Предатель памяти - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Джордж cтр.№ 120

Просто такая у них семейка подобралась, подумала про себя Либби. Да и вообще сейчас многие люди не знают своих родственников. Такие настали времена, как любит говорить ее папа.

— А почему ты не договорился с полицейским на завтра?

— Не хотелось откладывать. Я хочу знать, что происходит.

— О! Конечно.

Либби была разочарована. Она уже размечталась, как будет ухаживать за Гидеоном весь долгий, спокойный вечер. Что-то подсказывало ей, что проявление ласки и заботы о нем сейчас, когда он расстроен и подавлен как никогда раньше, может привести к возникновению между ними чего-то нового, к долгожданному прорыву в их отношениях. Вслух она сказала:

— Если только копу можно доверять.

— Доверять в чем?

— В том, что он расскажет тебе правду о твоем дяде. Он же коп.

Она пожала плечами и протянула руку к тарелке с печеньем. Гидеон сел за стол, взял в руки чашку, но пить не стал.

— А это как раз неважно.

— Что неважно?

— Неважно, правду он скажет или нет.

— Неважно? Как это? — не поняла его Либби.

Нанося удар, Гидеон смотрел ей прямо в глаза:

— Потому что я больше никому не верю. Раньше верил. А теперь понял, что все говорят неправду.

Казалось, дела и так уже шли хуже некуда, а вот поди ж ты.

Дж. В. Пичли, он же Человек-Язык, он же Джеймс Пичфорд, отключился от Сети, уставился на экран монитора и проклял все на свете. Наконец-то ему удалось вызвать Кремовые Трусики на разговор в чате, но, несмотря на полчаса уговоров и доводов, она не согласилась пойти ему навстречу. От нее всего-то требовалось дойти до полицейского участка в Хэмпстеде и потратить пять минут на разговор со старшим инспектором Личем, а она отказалась. Нужно было просто подтвердить, что она и мужчина, известный ей под кличкой Человек-Язык, провели вместе вечер, сначала в ресторане в Южном Кенсингтоне, а потом в тесном гостиничном номере, выходящем на Кромвель-роуд, где шум от нескончаемого транспортного потока перекрывал скрип кровати и крики удовольствия, издаваемые ею в результате тех его действий, на которые намекало его сетевое прозвище. Но нет, она не захотела сделать для него такой мелочи. И неважно, что благодаря ему она кончила шесть раз за неполные два часа, неважно, что он откладывал собственное удовлетворение до тех пор, пока она не обмякла и не взмокла от своих оргазмов, неважно, что он исполнил ее самые темные фантазии об утехах анонимного секса. Она отказалась открыться и «подвергнуть себя унизительному признанию перед совершенно незнакомыми людьми в том, какого рода женщиной я могу стать при определенных обстоятельствах».

«Да ведь я тебе тоже совершенно незнаком, ты, грязная сучка! — прорычал Пичли, правда только в голове. — Тебя же это ни на секунду не остановило, когда ты, задыхаясь, говорила мне, чего и как тебе хочется!»

Она как будто прочитала его мысли, хотя он не отразил их на экране. Она написала в ответ: «Дело в том, Язык, что мне придется назвать им свое имя. А для меня это невозможно. Только не мое имя. Только не с нашей желтой прессой. Прости, но ты должен понять меня».

И тогда он понял, что ошибся. Она не разведенная женщина. Она не женщина преклонных лет, которая отчаянно нуждается в мужчине, чтобы доказать себе, что в ней еще что-то есть. Нет, оказывается, она — женщина преклонных лет, которая ищет острых ощущений, чтобы не закиснуть в рутине брака.

Вероятно, этот брак был давнишним союзом, и не с кем попало, не со среднестатистическим гражданином, а с кем-то известным, с кем-то важным: с политиком или с актером, а может, с преуспевающим бизнесменом. И если она сообщит свое имя старшему инспектору Личу, то оно, несомненно, очень скоро просочится сквозь пористую субстанцию, именуемую в полицейском участке иерархией власти. Просочившись же, оно в мгновение ока станет достоянием информатора, работающего изнутри. Ведь в каждом участке найдется жадная рука, готовая принять деньги от газетчика, который мечтает сделать себе имя, полоща чье-то грязное белье на первой странице своей скандальной газетенки.

Сука, думал Пичли. Сука, сука, сука. Что ж она раньше об этом не думала, когда встречалась с ним в ресторане, а, миссис Кремень? Разве не догадывалась о том, каковы могут быть последствия ее появления там, одетой как миссис Скромница, миссис Старомодная Тетя, миссис У Меня Никакого Опыта С Мужчинами, миссис Пожалуйста Пожалуйста Покажите Мне Что Я Все Еще Желанна Потому Что Мне Так Давно Этого Хотелось? Разве ей в голову не приходило, что когда-нибудь придется сказать: «Да, признаюсь, я была в ресторане " Королевская долина", выпила и поужинала с совершенно неизвестным мне мужчиной, о встрече с которым договорилась в чате, где люди скрывают свое настоящее имя и делятся своими фантазиями о разнузданном, сладострастном, истекающем соками сексе»? Разве не предполагала, что ее могут попросить рассказать о тех часах, которые она провела, раскинувшись на жесткой гостиничной кровати, голая и с мужчиной, чьего имени она не знала, не спрашивала и не хотела знать? Что ж она раньше ни о чем таком не подумала, корова безмозглая?

Пичли отъехал на стуле от компьютера, поставил локти на колени, уронил лицо в ладони и вцепился пальцами в волосы. Она могла бы помочь. Конечно, ее свидетельство в полиции не явилось бы окончательным решением его проблемы с полицией — неподтвержденным оставался период между их уходом из гостиницы и его прибытием на Кредитон-хилл, — но оно стало бы началом, стало бы жирным плюсом в его пользу. А так в его активе было очень немногое: его ничем не подтвержденные слова, намерение придерживаться этих слов, крайне маловероятная возможность того, что ночной администратор в «Комфорт-инн» вспомнит о его, Пичли, посещении гостиницы именно два дня назад, не спутав с дюжинами других случаев, когда принимал из его рук деньги за кратковременный постой, и надежда на то, что полиция, увидев его бесхитростное лицо, поверит его словам.

Его положение отнюдь не облегчалось тем, что он знал женщину, погибшую на его улице да еще с его адресом в сумочке. И уж совсем нехорошо выглядел тот факт, что когда-то он имел отношение — пусть и весьма отдаленное — к ужасному убийству в семье той женщины, произошедшему как раз тогда, когда он жил в ее доме.

В тот далекий вечер он услышал вопли и тут же прибежал узнать, в чем дело, потому что узнал кричавшего по голосу. Когда он прибыл на место, все остальные уже были в сборе: мать и отец ребенка, дед, брат, Сара Джейн Беккет и Катя. «Я не оставляю ее больше чем на минуту! — исступленно верещала Катя, выкладывая эту информацию перед каждым, кто подбегал к двери в ванную. — Я клянусь. Я не оставляю ее больше чем на минуту!» Потом появился Робсон, учитель музыки, схватил ее за плечи и повел прочь. «Вы должны верить мне!» — кричала она и продолжала кричать, пока Робсон тащил ее за собой вниз по лестнице.

Поначалу Пичли не знал, что происходит. Он не хотел знать, это было выше его сил. Он уже слышал, что Катя имела неприятный разговор с родителями ребенка и что ее уволили. Меньше всего на свете хотелось ему размышлять над возможной связью того разговора, увольнения и причины увольнения — о которой он подозревал, но отказывался признавать даже в мыслях, — с тем, что находилось сейчас за дверью в ванную комнату.