Лицо ее закройте - читать онлайн книгу. Автор: Филлис Дороти Джеймс cтр.№ 29

Узнать, почему вы вышли тогда из коми­тета, ну и так далее.

– А как они до этого докопались?

– Какой-то болван слишком болтлив. Удивительно, как это люди не умеют дер­жать язык за зубами, особенно с полицей­скими. Этот малый Далглиш спросил меня, почему вы не состоите в комитете приюта святой Марии, когда практически все в округе под вашим неусыпным оком. Я сказал ему, что вы вышли два года назад из комитета, когда у нас там были неприятности, есте­ственно, он захотел узнать, какие имен­но. Спросил, почему мы тогда не расста­лись с Лидделл. Я ответил ему: «Доро­гой мой, нельзя выбрасывать женщину на улицу, она же двадцать пять лет прорабо­тала. Да и не то чтобы она была действи­тельно нечиста на руку». Это мой принцип. Всегда был и будет. Может, она неакку­ратно вела бумаги, путала в счетах, но это не имеет ничего общего с намеренной бес­честностью. Я сказал, что мы пригласили ее на заседание комитета – очень все тихо и тактично было, а потом послали ей письмо, подтверждающее новые финансовые усло­вия, дабы избежать нечеткости. Отвратное письмо, в сущности. Я знал, вы тогда счи­тали, что мы должны передать приют мощ­ному, богатому комитету или какой-нибудь национальной ассоциации матерей-одиночек, вместо того чтобы приют был ча­стным предприятием и существовал на пожертвования; об этом я и сказал инспек­тору.

– Я считала, что настало время пере­дать трудную работу в руки опытных, зна­ющих людей, сэр Рейнольд, – ответила миссис Макси, проклиная себя за опромет­чивость, из-за которой она вновь оказалась втянутой в эту давнюю историю.

– Именно это я и имею в виду. Я ска­зал Далглишу: «Миссис Макси, безусловно, была права. Я не говорю, что она не пра­ва. Но леди Прайс прекрасно справлялась с приютом, она ведь фактически его осно­вала, и, естественно, я не хочу его нико­му передавать. И так столько мелких неза­висимых учреждений брошено на произвол судьбы. Самое важное – личное отноше­ние. Я не сомневаюсь, что мисс Лидделл совсем запутала счета. Слишком много ей приходится из-за них мучиться. Цифры – не женского ума дело». Он, конечно, со­гласился. И посмеялся от души.

Миссис Макси имела все основания по­верить этому. Картинка складывалась не очень привлекательная. Без сомнения, залог ус­пеха сыщика – способность найти общий язык со всеми. От души позабавившись, Далглиш принялся обдумывать новую вер­сию, миссис Макси не сомневалась в этом ни минуты. Но мисс Лидделл?! Кружки и чашки с питьем на ночь были приготовле­ны к десяти вечера. После этого мисс Лидделл все время была в поле зрения хозяйки дома. Они вместе стояли в прихожей и наблюда­ли, как сияющая, ликующая Салли несла кружку Деборы к себе. У мисс Лидделл, может, был бы мотив, если бы за словами Салли что-нибудь стояло, но нет доказа­тельств, что у нее был способ избавиться от Салли и уж тем более – случай восполь­зоваться им. Миссис Макси, никогда не любившая мисс Лидделл, все-таки надея­лась, что полузабытые унижения двухлет­ней давности умерли в Алисе Лидделл – не очень способной, не очень умной, но по натуре доброй и приветливой.

Тем временем сэр Рейнольд продолжал говорить.

– Между прочим, я не придаю значе­ния диким сплетням, что кружат по окру­ге. Люди любят болтать, так уж они уст­роены, но как только полиция найдет убийцу, сплетни погаснут. Будем надеяться, что у них дело двигается. Не забудьте дать мне знать, если что нужно будет. И не забудь­те получше запереться на ночь. Следующей может оказаться Дебора или вы. И вот еще что. – Голос сэра Рейнольда стал хруп­ким, в нем послышались заговорщические нотки, миссис Макси пришлось напрячь­ся, чтобы разобрать, о чем он. – Я о маль­чике хочу сказать. Милый малыш, я ви­дел его. Любовался им, он сидел в коляс­ке во время праздника. Я подумал сегодня утром, может, мы предпримем что-нибудь. Мало хорошего, коли мать потеряешь. Без отчего дома. Ему ведь нужен уход. Где он сейчас? С кем?

– Джимми отвезли в приют святой Марии. Самый лучший выход. Не знаю, что потом с ним будет. Все еще в себя не при­шли, не знаю, подумал ли кто о нем в этой суете.

– Всему свое время, дорогая. Всему свое время. Может, его кто-нибудь усыновит. Надо внести свою фамилию в список пре­тендентов. Я думаю сказать об этом мисс Лидделл.

