Ветер времени - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Балашов cтр.№ 99

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ветер времени | Автор книги - Дмитрий Балашов

Cтраница 99
читать онлайн книги бесплатно

Нойоны склонили головы. Тебризцы гадали, что будет, кутая руки в рукава халатов и ожидая решения повелителя Золотой Орды.

– Стащите его к канаве и перережьте горло! – приказал Джанибек.

Нукер сильно дернул сзади за веревку. Ашраф выкатил кровавые бессмысленные белки, прорычал что-то неразборчиво, раздирая черный пересохший рот. Его, упирающегося, поволокли со двора, как барана.

Скоро визг и хрип послышались там, за стеной, и палач внес отрезанную голову Ашрафа, с которой еще капали густые темные капли, расплющиваясь о плиты двора в маленькие темно-красные солнца. Показал с поклоном Джанибеку, потом, обернув лицом, всей толпе воинов и придворных, заполонивших двор. Ропот, единый вздох прошел по толпе. Джанибек слегка склонил чело и положил в рот еще одну виноградину.

Голову унесли. Что-то бормотали, кланяясь в пояс, улемы. Бердибек пошел следом за головой, верно, еще не насытясь жестоким зрелищем.

Джанибек не слушал улемов, задумчиво глядя на тоненькую кровяную дорожку, темнеющую прямо на глазах. Явился раб с кувшином воды и шваброю, которой начал, поливая водой, чистить камни двора.

Джанибек положил в рот еще одну виноградину, и вдруг его всего передернуло от резкого, мгновенного ощущения кислоты.

Он отпустил улемов, из уважения приложив на прощание руку к груди, и, пока расходились его воины, нойоны и стража, продолжал сидеть на подушках, выпрямившись и полузакрыв глаза.

К вечеру духота становилась решительно невыносимой. Он вновь посмотрел на безупречные узорные восьмигранники ковровой стены, на эту совершенную рукотворную красоту райского сада, сада невозможной мечты, приснившейся истомленному жителю пустыни, на ряды узорных айванов, прекрасных и таких чужих для него, и понял, что надо скорей возвращаться к себе в Сарай, в степь, иначе этот жаркий рай обессилит его и убьет. К тому же теперь, после казни Ашрафа, ему в Тебризе стало уже совсем нечего делать.


В Сарай на этот раз Алексий отправился на корабле. Путешествие водою сулило телу покой, потребный для молитвенного и иного сосредоточения.

Что надобно, дабы излечить человека от неизвестной тебе болезни? Излечить болящего, коему не сумели помочь многоумные арабские врачи? Излечить царицу, от коей при успехе или неуспехе лечения зависит твоя судьба и – более того – судьба русской церкви, а значит, судьба всей Руси?

Господь требует от верных своих не токмо веры, но и дел. И дел – прежде всего. (Об этом – половина евангельских притчей!) Человек должен до предела напрячь усилия свои и при этом еще и верить.

Ленивые (или те, кто принадлежит к угасающей нации) полагаются обычно на нехитрое правило: «Бог даст!» (И ежели не «дает» – начинают сомневаться в Боге.) Алексий был человеком рассветной поры. Он деятельно собирал лекарства. Продумывал заранее, как приуготовить мнение народное. Вспоминал греческие схолии, прослушанные в Цареграде. Всего этого требовал от него Господь, велящий неукосневать в трудах.

Было чудо. Сама собою загорелась свеча в церкви. Свечу эту он, Алексий, раздробив, раздал народу, и о том повестили по всем храмам Москвы. Были иные приготовления, о коих столь широко не разглашалось и не записывалось во владычном летописании. Лучшие целители русских монастырей, которым не раз приходилось лечить трахому и нервную слепоту, помогали Алексию. Пригодилась и греческая наука, труды Галена и Гиппократа, великих мужей древности, с трудами коих он знакомился в Константинополе.

Перед самым отъездом пришел монашек из-под Боровска, стараниями Алексия тихо присоединяемого к московскому уделу, с мазью, полученной им из каких-то особых лишайников и мхов. И хотя секрет мази был перенят от колдуна-язычника, Алексий, помолясь, принял и это средствие, сверхчувственно догадав о спасительной силе незнакомой целебной смеси.

Но и лекарство еще не все и порою даже не главное в излечении болезни. Главное – это сам врач, его состояние, его воля, его умение ободрить больного и велеть тому, заставить выздороветь. И для ниспослания этой-то, данной свыше, силы врачевания, проще сказать – для укрепления духа своего, Алексий молился в продолжение всего долгого пути до Сарая.

Проходили рыжие осенние берега, а он молился. Ставили косой парус, ловя ветер, или опускали в воду весла – митрополит был нем и недвижен, он беседовал с Господом. И текла река, и шли дни, приближая час его славы или позора…

«Дай, Господи! Не мне, не мне! Но земле моей и языку русскому!»

В каждом деле, труде, подвиге, в каждом замышлении человеческом всегда есть частица неуверенности: выйдет, не выйдет? И воин на бою или в поединке подчас вдохновляется как раз этою неуверенностью сражения, сосредоточивая волю свою к одолению на врага. В каждом деле, в каждом труде… Но вот когда даже нельзя сказать обрядовых слов: «Победить или умереть», когда и умереть-то нельзя, неможно, а надобно токмо победить, вот это-то и есть самое страшное, самая главная труднота, и тут-то и нужна, надобна, необходима духовная укрепа, даваемая молитвой и верой.

Станята, и на сей раз ехавший вместе с Алексием, чуя святительскую трудноту, как цепной пес охранял владыку от надоедливого внимания клирошан прежде всего. И Алексий то взглядом, то кивком головы благодарил своего придверника.

Миновали Коломну, прошли Переяславль-Рязанский, выплыли к Нижнему. Вот уже и Нижний Новгород исчезает за кормою паузка, и тянутся справа горы в шубе красных боров, а слева – широкая луговая сторона. Кормчий не отпускает правила – не сесть бы невзначай на песок! Волга сильно обмелела, и тут нужен глаз да глаз.

Трепещет, чуть посверкивая, теплый воздух, слоисто перемежаясь с речною влагою, тянут над головою птичьи стада. Повар в маленькой поварне на носу паузка стряпает очередную трапезу. Кто-то из корабельных, закидывая с борта уду, успел натаскать на уху крупных стерлядей. Течет мирная жизнь, и текут и текут, расступаясь все более, берега великой реки. Скоро Сарай!

В столице Золотой Орды Алексия встречают. Гонец, загодя посланный посуху, предупредил уже царицу Тайдулу и обслугу русского подворья.

Чалят паузок, выдвигают шаткие мостки так, чтобы можно было прямо с корабля соступить на сходни, сводят под руки. Весь берег в народе: тут и знатные татары, посланные царицей, и толпа купцов, ремесленников, рабов в рванине и опорках. И всем надобно хотя бы благословение митрополита, посланное хоть издали. И он благословляет, и крестит, и наконец-то соступает на берег и идет к возку, поставленному на колеса, оглядывая толпу и берег и недоумевая: отчего так тревожно-неуверенны встречающие его и что и с кем произошло? Жива ли царица? Воротился ли хан из Персии? Пахнет жаркою пылью, овцами, рыбой, потом и грязью собравшейся толпы.

Только дома, в горницах русского подворья, Алексий узнает местные новости. Царица жива и ждет его к себе. Хан воротился, но сейчас находится за городом, он болен, и к нему никого не пускают. За Бердибеком послано. Шепотом сообщают ему и причину болезни хана – безумие.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию