгнившим деревом и кусками желтого металла.
— Это золото? — удивилась Гэмей.
Завала поднес к лицу желтую пластину.
— Вполне возможно, но мое внимание привлекла совсем другая вещь. — Отбросив в сторону куски гнилого дерева. Завала обнажил металлическую шкатулку длиной один фут и шириной не менее восьми дюймов. На крышке виднелись какие-то буквы, которые более четко проявились только после того, как Завала ярко осветил их своим фонарем.
Гэмей оторопела от неожиданности, а Завала проворчал что-то по-испански.
— Не может быть! — с трудом выдохнула Гэмей.
Но надпись была настолько четкой и однозначной, что глаза не могли обмануть ее. На крышке металлической шкатулки было написано только два слова: «Томас Джефферсон».
Глава 48
Лошадь мчалась к ущелью, как огромный танк на поле битвы. Остин с трудом держался в седле, стараясь приспособиться к тяжелым рыцарским доспехам и непривычному оружию. Закрытая шлемом голова болталась на плечах, как у изрядно потрепанной куклы, а щит то и дело выскальзывал из руки. Да и копье раскачивалось, нацеливаясь острым наконечником куда угодно, но только не туда, куда он хотел.
Подкованные копыта Вэла загрохотали по металлической поверхности моста. Сквозь прорезь в шлеме Остин изредка выхватывал тускло сверкавшее на солнце острие копья своего противника и геральдический знак бычьей головы на белоснежной накидке Балтазара. Тот заметил неловкие движения Остина и повернул лошадь назад. Остин последовал его примеру. Противники снова оказались на поросших густой травой противоположных краях ущелья.
Остин наконец-то выдохнул давно накопившийся в легких воздух и, остановив лошадь, развернул ее в сторону противника, который с невозмутимым спокойствием наблюдал за ним с противоположного края обрыва. Затем Балтазар неожиданно снял шлем и прижал его к груди.
— Эй, Остин, неплохая попытка, — закричал он язвительным тоном. — Но мне показалось, что тебе никак не удается скоординировать движения.
Толпа зрителей взорвалась громким хохотом.