Миссис Макси не нашлась что ответить. Она была больше осведомлена в правилах усыновления ребенка, чем сэр Рейнольд, и не была уверена, что он самая подходя­щая кандидатура на роль родителя. Если Джимми будут усыновлять, учитывая тра­гические события, окажется много желаю­щих. Она вот тоже беспокоится о будущем ребенка. Правда, она об этом не сказала, ограничилась замечанием, что родственники Салли могут усыновить мальчика, и, пока не станут известны их намерения, нельзя предпринимать никаких шагов. Не исклю­чено даже, что найдут его отца. Сэр Рей­нольд поднял миссис Макси на смех – ка­кой там отец, но дал обещание ничего не делать второпях. Еще раз постращав ее ма­ньяками-убийцами, он положил трубку. Вот уж поистине второго такого болвана, как сэр Рейнольд, во всей округе не сыщешь, подумала миссис Макси, и с чего это у него душа стала болеть за Джимми?!

Она со вздохом положила трубку и за­нялась дневной почтой. С полдюжины пи­сем было от друзей, которые, испытывая некую неловкость, выражали свое сочувствие и приглашали отужинать, подтверждая тем самым уверенность в невиновности Макси. Миссис Макси эта поддержка скорее раз­веселила, чем вселила бодрость. Следую­щие три конверта надписаны были незна­комым почерком, она нехотя вскрыла их. Может, лучше бьшо бы сжечь их, не вскры­вая, но кто знает, что там. Так ведь мож­но пропустить важное сообщение. К тому же мужественной женщине не следует бо­яться неприятностей, а Элеонора Макси была женщиной храброго десятка. Но в первых двух письмах не было ничего такого уж неприятного. Одно даже было ободряющим. Оно состояло из трех коротких, отпечатанных на машинке текстов, еще на нем в непо­нятном соседстве красовались малиновки и розочки, к письму также было присо­вокуплено, что претерпевший до конца спасется [14] .

В письме также содержался призыв со­действовать тому, чтобы эта благая весть была услышана, а потому тексты следовало пе­реписать и раздать попавшим в беду друзь­ям. Большинство друзей миссис Макси де­лились с ней своими горестями, и все-таки она выбросила письмо в мусорную корзи­ну не без угрызений совести. Следующее письмо бьшо запечатано в конверт, пахну­щий сиренью, оно бьшо от некой леди, которая сообщала о своих способностях эк­страсенса и готова была за денежное воз­награждение провести сеанс, во время ко­торого придет Салли и скажет имя убий­цы. Она была уверена, что сообщение Салли вполне устроит семейство Макси, другими словами, автор письма полагал, что они не знают, кто убийца. На следующем посла­нии была отметка местного почтового от­деления, оно сообщало буквально следую­щее: «Тебе мало было, что ты изводила ее до смерти непосильной работой, грязная убий­ца!» Миссис Макси внимательно разгляде­ла почерк, но не припомнила, видела ли она его раньше. Почтовый штамп говорил сам за себя, она поняла, откуда эти угро­зы. И решила пойти в деревню за покуп­ками.

В маленькой деревенской лавочке было более людно, чем обычно, и по тому, как смолк разговор, когда она вошла, она не сомневалась, о чем тут судачили. Тут были миссис Нельсон, мисс Поллак, старик Саймон с фермы «У плотины», которого считали самым старым в округе, в силу чего он полагал, что имеет все основания не следить за собой, одна-две женщины с соседних ферм, их лица и характеры, если они обладали таковыми, были ей совсем незнакомы. В ответ на ее приветствие собравшиеся про­бормотали: «Доброе утро», а мисс Поллак даже добавила: «Сегодня опять чудесный день, не правда ли?», и тут же, глянув торопли­во в прейскурант, спрятала вдруг вспыхнувшее лицо за коробками с сухим завтраком. Мистер Уилсон оторвался от своих счетов – он пока что как бы оставался за кулисами – и вы­шел, как обычно, само почтение, лично обслужить миссис Макси. Высокий, тощий, он смахивал на мертвеца, а на лице его за­печатлено было такое отчаяние, что трудно было поверить, что он вовсе не на краю разорения, а владелец вполне процветаю­щей деревенской лавки. До его ушей обычно доходило куда больше сплетен, чем до чьих-нибудь еще в округе, но сам он так редко излагал свое мнение, что его сентенции всегда слушали с величайшим почтением и непре­менно запоминали. Пока что он хранил молчание по поводу Салли Джапп, но это не означало, что он считает тему недостойной внимания; быть может, это он перед ли­цом внезапной смерти почтительно смолк. Ясно было, рано или поздно Уилсон вы­несет свой приговор, и в округе все очень удивятся, если приговор, вынесенный по­зднее по всей процедуре именем Закона, окажется иным. Он молча выслушал мис­сис Макси и начал обслуживать ее – свое­го самого почетного покупателя, а жен­щины стайками, невнятно попрощавшись, выползали или, скорее, выметались из лавки. Когда они ушли, Уилсон, оглядевшись с заговорщицким видом, воздел свои во­дянистые глазки к небу, словно ища бла­гословения Господа, потом перегнулся че­рез прилавок к миссис Макси.