Прямая и явная угроза - читать онлайн книгу. Автор: Том Клэнси cтр.№ 143

Как выразился сэр Бэзил? Наш ответ будет, несомненно, соответствующим. Что бы это могло значить? За последние десять лет разведка велась цивилизованными средствами. В пятидесятые годы свержение правительств было обычным методом решения проблем национальной политики. Убийства государственных деятелей были редкой, но вполне реальной альтернативой по отношению к более сложным дипломатическим манёврам. Фиаско ЦРУ в заливе Свиней и критическое отношение прессы к некоторым операциям во Вьетнаме — а ведь там, в конце концов, велась война, а в войнах насилие является обычным средством решения проблем — положили конец подобным операциям. Странно, но верно. Даже КГБ теперь редко занимался «мокрыми делами» — русское выражение ещё с тридцатых годов, подчёркивающее то обстоятельство, что от крови руки становились мокрыми, — передавая их своим марионеткам вроде болгар или ещё чаше террористическим группам, берущимся за такую работу как услуга за услугу, — в обмен террористы получали оружие и возможность подготовки. Ещё более странным было то, что и такое отмирало тоже.

Как ни удивительно, но, по мнению Райана, подобные решительные действия иногда необходимы, и потребность в них росла по мере того, как мир теперь отказывался от ведения открытых военных действий, сдвигаясь в сумеречную зону конфликтов, не слишком заметных для широкой общественности, и терроризма, основывающегося на государственной поддержке. Силы «специального назначения» являлись реальной и почти цивилизованной альтернативой лучше организованным и разрушительным формам насилия, связанного с регулярными войсками. Если война представляет собой более или менее разрешённое убийство на промышленной основе, то разве не гуманнее пользоваться насилием в более узком и осторожном масштабе?

Ему не хотелось заниматься таким этическим вопросом за завтраком.

Но что на таком уровне является правильным, а что — нет? — спросил себя Райан, Закон, этика и религия признавали, что солдат, убивающий противника на войне, — не преступник. Тогда возникал неизбежный вопрос: что такое война?

Поколением раньше ответить на такой вопрос было бы просто. Государства собирали свои армии и флоты и посылали их воевать ради какого-то идиотского разногласия.

Потом обычно становилось очевидным, что вопрос можно было решить мирным путём.

И такая война являлась морально оправданной? Однако теперь менялась и сама война, верно? А кто решил, насколько оправданной она является? Сами государства. Итак, могло ли государство определить, каковы его жизненные интересы, и принять соответствующие меры? Какое отношение имеет ко всему этому терроризм? Несколькими годами раньше, когда он сам был целью для террористов, Райан пришёл к выводу, что терроризм следует рассматривать, как современное проявление пиратства, и те, кто вовлечён в эту деятельность, всегда считались врагами всего человечества. Таким образом, с исторической точки зрения существовала ситуация не совсем военная, но в которой можно использовать вооружённые силы.

А к какой категории относились дельцы международного наркобизнеса?

Является ли это уголовным преступлением, которое должно преследоваться как таковое? Что, если такие дельцы в состоянии подчинить своей воле целую страну и использовать её для коммерческих целей? Становится ли такая нация врагом всего человечества, как пираты старых времён?

— Черт побери, — пробормотал Райан. Он не знал, какова точка зрения закона. По своему образованию Джек был историком, и его познания мало помогали ему в решении такого вопроса.

