Карибский реквием - читать онлайн книгу. Автор: Брижит Обер cтр.№ 5

Он бросил взгляд на свое захламленное жилище и подумал, что она, наверное, больше не позвонит. Уж слишком Элен щепетильна в отношении порядка. В отношении покера тоже. Не говоря уже об игральных автоматах, спортивных газетах, татуировках и святящихся презервативах… Щепетильная во всех отношениях эта Элен. Но сексапильна, вынужден был он признать, доставая свой пистолет «Кугар-8000», компактная версия «Беретты-92 FS», которая в армии США проходила под грифом М-9. Приобретен по совету Лестера, заряжен, готов к употреблению. Даг не был фанатиком оружия, но ему приходилось регулярно упражняться в специальном клубе, тем более что тот находился возле Ойстер-Понд, пляжа для серфингистов. Так, разрешение на ношение оружия, паспорт; он застегнул сумку, в последний раз бросил взгляд на комнату, уже погруженную в сумерки, проверил, хорошо ли заверчены газовые конфорки на плите, и вышел.

Моторы оглушительно жужжали, когда самолет набирал высоту в аэропорту Эсперанс-Гран-Каз и кружил над искрящимся, бирюзово-прозрачным морем. Даг смотрел в иллюминатор и ничего не видел. В голове теснились воспоминания о Сент-Мари. Мальчишкой он почти все каникулы проводил там, у своей тетки. Ему казалось, что он до сих пор чувствует запах ванили и слышит шелест ее сатинового платья. Вкус кокосового леденца, купленного после мессы… Население острова, преимущественно чернокожее, на девяносто процентов – католики. У индийских коммерсантов, так называемых кули, свои культовые места, они так и не интегрировались окончательно. Государство стало независимым в 1966 году, после того как было последовательно испанским, французским, английским, датским, снова французским, членом Французского союза, затем Французского сообщества; остров познал огромную волну иммиграции с Кубы и Гаити. Наблюдалось взаимопроникновение традиций без какого бы то ни было ущерба для населения. Юридическая и уголовная системы изначально следовали французской модели, но затем свернули куда-то влево. Наряду с официальным французским в ходу были также испанский и английский языки. Антильские традиции здесь всегда тщательно поддерживались, большинство населения продолжало говорить по-креольски. Даг улыбнулся, вновь подумав о своей тете, которая находила французский скучным и очень плоским. Он заставил себя встряхнуться и достал из красивой желтой пластиковой папки прихваченное с собой досье. Это уже становилось серьезным. Маленький самолетик раскачивался на сильном ветру, от соседки пахло мелиссой, все шло прекрасно: он находился на работе.

Самолетик мягко приземлился на полосу аэропорта в Гран-Бурге. Государство Сент-Мари. Даг терпеливо дождался, пока соседка извлечет из кресла свои девяносто килограммов розовой плоти, и вскоре сам ступил на землю. Можно было подумать, что самолет никуда и не думал перемещаться: та же жара, те же деревья, то же небо, те же приземистые домишки. Только хлопающий на ветру национальный флаг – желтая звезда на ярко-синем фоне – и таможенник, который равнодушно прихлопнул печатью его паспорт, указывали, что он уже в другом государстве.

Снаружи вереница помятых такси ожидала пассажиров в тени каменных деревьев. Горячо любимый президент Макарио, чей сын был единственным дистрибьютером автомобилей на острове, будучи человеком рассудительным и дальновидным, подписал соглашение с иностранными производителями о возможности воспользоваться выгодными ценами на автомобили, которые вышли с завода с незначительными дефектами. Поскольку автомобильный парк пополнялся по мере того, как сбывалась очередная партия, Даг с трудом залез в машину, явно принадлежавшую к числу первых. Он дал адрес приюта, где воспитывалась очаровательная Шарлотта. Так сказать, припасть к истокам.

К счастью, дорога Пти-Бур не пользовалась большой популярностью, потому что шофер явно заключил компромисс между своим рулем, которому судьбой было предназначено вертеться только вправо, и законом, который предписывал катить влево: он решительно занял середину дороги. К огромному облегчению Дата, навстречу им попалась только одна упряжка, при этом быки благоразумно двигались строго по обочине. В противоположность некоторым своим соседям, охваченным лихорадкой модернизации, Сент-Мари из принципиальных соображений жила за счет тростникового сахара, а также экспорта бананов и рома. По пути встретились еще машины, груженные тростником, а если бы посетить какие-нибудь перегонные заводы, создалось бы ощущение, что вы вернулись на сто лет назад.

Пейзаж прокручивался перед глазами, и у Дата, который узнавал щиты по обочинам, ёкало в животе. Морн-Сен-Жан, с полями зеленой фасоли, Анс-Мариго, где он ловил крабов… Даже сам запах острова – сухой и резкий аромат цветов и йода – воскресил в нем множество воспоминаний, казалось бы давно уже забытых. Бурлящее клокотание воды внизу, под скалами. Тетина лавка, где всегда царили полумрак и прохлада и длинными цветными спиральками свисали клейкие полоскимухоловки. Вкус супа, который тетка ему готовила: крабы, зеленый горошек, плоды хлебного дерева и бананы. Кудахтанье в небольшом огороженном курятнике… Посылая его на поиски своего отца, Шарлотта, сама того не зная, увлекла его на путь по следам собственного прошлого.

– Приехали, патрон!

Даг попросил у шофера подождать его и двинулся по направлению к приюту. Это было большое белое здание, совсем недавно заново выкрашенное известью. Строгое и с виду солидное. Вполне мирное. Даг покачивал сумкой, стоя перед воротами с ухоженным садом за ними в ожидании, пока кто-нибудь ему откроет. Какая-то коротконогая монахиня наконец приковыляла к нему, бросая недовольные «Каsaye?!. Он протянул ей свою визитную карточку, украшенную девизом «Vitamimpenderevero» (посвятить жизнь истине), пояснив, что желал бы переговорить с матерью настоятельницей. Она внимательно оглядела его с ног до головы, затем удалилась, переваливаясь с боку на бок и покачивая головой, тряся в воздухе его карточкой, как пылающей головешкой.

Опять ожидание у решетки. Чтобы как-то убить время, он попытался определить, что за растения и кусты его окружают. По правде сказать, занятие было не слишком забавное: он ровным счетом ничего не смыслил в ботанике, к тому же начинал уже подыхать от жажды. Монахиня вернулась, вся запыхавшаяся, и сообщила ему на этот раз, что «paniproblem», мать Мари-Доминик ждет его. Он проследовал за ней по прохладному коридору, выложенному красной плиткой, мечтая об автомате с напитками. Учительница младших классов вела занятия, и звонкие детские голоски что-то повторяли за ней нараспев.

Мать настоятельница сидела за письменным столом розового дерева с резными выдвижными ящиками. Это была красивая женщина лет шестидесяти. Смуглая кожа, черные холодные глаза, которые, казалось, прямо говорили: «Поторопись-ка, сынок, делать мне нечего, только с тобой возиться!» Даг подождал, пока она предложит ему сесть, и только тогда начал:

– Мне очень неловко, что я вынужден вас побеспокоить, но у меня поручение от одной вашей бывшей воспитанницы, Шарлотты Дюма…

– Дюма… Да, понимаю, – оборвала его настоятельница, возвращая служебное удостоверение.

Даг посмотрел на ее полные приоткрытые губы, позволяющие видеть безукоризненно белые зубы, и у него появилось ощущение, что он рассматривает содержимое холодильника. Он вынужден был сделать усилие, чтобы продолжить: