Вдали от того места, где я стоял, вздымались холодные скалы,
образуя причудливую террасу, окруженную гранитными бастионами. Там окутанные
туманом, скованные холодом горные пики, словно черные айсберги, вздымались в
небо, затянутое пеленой туч. Именно там я узрел источник этого пения, и волосы
зашевелились у меня на голове.
Я видел тени мертвых, которые то плыли, как клочья тумана,
то замирали, полускрытые темными скалами террасы. Я знал, что это мертвецы,
поскольку среди них я видел непрерывно жестикулирующего Ника-карлика, телепата
Майка Шендона, который едва не поверг в прах мою империю — человека, которого я
убил своими собственными руками. Среди них был и мой заклятый враг Данго-Нож и
Корткор Боджис — человек с компьютером вместо мозгов. Была и Леди Карль с
Алгола, которую я любил и ненавидел.
И тогда я воззвал к ней. К той, к кому, надеюсь, я имел еще
право воззвать.
И грянул гром. Небеса засверкали ярче, чем озеро кипящей
ртути. На мгновение я увидел ее там, среди водных просторов, в самом сердце
черного острова. Кати была вся в белом, наши глаза встретились и ее уста успели
произнести лишь одно-единственное слово — мое имя! И тут же оглушительный
раскат грома вновь перекрыл все остальные звуки, кромешная тьма опустилась на
остров, погрузив во мрак одинокую фигуру у подножия утеса. Кажется, это был я
сам.
Очнувшись, я долго не мог сообразить, что бы все это могло
означать. Так, лишь самые смутные догадки. И сколько я не ломал голову над
этим, но так и не смог ни черта понять.
Когда-то, давным-давно, я создал Остров Мертвых, почти
совсем как у Беклина. Тогда он мне понадобился, чтобы удовлетворить всех тех
бесчисленных призраков, что поселились в моей голове и бесновались там в
бесконечном танце. Это было нелегким делом, особенно, если учесть, что мыслю я,
в основном, на уровне дешевых иллюстраций. Так вот, всякий раз, когда я думаю о
смерти, а это случается довольно часто, два видения возникают в моей голове.
Первое — это Долина Теней — большое мрачное ущелье, что
начинается меж двух серых скал. Оно заросло зеленовато-серой травой, и чем
дальше скользит по ней взор, тем гуще тени, пока не разверзнется перед вами
абсолютная тьма межзвездного пространства. Точнее, беззвездного, потому, что
здесь нет ничего — ни звезд, ни комет, ни метеоров, ничего!
Второе — безумная картина Беклина «Остров Мертвых». То
место, которое я только что видел во сне.
Причем, Остров Мертвых представляется мне более зловещим и
мрачным. Долина Теней содержит хоть какой-то намек на умиротворенность.
Наверное, из-за того, что я не создавал Долину, не проливал свой пот, над
каждым нюансом ландшафта, выверяя каждую ноту его эмоционального звучания. Но
зато в самом сердце планеты, которая могла бы стать вторым Эдемом, много лет
тому назад я воздвиг Остров Мертвых, и он настолько врезался в мое сознание,
что я не мог ни на мгновение забыть о нем все это время. Более того, я сам стал
частью меня самого. И сейчас эта часть моего «Я» взывала ко мне единственным
доступным для нее способом — отвечая на мои молитвы. Это было предупреждением,
я чувствовал это. И в то же время Остров был своего рода знамением, смысл
которого со временем, быть может, откроется мне.
Хотя, эти чертовы знамения могут также хорошо запутать
человека, как и указать ему на что-то.
Но там, во мраке моих видений, была Кати. Она видела меня.
И, значит, есть еще надежда…
Я включил экран и стал рассматривать спирали света,
закручивающиеся как по часовой стрелке, так и против нее, вокруг невидимой
точки, лежащей прямо по курсу. Это были звезды, но только видел я их сейчас,
как бы изнутри пространства. Пока я висел таким образом, и вселенная проплывала
мимо меня, я чувствовал, как вспыхнул жир, заполнивший мою душу, как внутренний
огонь выжигал пласты десятилетий. И наконец тот человек, в облике которого я
жил так долго, умер. Но я чувствовал, что Великий Шимбо, Шимбо из Башни Темного
Дерева, Шимбо-Громовержец все еще жив!
Я смотрел на звездный волчок с благодарностью, печалью и
гордостью, как человек, проживший предназначенную ему жизнь и вдруг узнавший,
что это еще не конец, и что, возможно, ему предстоит еще одна попытка.
Немного погодя, космический водоворот всосал меня меня в
свой темный центр, где таился сон без сновидений — спокойный и мирный. Совсем,
как в Долине Теней.
Прошло недели две, прежде чем Лоуренс Дж. Коннер привел
«Модель-Т» в порт на Альдебаране-5, который назывался по имени своего
первооткрывателя — Дрисколл. Две недели я провел внутри корабля, хотя сама
фазоинверсия вообще не отнимает времени. Только не спрашивайте меня, почему. У
меня нет времени, чтобы писать научную диссертацию. Но реши вдруг Лоуренс
Коннер повернуть обратно, он смог бы еще пару недель позаниматься гимнастикой,
чтением и самоанализом. И прибыл бы назад в тот же день, когда Фрэнк Сандау
покидал планету, и только ближе к полудню, приведя всю живность в неописуемый
восторг. Однако Коннер такого решения не принял. Вместо этого он помог Сандау
организовать кое-какое дельце, связанное со всякими там вереском, шиповником и
прочими корешками. Разумеется, он не собирался заниматься никаким бизнесом, но
ему нужно было прикрытие, пока он распутывал ту запутанную головоломку, в
которой оказался. А может быть, это были кусочки разных головоломок,
перемешанные между собой? Кто знает.
Я облачился в белый тропический костюм и надел
солнцезащитные очки, потому что в небе было лишь несколько крошечных оранжевых
облачков, и солнце обрушивало на меня свои жаркие волны, которые разбивались о
белесые плиты тротуара, отражаясь от них струящимся вверх теплым воздухом.
Я взял напрокат глайдер и поехал в квартал, где селились
преимущественно художники. Это местечко называлось Миди, и было, на мой взгляд,
сверх меры пестрым и кричащим, а также слишком уж приморским. Все его здания —
башни, кубы, овоиды, что люди называли своими домами, офисами, мастерскими,
магазинами — были построены из особого материала стеклолита, который можно было
при желании сделать прозрачным или придать ему любой цвет и оттенок. Это
достигалось довольно простым вмешательством в молекулярные процессы.
Я искал улицу Нуаж, расположенную у самого моря, и мне
пришлось проехать через весь город, постоянно менявший свой цвет. Стены зданий
здорово напоминали мармелад — малиновый, земляничный, вишневый и так далее, со
множеством ягод внутри.
Я нашел нужный мне дом. Рут была права — здесь многое
изменилось, хотя адрес остался прежним.