Образование Джека заставило его искать оправдание. Он был человеком, верившим в то, что Справедливость и Несправедливость действительно существовали как абстрактные, поддающиеся опознанию ценности, но поскольку своды законов не всегда давали определённые советы на подобные вопросы, то нередко ему приходилось искать эти ответы в других местах. Как отец, он относился к торговцам наркотиками с отвращением. Кто может гарантировать, что когда-нибудь его дети не поддадутся искушению попробовать проклятого зелья? Разве он не был обязан защищать своих детей? Являясь представителем разведслужбы своей страны, разве он не должен защитить всех детей, проживающих на территории государства, доверившего ему заботу о безопасности своих граждан? Что, если враг бросил прямой вызов его стране? Разве это не меняет правила, действующие в мирное время? Когда речь шла о терроризме, Райан уже принял решение: вызов, брошенный государству, подвергает тех, кто пытается подорвать его устои, серьёзной опасности. Страны вроде Соединённых Штатов обладают мощью, оценить которую почти невозможно. У них есть люди в военной форме, единственным занятием которых является совершенствование искусства убивать других людей. Они способны доставлять к цели ужасные орудия своей профессии — начиная с пули, способной пробить грудь человека с расстояния в тысячи ярдов, и кончая «умной» бомбой весом в две тысячи фунтов, наведённой с такой точностью, что она может влететь в окно чьей-то спальни...

— Боже мой!

В дверь постучали. Райан открыл её. В коридоре стоял один из сотрудников сэра Бэзиля. Он передал Джеку конверт, повернулся и ушёл.

Когда вернёшься домой, передай Бобу, что операция проведена превосходно. Бэз.

Джек сложил лист бумаги, сунул его обратно в конверт и спрятал в карман пиджака. Он прав, конечно.

Райан не сомневался в этом. Теперь ему предстояло решить, насколько справедливым был подобный поступок. Скоро он понял, что оценивать решения, принятые другими людьми, намного легче.

* * *

Им, разумеется, было необходимо покинуть это место. Капитан Рамирес дал поручение каждому из них. Чем больше они заняты, тем реже приходят в голову непрошеные мысли. Им требовалось устранить все следы своего пребывания здесь.

Похоронить Роху. Когда придёт время — если оно придёт вообще, — его семье (опять же если у него есть семья) будет передан запечатанный металлический гроб со ста пятьюдесятью фунтами балласта внутри, чтобы заменить вес тела, похороненного в горах Колумбии. Чавезу и Веге поручили вырыть могилу. Они выкопали яму глубиной в положенные шесть футов. Им не нравилось оставлять здесь тело одного из своих товарищей. Хотелось надеяться, что когда-нибудь сюда вернутся и заберут его, но все понимали, насколько призрачна эта надежда.

Несмотря на то, что они служили в армии в мирное время, смерть постоянно ходила с ними рядом. Чавез вспомнил двух парней, убитых в Корее, и остальных, погибших во время учений, катастроф вертолётов и тому подобного. Жизнь солдата постоянно подвергается опасности, даже если нет войны, поэтому смерть получает название «несчастный случай». Но Роха погиб не в результате несчастного случая. Его убили, когда он выполнял свой солдатский долг перед страной, которой присягнул, чей мундир носил с гордостью и честью. Он знал, какие опасности ему угрожают, встречал их как мужчина, и вот теперь его похоронят в чужой земле.

Чавез понимал, что бессмысленно надеяться, будто такое не может никогда случиться. Однако его удивляло другое. Роха, подобно остальным солдатам отделения, был профессиональным воином — сообразительный, отлично подготовленный, он отменно обращался с оружием, беззвучно передвигался в джунглях, был предан своему делу и с готовностью уничтожал всех, кто замешан в наркобизнесе, — причины последнего он так никому и не объяснил. Чавез вдруг почувствовал, как на душе у него стало легче. Смертью Солдата умер Роха. Дингу эти слова показались отличной эпитафией на могиле любого солдата. Когда могила была выкопана, труп Роха осторожно опустили на дно. Капитан Рамирес произнёс краткую надгробную речь. Затем все бросили в могилу по горсти земли и засыпали её. Как всегда, Оливеро обсыпал её порошком слезоточивого газа, чтобы отвадить животных, а сверху уложили срезанный дёрн. И следов могилы не осталось. Рамирес тем не менее записал местоположение на случай, если кто-нибудь захочет вернуться за убитым. Наступила пора отправляться в путь.