О, Мари! - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Енгибарян cтр.№ 136

– Друзья, не пропустите меня без очереди? Мне нужно только спросить.

Проход был свободен, я просто хотел проверить свои наблюдения. Не получив ответа, еще громче повторил вопрос. Люди отвернулись, делая вид, что не слышат. Я спокойно подошел к стойке, отделяющей дежурных от очереди.

– Думает, что, если в дубленке, имеет право без очереди лезть! Стойте на своем месте! Вы не лучше нас, – пробурчал мужчина средних лет с физиономией типичного хозяйственника, проводящего значительную часть времени в командировках. Причем его тон был скорее рассуждающим – видимо, мужчина опасался конфликта с незнакомым молодым человеком, уверенным и хорошо одетым, – не дай Бог, разозлится и устроит мордобой.

Да, ничего не меняется. Первая мысль была верной, не стоило зря экспериментировать. Везде одно и то же, хоть в Москве, хоть в Туле.

– Не видите табличку? Или читать по-русски не умеете?

Я решил сыграть иностранца и сделал недоуменный вид:

– Бонжур, мадам! Я из Парижа. Потерял мою группу. Ищу их. Разве они не здесь?

– Надя, – обратилась одна из дежурных к напарнице, – тут, похоже, иностранец от группы отбился. Позвони в «Интурист», скажи, что их потерянная овечка у нас.

Как они начали меня обхаживать! Какие душевные, милые и добрые были у них лица! Меня провели в служебное помещение, усадили в кресло, угостили чаем с тульскими пряниками, начали звонить в разные места. Как же у нас уважают иностранцев и как презирают своих! Спасибо Мари, что выучила меня французскому хоть на троечку. Вот только к чему это дурачество, эти психологические эксперименты? Получается, если я уеду за рубеж, женюсь на Мари и стану иностранцем, сразу стану на голову выше, чем эти люди из очереди. Куда бы я ни пришел, всюду мне будет оказан несравнимо более уважительный прием – ведь за мной другое государство, посольство, в конце концов, общество соответствующей страны! А здесь я один. Абсолютно один. Здесь я не нужен никому, кроме нескольких самых близких людей. Печально!

Дверь открылась, и в комнату, снимая на ходу цигейковую шубу, решительно вошла стройная женщина лет тридцати пяти – тридцати семи, в прокурорской форме с двумя большими звездами на петлицах. Обхаживающие меня дежурные вскочили и вытянулись по струнке.

– Скороходова Ольга Викторовна, заместитель начальника следственной группы. Я заметила вас еще в холле. Узнала сразу, так как все личные дела и фотографии находятся у меня. Когда вы задержались, решила выяснить, что случилось. В чем дело?

– Провожу психологический эксперимент, – честно признался я.

– Да он прикидывался иностранцем! – возмутились дежурные.

– Хотел выяснить, почему здесь так искренне и беззаветно уважают иностранцев и с таким презрением относятся к советским гражданам.

– Вы это серьезно? Или решили схохмить?

– Всего понемножку, – я не смог скрыть улыбку.

– Согласно характеристике, вы опытный и грамотный следователь. Но объяснение вашему поведению мне трудно найти.

– Что поделаешь, дурная наследственность. Доложите начальнику – он и найдет ответы. Мадам, чего вы ждете? – повернулся я к дежурной. – Дайте мне ключ от моего номера.

– Фамилия?

– Старший лейтенант Ариян.

Когда я в сопровождении женщины-прокурора покинул комнату дежурных, одна из стоявших в очереди женщин позлорадствовала:

– Так ему и надо! Хамло!

– Пардон, мадам, – шутливо поклонился я. – Пардон, пардон…

– Похоже, с вами не соскучишься, – холодно заметила Скороходова. – А работа сложная и тяжелая.

– Коммунисты трудностей не боятся.

– Шутить изволите?

– Нет, я совершенно искренен, как настоящий ленинец. Трудностей я не боюсь, а работать стараюсь весело, чтобы мой задор передался другим.

– А ведь с виду интеллигентный, разумный молодой человек… Постарайтесь так не шутить с начальником. Ваш бьющий через край юмор может оказаться ему непонятен.

– Спасибо, Ольга Викторовна, за доброе отношение. А если серьезно – рад знакомству. Надеюсь, работой смогу искупить свою вину.

Когда через полчаса, приняв душ и переодевшись, я спустился в буфет перекусить, очередь все так же безмолвно стояла в холле. Людей в гостиницы обычно заселяли поздней ночью, когда становилось ясно, что забронированные номера остались свободными. Всякий, кто хоть раз оказывался в ситуации, когда после полуночи швейцар и милиция выгоняли людей, иногда с детьми, из холла гостиницы, даже если на улице стоял двадцатипятиградусный мороз, понимает, что значит не суметь заселиться. Неудачники были вынуждены ловить такси и за двойную цену отправляться на окраины города, где бабули сдавали скромное жилье на ночь или на пару дней, или находить приют в вокзальных залах ожидания, кишащих карманниками, проститутками и бродягами, в ужаснейших санитарно-гигиенических условиях. Такая картина была особенно характерна для Москвы, которая из-за чудовищной централизации всего и вся превратилась в скопище обозленных людей, приезжающих туда за продуктами, чаще всего за колбасой или мясом. Иногда я задавался вопросом: возможно ли такое в Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке? В таком виде – нет. Бомжи и бездомные есть везде. Но это, как правило, психически неуравновешенные люди, не желающие пользоваться существующими приютами и социальным жильем, тогда как миллионы жителей СССР, стоящие в очередях за местами в гостинице, продуктами, одеждой и прочим, были вовсе не бездомными и не умалишенными – а просто гражданами огромной, холодной, жестокой и демагогической страны.

* * *

Все мы, кроме начальника и его заместителя, уже известной мне Ольги Викторовны, были размещены в однокомнатных двухместных номерах. К великому моему огорчению, моим соседом оказался следователь из Киева Валентин Коробко – молодой человек года на три-четыре старше меня, низкорослый, темноволосый, худой и кривоногий, с глубоко посаженными маленькими глазками. Он сразу же мне активно не понравился, и, похоже, это чувство было взаимным. Зайдя в номер, я увидел, что он уже там – должно быть, заселился, когда я внизу валял дурака, ставя свой сомнительный психологический эксперимент. Бо’льшая часть единственного шкафа была занята брезентовым плащом, бушлатом, какими-то ватниками, высокими болотными сапогами, дурно пахнущими нестираными свитерами и прочим барахлом. Из-под кровати торчали упакованные лыжи, а в углу стояло охотничье ружье в чехле.

– Заходи, генацвале! [40] Что стоишь? Бросай якорь вот здесь, – Коробко, не вынимая сигареты изо рта, указал на кровать под окном. – Охоту любишь? А я, генацвале, заядлый охотник. Надеюсь, хоть по воскресным дням удастся выезжать. Ребята мне сказали, что по берегам Упы [41] , особенно в устье Оки, полно дичи, до хрена можно настрелять. Перед тем как сюда приехать, я все разузнал! Вообще люблю все знать, все изучить и всюду влезть. Однокурсники меня за это Сперматозоидом прозвали. Ха-ха-ха!