Игрок 1. Что с нами будет? - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Коупленд cтр.№ 47

Интересно, что делает мой комочек ДНК. Может быть, спит? Может ли спать яйцеклетка? Могут ли сперматозоиды спать и видеть сны? Если брать их по отдельности, они составляют лишь половину целостного существа. Значит, они не живые? Разве неживое способно видеть сны? Мне кажется, что граница между живым и неживым — не такая уж четкая, как нам всегда представлялось.

Кроме звуков природы, здесь, внутри дыры Даффи Дака, есть еще только проклятия и молитвы. Других звуков здесь нет. Лишь проклятиям и молитвам под силу проникнуть в пространство, где я нахожусь. Быть может, молитвы создают электрические поля? И таким образом пронизывают вселенную? Кто знает? Я совершенно не представляю, каким образом сотовые телефоны соединяли меня с операторами в Мумбаи, но ведь соединяли же. Бедное человечество. Молится и сыплет проклятиями, молится и сыплет проклятиями. Что с нами будет как с биологическим видом?

С другой стороны, я за нас не волнуюсь. Если мы смогли вывести такс из волков всего за десять поколений, можно представить, на что мы способны за миллиард лет. Ни к чему ломать голову, размышляя о том, как распорядился бы этим миллиардом лет Господь Бог. Человечество существует недолго. На каждого ныне живущего на Земле приходится девятнадцать умерших — тех, кто жил до нас. Это не так уж и много на самом деле, и, может быть, срок, отпущенный человечеству, изначально был очень недолгим. Люк прав: человеческая ДНК — это действительно катастрофа во многих смыслах. Я слышала, как он это сказал. Перед тем как попала сюда. То есть я думаю, что это слова Люка. Они с Риком были одеты одинаково, оба — в барменской униформе. Я уже говорила, но все равно повторю: почему люди не носят бейджики с именами?

Интересно, а что сказал бы Бог об эволюции? Почему никто не задавался этим вопросом именно в такой формулировке? Возможно, Бог здорово повеселился, наблюдая, как где-то с середины XIX века люди грызутся, вопят и спорят, ломают копья и суетятся вокруг эволюции. Бог создал нашу ДНК и, таким образом, создал нас. Но это не важно. Важно, что Он привел нас к той точке, где мы сейчас. Или не Бог, а наша ДНК. Независимо от того, веришь ты или не веришь, результат все равно один и тот же.

Думаю, настоящее веселье начнется тогда, когда мы освоим клонирование. Представьте, что вы работаете в лаборатории в 2050 году и во время обеденного перерыва создаете себе пра-пра-пра-правнука. Или какие-нибудь шантажисты держат в заложниках вашу щетку для волос и угрожают вам типа: «Отдай нам все свои деньги, иначе мы сделаем десять копий тебя — и убьем их всех». А промышленные магнаты переписывают завещания, с тем чтобы передать все свое состояние себе же — из раза в раз, на веки вечные. Представьте себе, вы рождаетесь, и по достижении какого-то возраста получаете «руководство по эксплуатации», составленное предыдущими версиями вас самих, типа справочника автовладельца, что прилагается к «фольксвагену джетта» 2011 года выпуска. Представьте, сколько времени нам сберегут и от скольких проблем нас избавят такие инструкции: от напрасных надежд, от неосуществимых мечтаний, от бездарной потери времени. Может быть, именно так мы и будем эволюционировать, развиваться, идти вперед — путем избирательных мутаций, которые помогут нам выбраться из теперешней катастрофической ситуации. Потому что мутация сама по себе нас не спасет. Для того чтобы выжить на этой планете, мы должны как-то ускорить естественный ход вещей. Нам нужна технология, и — хвала небесам! — технология есть неизбежный результат действия нашей капризной ДНК. Я уверена, что у разумных существ на других планетах тоже есть кривые роста, в точности как у нас, и, может быть, они уже опередили нас на пути эволюции, но инопланетяне не будут решать наши проблемы. Мы должны справиться с ними сами.

