Муж и жена - читать онлайн книгу. Автор: Уилки Коллинз cтр.№ 52

— Гром и молния, Джулиус! Смерть и кровь! Что-нибудь стряслось?

Отдышавшись, Джулиус первым делом привел в порядок костюм, несколько помятый бесцеремонным обращением поклонников Джеффри. Этот маленький сноб, у которого мышцы были развиты ровно настолько, чтобы снять с полки словарь, а физические упражнения ограничивались единственно игрой на скрипке, нимало не был устрашен оказанным ему, мягко говоря, не очень деликатным приемом. Напротив, он выказал ему откровенное презрение.

— Ты их не испугался? — спросил Джеффри. — Мои парни — народ грубый, но не злой.

— Нисколько не испугался, я только подумал: если английские колледжи и университеты выпускают столько идиотов, долго ли эти колледжи и университеты продержатся?

— Полегче, Джулиус, полегче! Если они услышат, что ты говоришь, они вышвырнут тебя из окна.

— Что еще укрепит мое мнение о них.

Тем временем толпа, видя, но не слыша разговора братьев, начала приходить в волнение, не скажется ли этот разговор на судьбе Фулемского бега. Многоголосый рев воззвал к Джеффри: если что не так, стоит ему только сказать… Успокоив своих почитателей, Джеффри повернулся к брату и благодушно спросил, какого лешего ему здесь надо.

— Я должен кое-что сказать тебе перед возвращением в Шотландию, — ответил Джулиус. — Отец дает тебе последнюю возможность наладить отношения. Если ты ей не воспользуешься, двери его дома, равно как и моего, закроются для тебя навсегда.

Нет ничего более замечательного, чем способность нынешних молодых людей выказать здравый смысл и решимость перед лицом обстоятельств, представляющих угрозу их материальным интересам. Нет, Джеффри не возмутился тоном брата, напротив, он тотчас спустился с пьедестала в прямом и переносном смысле и безропотно подчинился человеку, от которого косвенно зависела его судьба, Точнее сказать, — судьба его кошелька. Через пять минут собрание великанов, получившее заверения, что Фулемскому бегу ничего не грозит, было благополучно распущено; и братья уединились в один из номеров гостиницы.

— Выкладывай, что хочет отец! — потребовал Джеффри, — и если можешь, покороче.

— Дело не займет и пяти минут, — уверил его Джулиус, — я вечером возвращаюсь домой с почтовым поездом, а у меня еще много дел в Лондоне. Отец мне сказал буквально следующее: «Если Джеффри женится, конечно, с моего одобрения, то двери моего дома опять для него откроются». У матушки есть на примете хорошая партия. Рождение, красота, богатство — вот что подносится тебе на тарелочке. Женишься, и ты опять сын лорда Холчестера. Нет — пеняй на себя.

Нельзя сказать, что предложение отца очень обрадовало Джеффри. Вместо ответа он грохнул об стол тяжеленным кулаком и обрушил проклятия на голову некой особы, не назвав, впрочем, ее по имени.

— Мне нет дела до твоих постыдных связей, — продолжал Джулиус. — Я только передал тебе условие отца, а там уж решай — согласиться на это условие или нет. Партия, которую матушка нашла тебе, — это миссис Гленарм, урожденная Ньюэнден, потомок одной из старейших английских фамилий. Молодая, бездетная вдова, ее покойный муж был крупный фабрикант. В миссис Гленарм соединились родовитость с богатством. Ее чистый доход — десять тысяч фунтов в год. Если на твое счастье она не откажет тебе, отец согласен увеличить ваш доход до пятнадцати тысяч. Матушка высокого мнения о ее достоинствах. Моя жена знакома с ней. Миссис Гленарм бывала на наших приемах в Лондоне. Я слыхал, она сейчас гостит у друзей в Шотландии. Вернувшись домой, я распоряжусь, чтобы ей было послано приглашение. Дело за тобой — постарайся произвести на нее благоприятное впечатление. А пока подчиняйся распоряжениям отца, если, конечно, принимаешь главное условие.

— Если она не клюнет на парня, который побежит в Фулеме, — Джеффри пропустил мимо ушей конец тирады, — найдется много других, которые клюнут. С этой стороны все в порядке. Трудность заключается в другом.

