Медведь и Дракон - читать онлайн книгу. Автор: Том Клэнси cтр.№ 66

И всё-таки, несмотря на политику правительства, создавалось впечатление, что экономика непрерывно развивается. Люди находят работу, большей частью в частном секторе, производят товары и обеспечивают обслуживание, и за все это потребители охотно платят деньгами, оставшимися у них после уплаты налогов. Тем не менее фраза «служение народу» использовалась почти исключительно политическими деятелями и в отношении политических деятелей, причём всегда избранных гражданами. Разве не все жители страны, в той или иной степени, служат народу? Врачи, учителя, пожарные, фармакологи. Почему средства общественной информации говорят, что это относится только к Райану и Робби Джексону, а также 535 избранным членам конгресса? Он недоуменно покачал головой.

Проклятье. Ну хорошо, я знаю, как попал сюда, но почему, черт побери, согласился стать кандидатом на президентских выборах? – спросил себя Джек. Да, это сделало Арни счастливым. Это сделало счастливыми даже средства массовой информации – может быть, потому, что он нравился им в качестве цели? – задал себе вопрос президент. Да и Кэти не сердилась на него за это. И всё-таки почему, черт побери, он допустил, чтобы его вовлекли в такую трясину? Ведь он, по сути дела, не знал, что ему следует делать в роли президента. У него не было настоящей программы, и он словно ковылял вперёд от одного дня к другому. Принимал сиюминутные тактические решения (для чего у него не было абсолютно никакой подготовки) вместо решения стратегических задач. Не было ничего важного, что он действительно хотел бы изменить в стране. Да, конечно, можно было бы переделать кое-что. Следует переписать налоговую политику, и он поручил Джорджу Уинстону провести её в жизнь. Неплохо укрепить оборону страны, этим занимается Тони Бретано. Райан назначил президентскую комиссию по изучению политики в области здравоохранения, за работой которой как-то издалека наблюдает его жена, вместе с несколькими коллегами из госпиталя Джонса Хопкинса, и вся эта деятельность ведётся тихо и незаметно. Но особенно плохо выглядит социальное страхование, им занимаются Уинстон и Марк Гант.

«Третья ступень американской политики», – снова подумал он. Затронь её и умри. Но социальное страхование было тем, о чём действительно заботится американский народ, не о том, что оно представляет собой на самом деле, а о том, о чём граждане ошибочно думают, что оно должна представлять. А ведь в действительности они знают, что ошибаются, об этом свидетельствуют данные опроса населения. Социальное страхование, управляемое так же плохо, как и любой другой финансовый институт, по-прежнему остаётся частью обещания правительства, данного представителями народа для блага народа. И всё-таки, несмотря на весь цинизм населения – причём весьма значительный, – среднестатистический «Джо» действительно продолжает верить, что его правительство сдержит слово. Проблема заключается в том, что руководители профсоюзов и промышленники, запускавшие жадные пальцы в пенсионные фонды и отправленные за это в федеральные тюрьмы, не причинили даже малой части того вреда, который остался на совести многочисленных созывов конгресса, нанёсших колоссальный ущерб социальному страхованию. Однако преимущество проходимца в конгрессе заключается в том, что он или она не являются проходимцами, по крайней мере, не с точки зрения закона. Ведь конгресс выпускает законы. Конгресс формулирует политику правительства, а все это не может быть неправильным, не правда ли? Это является ещё одним доказательством того, что авторы Конституции совершили простую, но с далеко идущими последствиями ошибку. Они исходили из того, что люди, выбранные Народом для управления государством, будут такими же честными и благородными, какими были они, создатели Конституции. Кажется, что из всех этих старых могил доносится стон разочарования.

Люди, писавшие текст Конституции, сидели в комнате, где на них сурово смотрел Джордж Вашингтон, и если у них не хватало честности и благородства, они заимствовали эти качества из огромного запаса честности и благородства отца Конституции, который просто сидел и смотрел на них. К сожалению, у современного конгресса нет ментора и живого бога, способного занять место Вашингтона, – подумал Райан. Даже то обстоятельство, что в шестидесятых годах социальное страхование показало прибыль, говорило об одном: конгресс не мог допустить существования прибыли. Прибыль – это то, от чего богатые люди становятся ещё богаче (это должны быть плохие люди, потому что никто не становится богатым без эксплуатации, причём это совсем не мешало членам конгресса обращаться к эксплуататорам за пожертвованиями на избирательную кампанию). Значит, эту прибыль нужно израсходовать так, чтобы налоги на социальное страхование были преобразованы в генеральные фонды и появилась возможность расходовать их вместе со всем остальным. Один из студентов Райана с того времени, когда он преподавал историю в Военно-морской академии, прислал ему маленькую дощечку с надписью, чтобы он держал дощечку у себя на столе в Овальном кабинете. Надпись гласила:

АМЕРИКАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА БУДЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ ДО ТОГО ДНЯ, ПОКА КОНГРЕСС НЕ УЗНАЕТ, ЧТО ОН МОЖЕТ ПОДКУПАТЬ НАРОД НАРОДНЫМИ ДЕНЬГАМИ. Алексис де Токвиль.

Райан принял во внимание это изречение великого французского философа. Бывали времена, когда ему хотелось схватить конгресс за их коллективную шею и задушить его, но там не было ни одной отдельной шеи, а Арни твердил ему, не переставая, какой у него ручной конгресс, особенно палата представителей, хотя обычно все происходило наоборот.

Президент проворчал и начал просматривать свой ежедневный график в поисках следующего посетителя. Как и во всем, президент Соединённых Штатов жил по графику, определённому другими, его встречи назначались за несколько недель. Ежедневные инструктивные документы готовились накануне, так что он знал, кто приходит к нему, и о чём хотели говорить с ним, и какую хорошо обдуманную позицию (разработанную главным образом другими) президент занимает по этому вопросу. Обычно президентская позиция была дружеской, так что гость (или гости) могли покинуть Овальный кабинет с чувством удовлетворения. Кроме того, существовали правила, в соответствии с которыми он не имел права изменить график, ибо в противном случае глава исполнительной власти мог сказать:

– О чем, черт побери, вы сейчас спрашиваете меня? – Это встревожит гостя и агентов Секретной службы, стоящих за спиной президента с пистолетами под пиджаками. Они стоят, как роботы, с ничего не выражающими лицами, но глаза непрерывно осматривают все вокруг, а уши прислушиваются ко всему происходящему. После того как закончится их смена, агенты пойдут, наверно, в тот бар, куда заходят чаще всего, и посмеются над тем, что сегодня сказал президент городского совета Подунка в Овальном кабинете:

– Господи, ты бы видел, какие были у босса глаза, когда этот тупой осел… – потому что агенты являются понятливыми и смекалистыми людьми, которые часто разбираются в людях лучше, чем он сам, подумал Райан. Ну что ж, так и должно быть. У них двойное преимущество: они видят все и не несут ни за что ответственности. Счастливые сукины сыны, решил Джек, поднимаясь из-за стола навстречу очередному посетителю.

* * *

«Если сигареты и хороши для чего-то, – подумал Номури, – то как раз для этого». Его левая рука обнимала Минг, его тело прижалось к её телу, глаза смотрели на потолок в этот прекрасный момент, когда он расслабился, освободившись от напряжения, преследовавшего его весь день. Номури затягивался сигаретой в качестве заключительного аккорда, чувствуя рядом дыхание Минг, ощущая себя настоящим мужчиной. Небо за окном потемнело. Солнце зашло.