Когда я была совсем юной, я верила в Супермена. Он был инопланетянином. Таким же, как я. Мне нравилось верить, что я тоже с какой-то другой планеты, потому что тогда я не была бы «красивой» девушкой, застрявшей в североамериканском предместье в начале двадцать первого века, — красивой девушкой, которая не различала лица людей, и могла заснуть, только когда укрывалась десятью одеялами, и кричала, если картошка у нее на тарелке соприкасалась с мясом. И чей папа считал, что она — не настоящее человеческое существо. Но если бы я прилетела с другой планеты, как Супермен, тогда все, что я делала, было бы сверхъестественным и исполненным смысла. Каждое мое действие, даже самое банальное и простое, было бы удивительным и волнующим. Помню, как на уроке биологии я наблюдала за тем, как окукливаются гусеницы тутового шелкопряда. Представьте, что вы прилетели на Землю с другой планеты и вам показали бабочку и гусеницу. Вы бы смогли догадаться, что это одно и то же создание? Вот кем я была: инопланетянкой. Разумеется, Супермен — существо анатомически невозможное, и я давно уже не ощущаю с ним сходства. Но тогда кто я? Иногда мне кажется, что люди вообще не существуют как отдельные личности. Есть лишь вероятность, что ты действительно будешь собой в каждый конкретный момент времени. Когда ты здоров, вероятность достаточно высока, но она уменьшается, когда ты болеешь. Также она уменьшается по мере старения. У тебя остается все меньше шансов оставаться «в себе». Если у человека болезнь Альцгеймера, как у отца Люка и мамы Карен, вероятность сохранить свою личность падает почти до нуля. А когда человек умирает, это уже полный нуль. Хотя вот она я, продолжаю мыслить и говорить. Так что, кто знает?

Как-то я не особенно весело все излагаю, да? С такими вещами лучше поостеречься. Может быть, я сейчас и в загробном мире, но то, чему нас учили на курсах социальной адаптации, похоже, крепко сидит у меня в голове. Я не хочу никого задеть или обидеть. Мне не нужны неприятности. Быть другой — очень трудно, а в условиях новой нормальности быть другой будет еще сложнее.

Новая нормальность.

Вы, люди, еще пребывающие на Земле, живете сейчас в ту эпоху, когда каждая характеристика человеческой личности привязана к определенному свойству мозга. Личность — игровой автомат наподобие «фруктовой машины», а лимоны, вишенки и колокольчики на вращающихся барабанах — это ваши антидепрессанты, ваша предрасположенность к шизофрении, ваше более развитое правое/левое полушарие, ваша склонность к тревожности, ваши проблемы в общении, ваше положение на шкале аутических и обсессивно-компульсивных расстройств. И к этому еще надо добавить глубинное воздействие информационных систем и механизмов, которые направляют взросление нашего мозга. Я могла бы продолжать до бесконечности, но тут главное помнить, что речь идет о живых, настоящих людях, а не об андроидах. И если тебе не хватает смелости посмотреть правде в глаза — правде о том, как устроены мы, люди, — значит, ты недостоин чуда, которое есть жизнь. Да, недостоин. Независимо от того, какую именно комбинацию вишенок и лимонов выбросил твой игровой автомат, создавая конкретно тебя. Знание собственных демонов не отпугнет твоих ангелов. И убить своих демонов ты не сможешь, и незачем делать из этого трагедию.

Разумеется, воспитание — важный фактор, влияющий на результат, выдаваемый игровым автоматом. Как и географический фактор, то есть место рождения. Однако в новой нормальности место рождения и воспитание утратят значение благодаря Интернету, коллективно удовлетворяющему потребности и осуществляющему мечты человечества в реальном времени. Если рассматривать мозг как устройство, посредством которого мы испытываем и проявляем свободу воли, то мы увидим, как выражение воли уже очень скоро усилится в невообразимых масштабах — и с ошеломляющей скоростью. Когда это случится, экономика перестанет быть способом перераспределения материальных ресурсов и денежных средств. Она станет способом перераспределения времени и свободы выбора. Делать покупки — это не творчество. Мы все летим в одном самолете, и в нем только что упразднили первый класс и бизнес-класс.