— Я повторяю, до твоих трудностей мне нет дела, — продолжал Джулиус. — Остаток дня подумай над моими словами. Если решишь принять предложение отца, жду тебя вечером на вокзале, поедем в Шотландию вместе. Тогда я поверю, что твое решение твердо. Ты вернешься к леди Ланди, продолжишь прерванный визит. Мои интересы требуют, чтобы ты относился к людям, имеющим вес в графстве, с должным почтением. Жена пошлет приглашение леди Гленарм, чтобы к твоему возвращению она уже гостила у нас. Если ты вечером приедешь на вокзал, мы с женой сделаем все, чтобы помочь тебе. Если я поеду один, тебе больше в моем доме делать нечего. Я вычеркну тебя из своего сердца.

С этими словами он простился с братом и покинул гостиницу.

Оставшись один, Джеффри раскурил трубку и послал за хозяином.

— Возьмите мне лодку, хочу погрести час-другой вверх по реке. И бросьте в лодку полотенца. Может, я еще и поплаваю.

Хозяин почтительно выслушал распоряжение и в ответ позволил себе предостеречь знатного гостя.

— Только ради бога не выходите через парадную дверь, сэр! Толпа сильно возбуждена. Полиция не может гарантировать вам безопасность.

— Ладно, выйду через черный ход.

Джеффри повернулся и вышел из комнаты. Какие же трудности стояли у него на пути к райским кущам, которые посулил ему брат? Состязание? Нет, разумеется. Спортивный комитет обещал отсрочить день состязания, если он пожелает, а месяца тренировок будет для него вполне достаточно. Может, он сомневался, сумеет ли покорить сердце миссис Гленарм? Нисколько. Впрочем, для женитьбы годилась любая женщина, имей она капитал и отвечай условиям отца. Единственной препоной была женщина, которую он погубил. Анна Сильвестр! Как с ней поступить — это была неразрешимая для него трудность.

«Погребу немного, — сказал он себе, — тогда посмотрим, может, не так все и плохо».

Хозяин гостиницы с полицейским тайно проводили его к реке, обманув бдительность жаждущей видеть его толпы, запрудившей площадь перед гостиницей. Они стояли на берегу и любовались мощными и вместе изящными взмахами весел. Джеффри быстро уходил от них вверх по реке.

— Вот она, красота и гордость Великобритании, — мечтательно проговорил полицейский. — Пари уже стали заключать?

— Шесть к четырем, — ответил хозяин гостиницы. — И никого против.

Джулиус отправился на вокзал в тот вечер пораньше. Леди Деламейн очень волновалась. Джеффри может опоздать. Но младший брат был и должен всегда быть для него примером.

Первым, кого увидел Джулиус, выйдя из кареты, был его брат Джеффри. Он уже взял билет и оставил чемодан у кондуктора.

Библиотека в Уиндигейтсе была самой большой и красивой комнатой во всем доме. Два главных рода литературы занимали в ней подобающее каждому место. На полках, тянувшихся вдоль стен, скучали почтенные фолианты, которые человечество в большинстве своем не читает, зато относится с величайшим уважением. А на столах, расставленных там и сям, соблазнительно пестрели книжки, которые человечество по большей части не уважает, но которыми зачитывается. К первому роду причисляются исторические сочинения, древние авторы, биографии, памфлеты, эссе, словом — литература солидная, почитаемая, но почти не читаемая. Второго рода литература — самоновейшие романы, повсеместно читаемые, но мало кем почитаемые. В Уиндигейтсе, как и везде, историю относили к высокой литературе, поскольку она следует авторитетам, о коих нам мало что ведомо; а беллетристику — к литературе низкой, поскольку она следует природе, о коей ведомо и того меньше. В Уиндигейтсе, как и везде, вы бываете горды собой, если у всех на глазах зачитались историческим сочинением, и напротив, очень собой недовольны, если вас застали за чтением новомодного романа. Архитектурное решение библиотеки в Уиндигейтсе способствовало укреплению этого любопытного и очень распространенного вида человеческой глупости. Ряд мягких кресел в середине манил любителя высокой литературы явить миру воплощенную добродетель. А вдоль одной из стен уютные, скрытые портьерами ниши прятали от посторонних глаз любителя изящной словесности, резвящегося на стезе греха. Что до остальной обстановки, все было выбрано со вкусом и в надлежащем количестве. И высокая литература, и беллетристика, и великие писатели и менее великие — все были одинаково щедро озарены чистым потоком небесного света, вливавшегося в комнату через высокие окна, начинавшиеся от самого пола.