Мегрэ в Нью-Йорке - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Сименон cтр.№ 23

— Здесь наверняка есть телефон.

— С вашего разрешения…

Ну и ну! Невозмутимый и хитроумный капитан больше не иронизировал и не толковал о пресловутой свободе личности.

О'Брайен говорил по телефону очень долго; воспользовавшись его отсутствием, Мегрэ подошел к окну и бросил взгляд на улицу. Напротив, на тротуаре, он увидел ту самую светло-серую шляпу, на которую обратил внимание в холле гостиницы; вернувшись на место, он выпил подряд два больших бокала вина.

Наконец О'Брайен вернулся, и у него хватило деликатности — или, может быть, хитрости? — не задавать никаких вопросов и снова спокойно приняться за еду.

— Итак, — пробурчал Мегрэ, которому кусок не шел в горло, — не очутись я здесь, старик Анджелино несомненно был бы жив.

Он ожидал возражений, надеялся их услышать, но О'Брайен произнес только:

— Возможно.

— Значит, если произойдут новые несчастные случаи…

— То это будет по вашей вине, так ведь? Вы так думаете? И я тоже так думаю с первого же дня. Вспомните наш обед в день вашего приезда.

— Стало быть, я должен оставить этих людей в покое?

— Сейчас уже слишком поздно…

— Что вы хотите этим сказать?

— Слишком поздно, потому что этим делом занялись и мы, потому что в любом случае, даже если вы выйдете из игры и завтра же отправитесь в Гавр или в Шербур, «они» все равно не будут чувствовать себя в безопасности.

— Маленький Джон?

— Понятия не имею.

— Мак-Джилл?

— Не знаю. Скажу сразу же, что это дело веду не я. Завтра или послезавтра, когда настанет время и когда пожелает мой коллега — ведь меня все это не касается, он сам себе хозяин, — я вам его представлю. Он славный человек.

— Вроде вас?

— Ничего подобного. Потому-то я и сказал, что он славный. Я ему только что звонил. Он хочет, чтобы я сейчас же дал ему более точные сведения о тех двух людях, которых он должен защищать.

— Это сумасшедшие, — буркнул Мегрэ.

— Как вы сказали?

— Сказал, что это сумасшедшие! А если и не настоящие сумасшедшие, так, во всяком случае, несчастные маньяки, которые рискуют поплатиться головой за свою болтливость, а болтали они, потому что хотели мне помочь. И в довершение всего, сам того не желая, я из-за этого дурака, плаксы-клоуна, разыграл, чтобы их растрогать, чувствительную сцену.

О'Брайен таращил глаза, изумляясь тому, как разволновался Мегрэ, как чеканил каждое слово, как яростно жевал.

— Вы, конечно, скажете мне, что ничего серьезного я не узнал и что игра не стоила свеч. Но, быть может, мы по-разному представляем себе полицейское расследование.

Ласковая улыбочка собеседника раздражала Мегрэ.

— Мой утренний визит в дом на Сто шестьдесят девятой улице тоже вас позабавил, не так ли? И уж наверняка вы расхохотались бы, если бы видали, как я там обнюхивал все углы и стучался во все двери в обществе какого-то мальчишки. Но хотя я в Америке всего несколько дней, утверждаю, что теперь о Маленьком Джоне и о другом «J» мне известно больше, чем вам, Это, конечно, вопрос темперамента. Вам нужны только факты, точные факты, так ведь? Ну а мне…

Внезапно он замолчал, видя, что его собеседник, несмотря на все усилия сдержаться, вот-вот расхохочется, и решил посмеяться вместе с ним.

— Простите… Только что я побывал в самом дурацком положении за всю жизнь… Вот послушайте.

Он рассказал про свой визит к старику Жермену и описал Люсиль и ее транс, очень может быть — притворный.

— Понимаете, почему я боюсь за них? — заключил он свою повесть. — Анджелино что-то знал, и его убрали. Может быть, Анджелино знал больше других? Это возможно. Но я целый час просидел у бывшего коверного. И там же была Люсиль.

— Ясно. И все же не думаю, чтобы им грозила какая-то опасность.

— Бьюсь об заклад, что вы, как и я, полагаете, что те люди ждут опасности со Сто шестьдесят девятой улицы. - Утвердительный кивок.

— Необходимо срочно узнать, жила ли эта Люсиль в том же доме напротив портняжной мастерской. И можно ли обнаружить в полицейских архивах следы трагического или несчастного случая, который произошел в этом доме лет тридцать тому назад?

— Здесь это сложнее, чем у вас. Особенно если эта трагедия не приобрела, так сказать, официального характера, если не было проведено расследование. Я знаю, что во Франции можно было бы в комиссариате полиции разыскать следы всех жильцов этого дома или упоминания об их смерти.

— Значит, вы тоже думаете…

— Ничего я не думаю. Повторяю, расследование веду не я. Меня бросили на другое дело, которое отнимет у меня несколько недель, если не месяцев. Сейчас мы выпьем коньяку, и я позвоню коллеге. Между прочим, я знаю, что сегодня он ездил в иммиграционное бюро. Там есть список всех, прибывших в Соединенные Штаты. Постойте… Вот что я записал на клочке бумаги.

Все те же небрежные жесты — О'Брайен как бы хочет умалить значение того, что сделал. А может, в этом больше скромности по отношению к Мегрэ, чем административной осторожности?

— Вот дата приезда Мора в Соединенные Штаты. Жоашен Жан Мари Мора, родился в Байонне, двадцать два года, скрипач. И название судна, давно уже не существующего: «Аквитания». Что касается второго «J», то речь тут может идти только о Жозефе Эрнесте Доминике Домале, двадцати четырех лет, родился тоже в Байонне. Записался не как кларнетист, а как композитор. Надеюсь, вы улавливаете разницу? Мне дали и другую справку — это, может быть, не так уж важно, но я думаю, что должен вам сказать. Через два с половиной года после прибытия в Америку Джоаким Мора, который теперь требует, чтобы его называли Джон Мора и который жил в Нью-Йорке на Сто шестьдесят девятой улице в известном вам доме, покинул Америку и отправился в Европу, где провел почти десять месяцев. Возвратился он на английском пароходе «Мултан». Не думаю, чтобы мой коллега потрудился запросить Францию. Но, зная вас…

Мегрэ подумал об этом в ту самую минуту, когда его собеседник упомянул Байонну. Мысленно он уже составил телеграмму в байоннскую полицию:

«Прошу срочно сообщить все сведения Жоашене Жане Мари Мора и Жозефе Эрнесте Доминике Домале выехавших Франции… году…»

Мысль заказать выдержанный арманьяк в бокалах, специально предназначенных для дегустации, принадлежала американцу. И он же первым закурил трубку.

— О чем вы думаете? — спросил он, видя, что Мегрэ сидит задумчиво и неподвижно, вдыхая аромат коньяка.

— О Джесси.

— И что вам неясно?

Это было похоже на игру: у одного вечная улыбочка, словно держащаяся на резинке для вящей предосторожности, у другого — притворно недовольная хмурая гримаса.

— Да вот: чьей матерью она была?