Наполеон. Книга 2. Стать Богом - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Пронин cтр.№ 26

При этих словах Остужев невольно напрягся, пытаясь в который раз ослабить веревки. Он всем сердцем ненавидел Колиньи так же, как во Франции, а потом в Италии и Египте.

— Да-да, — удовлетворенно кивнул скандинав. — И схватили мы вас согласно его инструкции. И связали, как он велел. И самое главное: развязывать вас запрещено, даже если вы станете умирать. Это создаст некоторые неудобства, в связи с тем, что вы пробудете у нас, может быть, недели, и при этом будете есть и пить... Но придется терпеть, мой друг!

«Запрещено обыскивать, вот как! — думал Остужев. — Это пока единственная хорошая новость. Колиньи знает, что при мне, и не хочет, чтобы предметом завладел чужой. Недели связанным! Да я и в самом деле умру, и если бы это было самым худшим...»

Его покормили и напоили. Ночь он провел в палатке с двумя головорезами. Когда Остужев, для пробы, попросился по нужде, они ничего не ответили, но подняли его как два санитара и вынесли из палатки. Связан он и правда был по особой инструкции Колиньи, и отправлению естественных надобностей ничто не мешало, если не считать двух держащих его мужчин.

К утру все тело нестерпимо ломило от вынужденной неподвижности. Александр попросил о встрече с вожаком, и тот вскоре пришел.

— Я умру, вы понимаете? Кровь не может бежать по венам, если я все время связан и неподвижен! — как можно спокойнее сказал Остужев своему мучителю. — Хоть закуйте меня в кандалы или заприте в колодки! Мне не дождаться Колиньи в таком состоянии.

— Вероятно, мсье Колиньи будет расстроен, — кивнул скандинав. — Но инструкции у нас самые четкие. Главное доставить ему вас и все, что при вас. Если есть угроза потерять вас — действовать так, чтобы исключить риск. Так что я педантично исполняю приказы Колиньи. Что до колодок и кандалов, то у нас их нет, и Колиньи о них ничего не говорил. Он сказал, что если мы поступим иначе, то, по всей вероятности, он лишится вас, а мы своих жизней. Я уже общался с мсье Колиньи, и у меня есть причины ему верить. Поэтому не отвлекайте меня больше по пустякам. Мы играем в кости.

В глазах мучителя читалось: «Да, ты умрешь в муках, ты скоро будешь умолять, чтобы я тебя освободил, предлагать мне неземные блага, но я ничего не сделаю, и мне это очень приятно. Потому что я люблю мучить людей, мне это просто нравится. Особенно, если за это хорошо платят».

О том, чтобы уснуть, вечером не могло быть и речи. От еды Остужев тоже отказался — а его и не уговаривали. Ночью он понял, что или никогда больше не будет грешить — если, конечно, каким-нибудь чудом останется жив — или станет атеистом, потому что кусочек ада он уже увидел. Кричать было бы унизительно, и он скрипел зубами, ворочался и терпел. Но до той минуты, когда он позвал бы вожака и рассказал ему, что именно скрывает сверток у него на груди, оставалось не так уж много.

А потом раздался тихий хрип.

Двое охранников, явно нарушая приказ, спали по очереди, меняясь через два часа. Тот, что спал сейчас, негромко похрапывал, а вот бодрствующий издал такой хрип, после которого уже не остаются в живых.

— Кто здесь? — едва слышно спросил Александр, напрягая в темноте зрение. — Отзовись!

— Потерпи, Саша. Сейчас...

И снова раздался хрип — Байсаков просто раздавил грудь второму негодяю. А потом за какую-то минуту легко разорвал на товарище множество прочных, переплетенных меж собой веревок.

— Идти не сможешь, и не пытайся. А я тебя и размять сейчас не могу — заорешь еще от боли, и конец нам. Так что терпи дальше, Саша, зубы сожми и терпи.

Байсаков взвалил Александра на плечо и выполз из палатки. Висящий вниз головой Остужев, как ему показалось, разглядел в траве трупы часовых. Потом они долго и тихо пробирались через лес, а потом еще час ехали на лошади. Только тогда Иван спешился и принялся разминать безвольные конечности Остужева.

— Можешь покричать. Только не слишком — ночь все-таки...

Остужев не кричал, а рычал, словно какое-то лесное чудовище. Вместе с кровью в каждую клеточку его кожи приходила боль, по сравнению с которой ночная казалась пустяком. Нескоро Остужев стал понимать, что говорит ему Байсаков.

— Все очень скверно оборачивается, Саша. Колиньи просто набил Россию своими людьми, они все тебя искали. И теперь, когда ты показался, они кинулись за тобой. В столицу ехать нельзя — всех наших сил не хватит тебя сберечь. Под конвой тебя, ты говоришь. Тоже нельзя. Что ж, поверю, раз такая охота. Ну, раз так, выход один — Кутузов.

— Кутузов?.. — удивленно прохрипел Остужев, кусая губы. — Но где он?

— Скоро будет здесь. Если не в Смоленске, так восточнее. Я узнал, будет приказ о его назначении главнокомандующим. Только бы армии соединились! Если в Смоленске не сумеют, то уж тогда в Москве. Лев прыгнул, вчера вроде Неман перешел, а теперь уже надо думать, как Москву оборонить. И мы с тобой знаем: никак. Если только... Кутузову ты доверишь то, что несешь?

— Да, Михайло Илларионовичу доверю... — простонал Александр. — Больше ничего не остается, но он сумеет, он нас спасет. Сам я только все погублю.

— Соображаешь, значит! — одобрительно кивнул Иван. — Тогда на коня, светает уже. Тут недалеко драгуны наши стоят, они защитят.

* * *

Ставка Императора расположилась в Витебске. Колиньи ворвался в кабинет Императора без доклада и замер в дверях, сверкая глазами. Ни слова не сказав, Наполеон оторвался от карты и, сделав знак генералам оставаться на своих местах, отвел помощника в сторону.

— Говорите быстро, без драматических эффектов!

— Его схватили! — ноздри Колиньи возбужденно раздувались. — Его схватили, и если я потороплюсь, то застану его живым. Или нет, но это не важно!

— Как не важно?! — Бонапарт едва не ударил Колиньи от негодования. — Что, если с ним нет предмета?

— На его груди какой-то сверток, — быстро заговорил авантюрист. — Глаза одного цвета, и, похоже, он так и не решился его использовать. Но сверток! Конечно, следуя моим приказам, наемники туда не заглядывали, но он есть, мой Император! Я уверен.

— Спешите, Жерар! — Бонапарт глубоко вдохнул, успокаивая нервы. — Сверток сразу заберите, и, прошу вас, тоже в него не заглядывайте. Если Остужев жив — доставьте мне его живым. В случае чего, вы ведь справитесь?

— Наши силы равны! — Колиньи коснулся груди, где покоился его верный предмет. — Я сделаю все, что в моих силах.

Он повернулся, и никого не стесняясь, выбежал из кабинета. Император не спеша вернулся к карте, расстеленной на большом столе. Теперь надо было просто действовать, и если предмет окажется у него... Никто и никогда еще не был так велик. А впрочем, уже и не будет. По пути Бонапарту попалась на глаза собственная походная сабля, висящая на спинке стула. Он машинально взял ее, и вдруг, неожиданно для самого себя, швырнул на карту.

— Здесь закончится кампания 1812-го года! — сказал он.

— Браво, мой Император! — зааплодировал Мюрат. — Мы не можем больше наступать с такой скоростью.